Пусть и курточка будет тоже из плюша, с удобными карманами по бокам и высоким воротником, чтобы, если задует осенний ветер, можно спрятаться туда подбородком и чувствовать себя защищенным. Вообще-то пусть отныне все будет плюшевым. И дверь, в которую я выйду на плюшевую улицу и мопед, на который сяду и поеду глазеть на плюшевые площади и памятники. Сверну, и перед глазами откроется плюшевая тюрьма, а за нею плюшевая река с плюшевыми рыбками и крючки, на которые их ловят, пусть тоже будут плюшевыми. В плюшевом пистолете пусть будут плюшевые пули, а в плюшевой рюмке плюшевый алкоголь. По небу поплывут плюшевые облака, а под землей сокроется от смертных плюшевый ад с плюшевыми чертями.
Я вздохну устало, осмотрю мозоли на ладонях и кровавые ранки от ночных перевыполненных планов по пошиву плюшевого мира. Позвоню поставщикам плюша и скажу им, что все пропало. Я не успеваю ничего изменить. Сильно расстроимся, но мы хотя бы старались, мы попробовали. Люди не могут даже себя сделать из плюша высокого качества, если повезет только вельвет.
Запрыгну на стол, установлю машинку между ног и опять начну дирижировать. Что-то произойдет, и тогда пригласим к нам гостей.
Выберите, пожалуйста, однозначное число. Два? Договорились! Итак, двух гостей. Предпочтительно девушек. Сестер, нет, лучше кузин.
Закройте глаза и представьте себя в том месте, где вам абсолютно хорошо. Это может быть морской берег, парк, горный массив Важно, чтобы вам там было комфортно.
Стоп! Прошу! Не пропускайте строчки через пустой взгляд вот-вот задремлющего человека!
Представьте себя в том месте, где вы когда-нибудь были и вам в нем хорошо. Услышьте запахи и звуки этого места.
Последовал второй звонок. Я собрался с мыслями, извинился за предыдущий разговор и пригласил Валери на свидание в выходные. Она согласилась.
Я обычно воображаю набережную моря, где в восемнадцать сидел на камнях и слушал крики чаек. Тепло заката согревало внутренним счастьем от осязаемой свободы. Свободы духа и тела, я знал, что жизнь особенная штука и я проживу ее особенно. Я гордился собой, и сохраняю гордость того момента и по сей день.
Представьте, что вдалеке от того места, где вам хорошо, где вы сейчас оказались, виднеется группа людей. Скажем, в белых одеждах. Они приближаются и хотят вам сообщить что-то очень важное. Что?
Это наши помощники. Среди них есть те две девушки, которых мы пригласили в гости. Первую зовут Мишель, вторую Патрисия. Они гуляют по скверу рядом с домом. В качестве развлечения используют ярко-желтые цветы. Плетут из них венки. Мишель в вишневом коротком платье, с ногами, в одночасье берущими в плен всякого мужчину, плавно двигаясь, собирала цветы. Гибкое, наиредчайшее, дикое животное. Наблюдать за ней сплошное мучение, приятное, доводящее до безумия. Каштановые вьющиеся волосы, кожа смуглая, а глаза достались прозрачно-голубые, выдают простоту, даже наивность, заботливо укрытую пуховым одеялом прошлого. Кровь, бешеная, цыганская и царская, едва ли сможет до краев отдаться, если будет недостаточно страсти и любви.
Они мои соседки, иду к ним сегодня на чай. Я глажу рубашку, не являться же к ним в мятой. Жутко болит голова, и мучает жажда.
Как вы думаете, они одного года? Нет, Пату младше Мишель на пару лет. Но выглядит старше. Ведет себя тоже не по возрасту. Выступает в роли заботливой тетушки всем окружающим. Она высокого роста, и из-за строгости в ее суховато-бледном лице человек, крупнее нее, смотрит как-то снизу, словно провинился и ожидает наказания. Глаза карие, серьезные, с настолько мягким взглядом, что порой кажутся они добрыми. Прямой нос, тонкие брови, слегка острый подбородок все говорит о внутренней честности, и потому требовательности к окружающим. Осанка воспитанности, пронизанная затаенной чувственностью, и губы, вдохновенные на спонтанный, властный шепот.
Передо мной открывается дверь, вижу Патрисию в домашнем платье. По ней заметно, что гостей не ждали. Я не люблю такие дерьмовые ситуации. На стене висит мокрый зонт, но давно стоит невыносимая жара.
Ах, да, чай! восклицает девушка и жестом приглашает войти. Я вручаю ей торт и присаживаюсь на плюшевый пуф. На меня тявкает собачка, породы тех, кто уже рождается с розовыми бантиками за ушами.
Выходит Мишель. И спрашивает:
Вы обедали?
Нет, отвечаю я.
Как вы относитесь к тефтелям?
Выходит Мишель. И спрашивает:
Вы обедали?
Нет, отвечаю я.
Как вы относитесь к тефтелям?
Замечательно.
Прекрасно. Пройдите в столовую.
Позже, когда очнулся, я не мог объяснить, что со мной произошло. Ибо проснулся в своей спальне. Не снилось же мне все? Вот стоит утюг, на спинке стула рубашка накануне надетая. Даже ботинки в непривычном для себя месте. Или, может, я в беспамятстве вернулся домой и завалился спать. Обычно алкоголь мешает вспомнить подробности дороги, а я не пил. Так и не понял, что случилось, и чтобы разобраться, спустился к сестрам Калле.
Я подошел к их двери, внутри что-то сжалось. Предчувствие предупреждало, а ты, глупец, его не слушал. У этой истории не будет конца, как не было и начала. Тишина за преградой, ручку которой сейчас плавно опускаешь. Открыто. И, скорее всего, не стоило вовсе входить в чужой дом, но любопытство двигатель прогресса. Твой прогресс тонкая грань, ее ты уже пересек. Поторопись ты свалить, не возникло бы никаких загадок. Я вошел. Ни зонта, ни тявкающей собачки.
Сестер, как вы понимаете, тоже не было. На столе лежала пожелтевшая, будто прошло уже несколько месяцев, записка:
«Дорогой Гаспар!
Миллион извинений, нам срочно понадобилось уехать к морю. Если найдете денек, милости просим.
Ваши М. и П.»
Представьте себя там, где вам абсолютно хорошо. Обычно мне воображается море. И вот я еду.
Я быстро собрал самые необходимые вещи в легкую сумку и забронировал по телефону билет до Ниццы.
Вагон был полупустой, и я уселся в углу, чтобы никому не взбрело в голову помешать мне так думать. Еще на перроне купил новый путеводитель по Саламанке малоизвестного автора. Я знал город наизусть и успел проверить факты многих таких книг. Бегло намечая цель для чтения, наткнулся на смешную фотографию небольшой скульптуры астронавта в лепнине у северного входа в кафедральный собор15. В момент широчайшей внутренней улыбки мне наступила на туфлю дама, не нашедшая в огромном поезде другого сидения, кроме как напротив меня. Конечно! Стоп, она послана не зря! Заподозрил я, увидев ее ножки в сандалиях с тонкими ремешками, оплетающими голени. Легкая белая юбка поправлялась стеснительными пальцами, грудь, грудь, шея, губы. Приплыли! Человеку иногда приходится слышать или замечать что-то про красивые глаза. Женщина была настолько пустоглазой, что казалось, на их месте обтянутая кожей мякоть непонятного происхождения. Почти без бровей и ресниц, лишь толстый слой ярко-голубых теней для век намекал на присутствие, как у обычных людей, глаз. Никакого взгляда, ни ласкового, ни блуждающего, ни, тем более, испытующего. Чего уж там! У слепого и то больше смысла во взоре! Я впервые встречал подобное приведение. Проваливаясь в канализацию глаз, которых нет, лицо затуманивается, теряются и прочие черты.
Я так долго на нее пялился, что она прокашлялась, привлекая внимание, и спросила:
Могу вам помочь?
Нет, благодарю.
Месье, не найдется чего-нибудь от головной боли?
Я посмотрел по сторонам, кроме сумки и путеводителя, меня не сопровождал никакой другой багаж.
Нет, увы.
Мучаюсь с утра.
Сожалею.
Есть прием, убирающий любые физические муки. Если представить боль в виде фантастического зверька-монстра, впивающегося когтями и зубами в плоть, то следует мысленно его вырвать и выбросить. Это кратко и доступно, без усложняющих деталей. Лучше непрофессионалам не повторять трюк, иначе эта тварь крепко прилипнет и к лекарю. Стало жалко бедняжку, и я недолго повозился с ее крошечным недугом, скорее всего, вызванным отсутствием завтрака.
Вам стоит выпить кофе.
Да, не успела перекусить, проспала, боялась опоздать на поезд.
Мы перешли в вагон, где можно было раздобыть кофе и пирожные. Пока она развлекала меня болтовней, я заключил, что не в глазах счастье и кончить от них все равно невозможно. В туалетной кабинке мои выводы нашли подтверждение: она их закрыла. Я помог ей с чемоданом и попрощался.
Кстати, голова прошла! сказала она, удаляясь.
Щелчком я переключился на Ниццу и на сестер.
Как вы заметили, в записке адрес отсутствовал. Я его откуда-то помнил. Знал полжизни и не использовал. Я взял такси и остановил его около ворот белоснежной красоты дома номер два (не вы ли загадали эту цифру?), где меня ожидала Мишель.