Я бы предпочел оставить все в прошлом, сдержанно парировал Андрей.
Вот что я и прошу! Прекрасный шанс, не так ли? Душа освободиться от гнета дурных дум; увидишь станет просторней и легче.
Я не пойму, что ты хочешь от меня?
Я хочу, чтобы ты проводил своего дядю, но сделал это без обвинений в сердце. Смерть всему подводит черту, дальше только воля Господа. Отпусти его с миром.
Пусть идет. Я никогда не был препятствием ему, а сейчас он мертв и тем более мне не доступен.
Не нужно сарказма, сын! отец вздохнул и назидательно продолжил. К чему биться о камни в бурном потоке негодования и обид, когда можно возвести мост и вскоре забыть о стихии?
Андрей не понял, был ли это прямой вопрос или смутный призыв к размышлению. Он долго смотрел на отца, но так и не выдавил ни слова.
Не упрямься, снова молчание. Ступай, сказал батюшка Иоанн, сейчас ступай, а завтра скажешь, что надумал.
Андрей направился к двери, но у самого порога отец снова заговорил:
Ты умный мальчик, Андрей. Думаю, ты найдешь в себе силы поступить правильно. И другим тоном добавил: Хорошенько подумай!
Андрей не обернулся. Вот уж о чем не хотелось думать! Внутри стала подниматься до тошноты знакомая волна тревоги. Из старательно заколоченных тайников души просачивалось мятежное беспокойство, потянул лапы к горлу едкий страх. Андрей торопливо преодолел монастырский двор, вошел в дом и тихонько скользнул в свою комнату. Богдан ютился в углу, он уже закончил на кухне и теперь читал при свете настольной лампы скупого солнца нынешней весны не хватало даже для страниц книги.
Андрей присел на край кровати и закусил ноготь. Он старательно отгрыз выступающую часть на большом пальце, отковырнул уголок, подцепил и оторвал заусенцы и остервенело впился в другую руку. Вдруг стало зябко, словно от холодного ветра и Андрей растер плечи ладонями. Богдан отложил книгу:
Ну что стряслось? брат не ответил. Андрей, зачем звал тебя отец?
Звонили из лечебницы, промямлил Андрей с пальцем во рту, мой дядя умер. Тот самый дядя
Уммм, протянул Богдан, и на некоторое время повисла тишина. И что дальше?
Отец хочет, чтоб я поехал на похороны.
А ты?
Я даже знать об этом ничего не хочу, Богдан. Я только-только сложил мысли на место, свыкся с прошлым и решил не вспоминать об этой истории, а тут такое!
А ты сам, что думаешь о его смерти?
Андрей дернул плечами:
Ничего. Помер и ладно.
Ну вот и решено нечего тебе делать на этой панихиде! Богдан снова уставился в книгу. Но Андрей снова его дернул.
Отец настаивает! Ты бы слышал его, Богдан, он прямо склонял меня к поездке. Взывал к милосердию, к православной праведности и требовал простить дядю проводить его с легким сердцем. Якобы, освободить душу от оков обвинений, забыть обиды, Андрей высокопарно развел руками. Очиститься.
Андрей, ты делаешь из мухи слона. Не хочешь провожать дядюшку в последний путь не надо. Ему уже все равно, будешь ты на похоронах или нет и отец это хорошо понимает.
Андрей усердно погрыз палец:
Я не могу отказать это же наш отец!
Богдан вскинул брови:
У тебя какое-то нездоровое отношение к отцу?
Не-а.
Богдан снова уставился в книгу, но вскоре не выдержал:
Перестань муслякать ногти, Андрей!
***У Герасимовых что-то творилось. Перед домом стояла машина, входная дверь была нараспашку, а изнутри доносился шум. Мишкин дед не водил машину, Андрей знал это очень точно, так что видимо к ним приехали гости. И, судя по гаму из растворенной двери, гости нежеланные. Андрей осторожно ступил на мягкий половичок прихожей из большой комнаты слышались ругань и несдержанные голоса, похоже там горячо спорили. Может, Мишка опять что-то напортачил и пришли разбираться? Андрей помялся у выхода. Вовсе никудышное время для визита, лучше потихоньку ускользнуть и не добавлять суеты. Вдруг дверь в конце коридора приоткрылась, оттуда выглянул Мишка.
Ух, это ты! он казался взволнованным и странно бледным. Хорошо, что пришел!
Герасимов затащил Андрея на кухню и захлопнул дверь.
Что такое у вас твориться? спросил Андрей. Мишка не ответил, вместо этого он замер прислушался к голосам за стеной. Давай, я потом зайду. Совсем не хочется здесь быть, когда
Останься! нервно одернул Герасимов. Андрей послушно пристроился на табуретке, внимательно вглядываясь в друга. За последнее время Мишка здорово вытянулся и возмужал. Плечи стали широкими, а грудь тощая, щеки сильно впали, скулы выступили на лице и в вечерних сумерках жестко очерчивался его выдающийся профиль.
Что такое у вас твориться? спросил Андрей. Мишка не ответил, вместо этого он замер прислушался к голосам за стеной. Давай, я потом зайду. Совсем не хочется здесь быть, когда
Останься! нервно одернул Герасимов. Андрей послушно пристроился на табуретке, внимательно вглядываясь в друга. За последнее время Мишка здорово вытянулся и возмужал. Плечи стали широкими, а грудь тощая, щеки сильно впали, скулы выступили на лице и в вечерних сумерках жестко очерчивался его выдающийся профиль.
Кто там пришёл? И почему такая ругань? снова спросил Андрей.
Герасимов словно не слышал его. Он метался по кухне, затравленно озираясь и, время от времени, припадал ухом к стене, чтобы подслушать. Андрей тоже навострился, однако слов было не разобрать, лишь свирепые голоса.
Мишка, объясни, что ты там выслушиваешь!?
Герасимов зажато дернул плечом:
Это мои родители.
То есть как, твои О! Андрей вдруг почувствовал себя неловко, не зная, что сказать: Так это же Я думал, это хорошо.
Мишка бросил на него беглый взгляд и покачал головой:
Дед не хотел, чтобы они являлись. Они знали это, но приехали.
Я не понимаю, что с того? Ну, приехали, ведь вы родные.
Мишка снова покачал головой.
О чем они так спорят? Андрей нахмурился, Мишкино настроение потихоньку передавалось и ему.
Обо мне.
О тебе, на повышенных тонах? Ты что-то натворил?
Мишка метнулся по кухне и вновь прильнул к стене.
Дед кричит, вскоре заключил он. Очень сильно ругается, похоже, он не в силах совладать с собой. А бабушка рыдает.
Андрея резко взбудоражила догадка, он вскочил и тоже прижался к стене.
Что о тебе спорить, Мишка? Чего они хотят? Андрей тормошил друга, но тот был слишком увлечен склокой, слишком нахохлен. Андрей тоже прислушался к голосам в соседней комнате, опасаясь узнать страшное, но среди возни и скомканного шума отчетливо можно было разобрать лишь тиканье часов с полки над холодильником. Они с Мишкой оказались совсем рядом, Герасимов уставился на друга в упор тяжелым прямым взглядом. Голосом без интонации он сказал:
Они хотят забрать меня, у Андрея что-то дернулось внутри, А дед с бабушкой против. Вот и вся причина.
Андрей отскочил от стены.
Но они не могут тебя забрать! Ты живешь теперь здесь, нельзя так выдергивать человека из жизни, Мишка сочувственно глянул на друга, но промолчал. И потом, как же школа! Сейчас конец года это просто смешно, куда ты подашься в оставшийся месяц!?
Мишка пожал плечами:
Как видишь, это мало кого волнует. Родители приехали меня забрать, но и дед настроен решительно.
Из-за стены послышался грохот и еще более сильная брань. Мишка отошел и как-то жалко ссутулился. Андрей постарался подавить волнение:
И в чью сторону пока склоняется беседа? глухо спросил он.
Мишка нервно усмехнулся:
Беседа? Нет, они просто поливают друг друга грязью. Это длиться с утра, Герасимов поежился. Бабушка совсем уже в беспамятстве, боюсь, дело обернется обмороком.
Так действительно ничего не решить. Им стоит остановиться и продолжить разговор с холодной головой.
Да как ты не понимаешь, Андрей, это не разговор! Они лучше изничтожат друг друга, чем станут говорить на равных!
Ерунда, покричат, потом остынут и вы все решите.
Мишка горько, натужно улыбнулся, от чего у Андрея мигом убавилось уверенности.
Откуда же столько ненависти?
Они долго к этому шли, все с той же улыбкой пояснил Герасимов. Мишка ссутулился на табуретке и зажал ладони меж колен. Затянулось молчание. Андрей уже забыл, зачем пришел и, откровенно говоря, понимал, что он здесь лишний здесь. Стоило бы уйти, но Мишка выглядел таким несчастным, Андрей не решался оставить его. За стеной голоса то затихали, то становились громче, ребята уже не прислушивались Мишкина меланхолия передалась и Андрею, друзья лишь бессильно ожидали исхода.
Скрипнув, дверь соседней комнаты распахнулась, в коридор вывалил люд. Через щель в притворе Андрей разглядел деда тот махал руками и громко доказывал правоту. Тут же ему противоречил плечистый мужчина с темной щетиной на лице. Следом показалась женщина. Даже через щелочку бросалось в глаза ее поразительное сходство с Мишкой жесткие черты лица, могучий нос, черные волосы. Бабушку было не видно, но, сквозь гам, смутно угадывались ее жалобные всхлипы.
Черт! Герасимов вскочил на ноги. Я должен положить этому конец.