Недра
Повесть
Виктор Михайлович Брусницин
© Виктор Михайлович Брусницин, 2020
Восторг чувство, обладающее причинами, подобно некоторым вполне приличным вещам. Не любовь же, ей богу. Штука, однако, в том, что здесь простенькая на вид мамочка может разрешиться куда как сугубо.
Самолет, товарищ присутствует в высях, насыщенных лакированными, мясистыми облаками, упругая синева прет в глаз. Гул рапсодия. В сооружении находятся четверо молодых людей, о которых пойдет речь. Пространства необходимы, как шушун для ямщика, гул уместен, что песня в застолье. Никакого противоречия. Таки в парнях-о-которых-пойдет-речь беснуется восторг.
Ну да, окончание очередной сессии, свобода и новизна, связанные с предстоящей двухмесячной практикой в экзотическом городе Инта. Квартет: любезные друзья-приятели и так далее Перестаньте, просто-напросто Витька выразился юркой и смазливой стюардессе следующим образом:
Девушка! Мы долго возили и пришли к выводу, что вы самая приветливая, изысканная, стройная, умная за красоту я просто молчу. Словом, предельно самая. Все мы хотим на вас жениться, родственники вообще изошли на «за», не говоря уже о правительстве согласно чему притащи-ка, родная э-э допустим, шахматы.
Адресат мило улыбнулась, умеренно игривым тоном сообщила:
Шахмат, мальчики, не существует, но я могу принести карты. Только прошу аккуратней, это мои личные.
И право, какой пустяк карты.
Когда самолет начал снижаться в Сыктывкаре, где должно было сделать пересадку, выяснилось, что настроение весьма. Ринулись в город минимум, в тему. Посетили реку, ополоснулись холодная северная река не остудила.
Перелет до Инты, плешины то ли озер, то ли болот вполне. В комбинате угрюмую физиономию выдавшего направление на шахту работника сочли, само собой, за благорасположение. Чистое белье в общежитии почему нет.
Долго не могли уснуть жиденькое молоко за окнами. Говорили, зачем-то мечталось о будущем.
Влюбиться тут что ли? изобрел Игорь и неожиданно сбил не скудеющую восторженность. Примолкли И спали вскоре.
Шахта располагалась неподалеку от общежития, в стороне от жилого массива. Дойти удобней представлялось по железнодорожным путям, но тронулись по тундре произносить это слово было вкусно. Радости начальство не выразило решительно: как выяснится, места ГРОЗ (горный рабочий очистного забоя) существовали в большом дефиците, ибо самая высокооплачиваемая профессия, а осваивать таковую практиканты были обязаны. Без особого внимания выслушав робкие возражения, ребят направили на участок ВШТ (внутришахтный транспорт), пообещав, что в лаве студенты тоже поработают.
ВШТ так ВШТ, деньги, вообще говоря, не главное, а пока ознакомление. Действительно, как зыбка удача сходу впрячься в тяжелый, хоть и благородный труд горнорабочего, тогда как безмятежно дневалит солнце, под ногами забавно взрываются тучками мошкары буро-зеленые кустики ягеля, когда город исполнен искристой и приветливой молодежью, неподалеку от общаги расположился пивной ларек и предусмотрительная вяленая рыбка, организованная Санькой Шитиковым, отменно годится.
Нет, мужики, нам крупно подъехало, что в Печорский бассейн нырнули, ликовал Ваня Антонов. Представляете, торчали бы где-нибудь в Кемерово. Пыль, дым, прочая фака. А тут тундра, солнце днем и ночью, пивьё.
Мошка, комары-вампиры, остужал Санька.
Но кто вооружен ведром отравы? возмущался Иван. А бабель с коэффициентом пивьё!
О чем тёрка, рассудил Витька, мы уже здесь. Лучше скажите, отчего опять я должен был разнюхать, что рядом женская общага. Заметьте, единственная на всю катавасию.
Вы аккуратней. В дыню получим шахтеры, высказал сомнение Санька.
Иван, покрутив массивные кулаки, уверил:
Отплюемся.
А славный городишко, я ждал другое, подал голос Игорь. Медвежий угол, но одеваются прилично. И колеса везде куда тут ездить?
Ну так обличил Санька, лавэ как мусора.
Теплое, совсем не северное лето держало ароматный воздух, что мало сопоставлялось с шахтерскими поселениями. За городом, казалось вот-вот, близко, взметнулась из бескрайней равнины гряда гор, венчавшаяся гордыми шапками снегов, придавая вощеной синеве неба убедительность. Птицы гомонили беспечно, мило.
Шлялись. Город при близком рассмотрении выявился крапчатым, замурзанным в значительной части, словно подернутым ряской, однако и с кварталами современного склада уже мелькнул коттеджный поселок притязательного фасада неприкаянность и провинциальность на фоне пышного Екатеринбурга перли в глаза. Собственно, общежитие досталось обшарпанное, с треснутыми окнами, впрочем, двор аккуратный, в чахлых тополях и подстать кустарнике, с действующей голубятней. Набрели на волейбольную площадку с игроками и зрителями. Иван с Витей играли шибко, напросились. Витька напропалую шутил, одна из девушек, ловкая и заметная волейболистка, задорно внимала. Выиграли. Подошел парень из проигравших:
Студенты, на шахту? спросил уверенно. После ответа освежился неназойливой улыбкой. Шикарно. Тут соревнования кой-какие, будем подключать. Еще чем владеете?
Кончилось тем, что Миша, новый знакомец, уже в общежитии угостился винцом. Было очевидно, что народ контактный, доверительный тон Миши вызывал подобный, все старались понравиться тот в свою очередь охотно удовлетворял любопытство ребят. Пообещал соорудить приватные мероприятия, которые теоретически выглядели заманчиво и, похоже, не прочь был вступить в тесные отношения. Словом, практика обещала быть.
Первую неделю проходили «шахтерский минимум», технику безопасности. Досуг, который пока был солидный, оформился окончательно. Иван всех ближе сошелся с Мишей тот оказался рьяным физкультурником целыми днями пропадал на стадионе: он отменно играл в футбол; Витя от случая к случаю присоединялся, но основное время уделял Соне, приветливой волейболистке, запросто уже приходила в комнату общежития, забавила звонким, озорным характером. Приводила порой подругу, стремненькую на беглый взгляд и флегматичную девушку. Санька с Игорем резались часами в бильярд, либо сидели в Интернете («красный уголок» обладал приспособлениями). В субботу посетили клуб.
На первую смену Игорь шел с тревогой и разве не агрессивно. Работа была четырехсменная, с одним выходным, хотели распределить по одному на смену («меньше убытку», пояснили в «кадрах»), но практиканты заныли и им попустили, согласились на двоих. Кинули жребий и Игорь утешился, попал с Витькой: тот располагал обаянием, под его прикрытием Игорь надеялся войти в рабочую среду минуя знакомый мандраж.
Наставником оказался рыхлый на вид, но удивительно живой и словоохотливый Леша что-нибудь к пятидесяти.
Сами городские, либо в обшаге животя у Свэрдлоуске? сосредоточенно интересовался Леша, как только вышли из ствола. Говорок, особенно название города на старый манер и с ударением на э, получался чрезвычайно симпатичным.
Витя и Санька были местные, Игорь и Иван иногородние.
Хочу рабят в институт толкнуть. Двойняшкы. Упрочем, парня к вам девку у Питер, к састре.
В Питере тоже горный есть, делали звук наши.
Двоих на сястру не. И конкурс у вас мене. Дочка-то старательная, а сын шабутной Пояснял самодовольно: У мяня.
Леша шел впереди быстро, привычно, не переставая талдычил. Поддерживать разговор было трудно: Игорь не мог приноровиться к его шагу, время от времени перескакивал со шпал, где поскальзывался из-за влажности, на пешеходную дорожку, но там часто ударялся о выломанные горным давлением доски кровли и стенок (каска амортизировала слабо). Пришли на запущенный бремсберг, по нему проходил путь под вагонетки для доставки леса и материалов, ремонтом его и предстояло заняться. Недавно здесь «забурилась коза» (вагонетка с лесом сошла с путей), тележку убрали, теперь предстояло поправить развороченную крепь и «отрехтовать» (выпрямить) рельсы.
Урок выполнили часа за два, вслед за Лешей залегли в небольшую, но уютную нишу. По основным выработкам интенсивно дул ветер, но здесь Леша загодя навялил ватники было тепло и славно. От темноты и поз уснули. Очнувшись, вновь погрузились в многословие Леши. Дядя, записной советикус, горделиво вспоминал о былых формациях, подозревая, должно быть, студентов в новом вероисповедании. Поведал историю о своем наставнике, занюханном шахтере, бывшем бандеровце, что не стесняясь начальства матерый специалист костерил советскую власть, ходил в дырявых носках, но сумасшедшие деньги, полученные за счет хрущевских привилегий, до копейки завещал в детдом. «Иде ваши Чабайсы, дышло им в пах, да Абрамычи?»