Ты почему такой бледный? спрашивает мама.
Ниче, просто, отвечаю. Швыряю вилку на тарелку с недоеденной яичницей. Кусок в горло не лезет.
Ухожу из кухни, собираю манатки, выдвигаюсь в школу раньше времени. Думаю: лучше послоняюсь по коридорам лишние двадцать минут, чем буду это выслушивать.
Предки-то у меня норм, в принципе. Но как начнут мозг выносить не знаешь, куда бежать. Так хочется жить отдельно, ни от кого не зависеть А до этого еще долго. Надо выучиться, куда-то устроиться работать Впрочем, обо всей этой фигне лучше пока не думать. От таких мыслей только расстройство желудка.
На улице было тепло, светило солнце, пели птицы. Вот бы еще один месяц каникул. А потом, когда слякоть, холод и грязища начнутся, можно и в школу
Пока шел по улице, залез в инет с телефона. Решил посмотреть брянские новости вдруг что про Соню будет. И правда, есть. Поисковый отряд собрали, прочесывают овраги, леса, всякое захолустье.
Смотрю сообщуги в ВК. От Кирилла Александровича ничего не приходило. И вообще, он удалился. Вместо авы побитая собачья морда. И надпись, что аккаунт удален пользователем.
Есть сообщение от Алины.
Алина
Про нас слухи ползут. Типа Соня только что пропала, а мы с тобой уже мутим ((((((
Видать, курицы из параллельного класса трезвон подняли. Те, которые нас видели на площади. Растрепали всем, кому могли. Причем еще вчера.
Не школа, а гадючник. Все друг про друга сплетничают, истории рассказывают. Как будто людям заняться больше нечем.
Надо покурить перед уроками. Это у меня давний ритуал.
Пока стоял в курилке, пришли опять эти три урода Макс Тормоз со своими прихлебалами.
Я их игнорю типа, а Тормоз прямо передо мной становится в боевую, вроде как, стойку и смотрит в глаза. Прям сверлит взглядом. И короткий причесон на неандертальской башке ходуном ходит. И вены проступают.
Что? спрашиваю.
Он от моего дыма отмахивается агрессивными движениями, типа как будто лупит кого-то.
Где Соня? спрашивает.
Я тебе уже вчера сказал: не знаю.
А че с другой выдрой мутишь? говорит. Твоя девушка пропала, а ты уже на следующий день с другими, значт?
Тут он меня выбесил конкретно. Ты, млять, ваще кто такой, чтоб в чужую личную жизнь лезть?
Не твое дело, говорю. С вызовом. И Алина не выдра, понял?
Ты че?! Придвигается вплотную.
Не знаю, что ты имеешь в виду. Пожимаю плечами.
Не знаешь, да?
Без понятия.
А это не ты Соню грохнул? Его глаза сощуриваются. Типа умный. Типа детектив, мастер дедукции.
Нет, не я, говорю.
Мы втроем в поисковый отряд записались, хвастается. Типа герой не в себе. Клюв вверх поднял, как петух властелин курятника. И остальные двое стоят, кивают бошками, как лошади.
Флаг тебе в ж в руки, отвечаю.
Он не понял смысла оговорки. Слишком тупой.
А ты вступил в отряд?
Нет, не вступил.
А почему? напирает. Твоя ведь девушка пропала.
Ты меня достал. Швыряю бычок на асфальт, собираюсь уйти. Это штопаное противозачаточное средство мне преграждает дорогу. И друганы подступают крадущейся походкой.
Тебе от меня какого ляма нужно? спрашиваю.
Он смотрит и ничего ответить не может. Птичий мозг так и не сформулировал до сих пор простую мысль: а чего я хочу, сопсно?
Тут вдруг показался Пашка шел в школу мимо курилки. Наверное, меня ждал увидеть. Направился к нам. Сразу понял, что меня прессовать пытаются, благо не дурак.
Здаров, пацаны, сказал он.
Привет, ответил я. Протянул ему руку. Пока дебил Ломоглазов пытался вникнуть в суть происходящего, я его аккуратно обошел. Двинул в сторону центрального входа, а Пашку потащил за собой.
Хрен ли им надо? спросил он тихо, когда мы отошли на безопасное расстояние.
Да они сами не знают, ответил я.
Вы с Алиной вчера гуляли? До него очешуительные истории, конечно, не могли не дойти. У него друзей в ВК и на Фейсе несколько сотен. Половина школы там. Популярный сукин сын.
Ну да, виделись.
Про вас слухи пошли, что вы встречаетесь.
Ну и что? Мне и правда стало как-то все равно. Пусть кукарекают что хотят, если им нравится.
Ты бы хоть подождал чутка, пока с Соней все поуспокоится.
А кто сказал, что у нас с Алиной отношения? говорю, глядя на него в упор.
Как будто я не знаю, что у вас летом было.
Было да сплыло, отвечаю. Обсуждать я это не собираюсь.
Пашка только пожал плечами и посмотрел на меня осуждающе. Как будто я совершил нечто аморальное, а то и вовсе противоправное.
В классе людей пока было мало. Но все присутствующие смотрели на меня еще более осуждающе, чем Пашка только что. Уже обо всем знали. Даже наверняка в таких деталях, каких и не было. Курицы, верняк, еще приплели кучу подробностей типа поцелуев и что мы с Алиной чуть ли не трахались прямо на улице. Школота она такая. А мне теперь от этого говна не отмыться до самого выпуска.
Если меня не посадят, конечно. Если не отправят в колонию строгого режима за убийство. Буду там сидеть с зэками. Лет пятнадцать чалиться. Паханы из меня свою сучку сделают. Перспектива не из приятных.
Минут через десять зашла Алина. Поздоровалась с нами коротко, даже не посмотрев. Села на свое место на три стола впереди нас. Стала доставать барахло из сумки. И непонятно было толком, что у нее на уме: либо она прикидывается, либо правда на меня за что-то разозлилась.
У нас химия.
У тебя учебник химии есть? спрашиваю у Пашки.
Не, не брал, отвечает.
Встаю со своего места, осматриваюсь. Под выпуск многие решили забить болт на те предметы, которые им не нужно сдавать на ЕГЭ. Поэтому и учебники не носят. Зачем напрягаться? Мне тем более. Я могу вообще ничего не носить. Ведь еще даже не знаю толком, что буду сдавать и куда поступать Может, вообще не париться, пойти в армию? Там хотя бы думать ни о чем не надо.
Так вот, я вижу, что два учебника на столе только у Алины и ее соседки по парте.
Подхожу. Все вокруг замолкают, глядят на нас. Алина смотрит на меня снизу вверх, исподлобья недобро. Я говорю:
Можно у вас один учебник взять на урок?
Отвечает не она, а ее соседка блондинка Луиза, которая вечно жует жвачку.
Свой надо носить, говорит, чавкая «диролом» или не знаю, что у нее там во рту.
Хочется ей сказать, чтоб не выпендривалась, но не могу: учебник-то нужен. Поэтому делаю жалостливую гримасу. А Алина на меня смотрит, слегка насупив брови: типа, нам с тобой лучше пока не привлекать к себе внимания, а ты тут клоунаду устраиваешь, дебил.
Держи, в конце концов сказала она и пренебрежительным жестом подвинула учебник ко мне. Как будто кинула пару рублей грязному, вонючему и пьяному бомжу.
Благодарю, отвечаю. Дай вам бог здоровья. Это чтобы соответствовать образу грязного, вонючего и пьяного бомжа.
В следующий раз забудешь к нам не подходи! чавкает вслед Луиза.
Всенепременнейше, отвечаю.
Мы с Пашкой открываем параграф, который химик задал выучить. Там какие-то малознакомые слова, цепочки элементов. Тот самый очередной раз, когда я дома ничего не открывал и перед уроком вижу в учебнике что-то о-о-о-о-о-о-о-очень сложное. В такие моменты понимаю: к доске вызовут именно меня. Оно вроде как и пофиг в целом, что одноклассники обо мне будут думать, но Класса до восьмого плохой ответ у доски считался позором. После такой экзекуции весь день ощущение, будто тебя окунули в деревенский сортир и двое суток не дают помыться. Облажаться завсегда некайфово, но особенно у доски. Частичка этого комплекса до сих пор, даже в семнадцать лет, так в тебе и сидит. Хотя ты отлично понимаешь: тебе пофиг, одноклассникам тем более пофиг, учитель понервничает и к концу урока забудет. А все равно как это сказать-то выбивает из седла вот.
Надо что-то делать. Химик у нас мужик подслеповатый. Многие пользовались. Все просто: фоткаешь учебник на телефон, становишься сбоку и немного сзади учительского стола, достаешь мобилу и читаешь с экрана. Единственный минус голову наклонять нежелательно: слишком палевно. Поэтому глаза сильно скашиваешь, а они потом болят. Но это ладно, пять минут потерпеть можно.
Правда, с годами химик фишку просек. Стал иногда сажать на места с двойками. Потому как-то это дело сбавило обороты. Ну, я подумал: может, в этот раз все-таки прокатит?
Прозвенел звонок. Первым зашел не химик, а физручка. Стала проверять, кто присутствует, а кто нет.
Шапарев, тебя почему вчера на физкультуре не было? спрашивает, подходя к учительскому столу.
Я молчу.
Шапарев! Я с тобой разговариваю. Глядит как на врага народа. Такие наезды, как будто физра важный предмет.