«Когда строку диктует чувство»
Когда строку диктует чувство,
Стихи выходят не всегда.
Живу легко и безыскусно:
Гори, гори, моя звезда.
Поговорим о том, об этом,
Любой поэт Полишинель.
И тёмный ждёт с далёким светом
Нас всех туннель.
Твоим делам, твоим работам
Дадут оценку наверху.
А если так тогда чего там!
Какого ху?..
Без сожаления, невинно
Бери чужое просто так:
Льёт дождь. На даче спят два сына,
Допили водку и коньяк.
Они с утра разлепят веки,
Во рту как будто сто пустынь.
С похмелья братья все! Во веки
Веков. Аминь.
Они с утра разгладят лица
И под глазами волдыри;
Но нечем, нечем похмелиться!
Звезда, гори!
Себя почувствуют, бывало,
С чугунной сидя головой,
В глуши коленчатого вала,
В коленной чашечке кривой.
Когда волна галлюцинаций,
Заполнив мозг, спадёт на треть,
Им вновь захочется смеяться,
Кричать и петь.
Но не напишется нетленка,
Когда полжизни пополам;
И будет низкая оценка
Любым делам.
Кто бросил пить, всего помимо,
Тот знает рай и видел ад.
На даче спят непробудимо,
Как только в раннем детстве спят.
«Тот человек, что подобрал котёнка»
Тот человек, что подобрал котёнка,
Когда за гаражами падал снег,
Натурой был возвышенной и тонкой
И сложный был, по сути, человек.
Вились снежинки, медленно паря,
В люминесцентном свете фонаря.
Из-под ворот ободранный, субтильный
Котенок к человеку подошёл,
И назван был со временем Матильдой,
Когда его определили пол.
Живя с людьми, мяукающий звонко
Всегда получит миску молока,
Не знаю, как отсутствие ребёнка,
Но друга заместит наверняка.
Любил людей, но был с причудой зверь:
Сбегал в подъезд, лишь приоткроют дверь.
Тот человек в большом был да и в малом
Одновременно: жертва и злодей;
Считал себя, конечно, либералом
И не любил, как следствие, людей.
Мы как в плену! Бессмысленно геройство!
За нами не пойдёт на брата брат!
Свои тираноборческие свойства
Утратил основной электорат
Так думал он, блуждая по кустам,
Когда искал Матильду тут и там.
Но жить рабом, каким-то унтерменшем
В родной стране! он будет оттого,
Что полюбил одну из русских женщин
Ту, что на днях оставила его.
Она ушла! Скажите-ка на милость!
Таким вот, как она, благодаря,
Тут со страной любви не получилось!..
Так думал он, страдая втихаря
Среди дворов, на каждом повороте
Топчась и подзывая: «Мотя! Мотя!»
Не слишком полагаясь на возможность
Возврата либеральных конъюнктур,
Он материл возвышенность и сложность
Своей наитончайшей из натур.
На старый весь затоптанный, помятый
За гаражами выпал новый снег.
Мы как в плену! Повсюду ебанаты!
Так думал тот несчастный человек,
Себя пытаясь честно обмануть,
Что, может, всё получится вернуть.
Но был момент, когда ему приснилось,
Что с женщиной возобновилась связь;
И со страной любовь восстановилась;
Вернулось всё Матильда не нашлась.
«На Пешков-стрит (теперь Тверская)»
На Пешков-стрит (теперь Тверская),
Где я к москвичкам приставал:
«А знаешь, ты ничё такая!»
Москва, Москва мой идеал.
Не надо! город не угроблен,
Пока в нём строят и живут,
И часто: «Да и ты ничо, блин»,
Ответить могут там и тут.
Но до сих пор, поднявши ворот,
Где площадь Красная видна,
Пересекаю Китай-город,
Как будто площадь Ногина.
Средь ограждений и решёток
На стройке жить как жить в говне!
Но центр выглядит ничё так,
Да и окраины вполне.
С чего же стали центровые
Так часто-часто нету сил!
Вздыхать о сумрачной России,
Где я страдал, где я любил?
Зане родные мостовые
Давно сменил на пыльный Крым,
Где обрывается Россия
Над морем чёрным и глухим.
Они как думают? за МКАДом
Ни счастья нет, ни воли нет,
И рай вокруг считают адом,
Где им Собянин Бафомет.
Москва, Москва, с какой печали
Ты на протесты поднялась?
За что пошли? За что стояли?
За всё, как с гадов, спросят с вас.
Скажи-ка, дядя, ведь недаром
У каждой станции метро
Москва заделалась базаром,
Когда она ты помнишь, бро,
Весь мир Свободой удивляя,
Стояла бедной и нагой?
Она была ничё такая;
Но жить приятнее в другой.
Exegi monumentum
Exegi monumentum
Катафалк в итоге данность,
Неминуемое дно;
«Все умрут, а я останусь!»
Только тизер для кино.
Можно, с гордостью бесстыжей,
Заявить не ко двору
Как в стихах когда-то Рыжий:
«Я поэт и не умру».
Нет-нет-нет, не поднебесье
Равнодушная земля
Весь умру или не весь я,
Примет полностью меня.
Ежедневно к той могиле
По тропе, среди оград,
Чтобы люди приходили,
Надо ставить банкомат.
Катафалк, и тот нормальный
Подадут, боюсь, не враз:
С маркировкой «Ритуальный»
В лучшем случае ЛиАЗ.
Рыжий был излишне грустен,