Ты про кого. Антоша или папу?
Антоша, конечно. Мой папа, как котенок в незнакомых обстоятельствах.
Хорошо. Чего ты там думала, когда ругалась?
Многое, в основном о том, как тяжело поверить в правду. О том, что я выгляжу, как дура, и все думают, что я тронулась рассудком, а у меня все клокочет от этого.
Этого мало. Вспомни, какие ассоциации у тебя возникали при этом. Вода, ветер, пекло, другие стихии. Что у тебя мелькало перед глазами.
Мелькало? Ляля задумалась. Я хотела видеть отца у себя на похоронах, чтобы они случились именно из-за того, что он не верил мне. Я видела, как он оказался со мной в другом мире, где я погибла у него на глазах, чтобы он знал, что нельзя не верить собственной дочери.
Ты вообще что ли? Я уставился на кошку возмущенным взглядом. Разве так можно с родным отцом поступать?
Я же не знала, что у меня остался этот дар. Я сама думала, что все пережила у себя в голове.
Это же глупо, вызывать жалость к себе.
Это называется клиническая депрессия. Раздался из салона голос Вени.
Заткнись! А то и тебя сейчас отправим одного куда-нибудь подальше. Крикнул я.
Я просто хотела быть услышанной.
Ладно, не буду на тебя давить. Выталкивай меня на свои похороны.
А я смогу? Мне нужен импульс.
Импульс. Я полез к кошке с поцелуем.
Раньше это срабатывало безотказно. В этот раз отработанный прием не сработал. Кажется, Ляле даже понравилось. Импульс случился у меня.
Блин. Я засмущался. Я думал, сработает.
Я соскучилась. Ляля опустила взгляд.
Мы оба повели себя, как дети, совершившие что-то такое «взрослое» в первый раз, испытав при этом чувство неловкости. Виной тому, в первую очередь, была радость встречи, а во вторую, конечно же, тлеющая в нас искра чувств, разжигать которую нам обоим казалось не самой лучшей идеей.
Может вам вколоть чего-нибудь для воображения? Спросил в окошко Петр.
Он будто спросил это для предлога, чтобы разглядеть Лялю. Кошка развернулась к нему лицом. Петр невольно отшатнулся.
Ух, необычно как? Я как-будто уже сам принял что-то для воображения.
Нехорошо подсматривать. Коша изобразила на лице ухмылку, показав свои большие белые клыки.
Я не подсматривал. Оправдался Петр, завороженный хищной ухмылкой Ляли. Я нечаянно подслушал.
Спасибо. Поблагодарил я врача. Сами разберемся, откуда черпать воображение. Отдыхайте, восстанавливайте объем крови, а то сами на вампиров похожи.
Ага. Петр исчез.
Из салона послышался шум и голос Бориса.
Я слышал женский голос.
Подруга Жоржа. Кошка. Ответил ему Веня.
Тише ты, услышат. Оборвал его громким шепотом Петр.
Ляля покачала головой.
Прости меня за этот обезьянник. Они случайно оказались со мной, и с тех пор я не могу от них отвязаться. Я не могу вернуться с ними в свой мир. Что-то не пускает, как специально.
Вот почему нас не вернули назад. Кошка задумалась, и через секунду ее глаза озарились блеском. Мой отец! Мы не сможем вернуть его, даже если найдем. Ее ушки безвольно опустились. В глазах замерла влага. Что я натворила.
Что сделала того не изменить. Просто у вас в семье будет два прецедента.
Это если он доберется. А если, нет? Один недоделанный прецедент, который может в сердцах запулить в другой мир кого угодно?
Ну, ты такая, неудачница по жизни, из-за который страдают все вокруг. Мне пришла на ум прекрасная идея. Тебе и дар был дан такой, чтобы усилить это чувство. Неудачливость и мстительная злоба, за то, что есть люди, которые видят в тебе это. Черный злобный комок шерсти, который не способен сделать ничего полезного.
Я помнил этот взгляд. Ляля начинала свирепеть. Конечно, нельзя говорить такое человеку, который на самом деле тебе нравится, и который не заслуживает таких слов, но я не знал, как иначе заставить кошку вытолкнуть меня в тот мир, в который она отправила отца.
Куда ты отправила отца? Я спросил у нее с интонацией мага из дешевой телевизионной постановки.
Как назло в этот момент, отодвинув шторку, в окне появилось любопытное лицо Вениамина.
Исчезни! Крикнули мы ему в один голос с Лялей.
Ой, а Веня исчез. Раздался из-за перегородки напуганный голос Петра.
А-а-а! Кошка упала на панель и забилась в рыданиях.
Я понял, что старый прием больше не работает так, как надо. Снова исчез человек, который не умеет ходить по мирам.
С другой стороны, нам есть чем заняться. Я положил руку на вздрагивающее плечо Ляли. Не кори себя, не надо. Нам это никак не поможет. Надо успокоиться и подумать, как вернуть отца и этого врача.
Веня был хорошим парнем, хотя и легкомысленным. Раздался слабый голос Бориса.
Был, есть и будет. Мы его вернем. Скоро.
Вы больше не ссорьтесь. Попросил Петр.
Хорошо, не будем. Ответил я ему в окошко. Прости Ляля, за то, что я сейчас наговорил. Я вообще так не считаю, просто хотел найти способ отправить меня к твоему отцу.
Я поняла уже. Меня сейчас злить не надо, слишком много побочных эффектов получается. Она попыталась усмехнуться, но получилось не очень. Что делать, Жорж?
Есть у меня одна идея, правда, я пока не пробовал, как она работает.
Что за идея? Глаза Ляли загорелись надеждой.
Я хочу попробовать ходить по мирам не по тому, как я себе их представляю, а по конкретному человеку. То есть, я хочу представить твоего отца, как я его помню, и попробовать найти его, так же, как я представляю себе мир.
Давай, давай попробуем, Жорж. Ляля схватила меня ладонями под скулы и поцеловала в нос.
А почему в нос-то? Спросил я.
А потому что, в губы еще не заслужил.
Из-за перегородки раздался короткий гогот.
Сейчас кто-то у нас отправится за другом. Пригрозила Ляля.
Я показал Ляле жестами, чтобы она не пугала больше моих спутников. Им и так за последние часы досталось очень много.
Ладно. Я закрыл глаза. Твоего папу я запомнил хорошо, попробую представить его.
Мотор машины мягко затарахтел после поворота ключа. Я включил передачу и мягко отпустил сцепление, чтобы машина мягко тронулась вперед. Движение, как я заметил, каким-то образом способствовало тому, чтобы миры менялись быстрее. Мне представился отец Ляли таким, каким я увидел его впервые, сидящим в кресле в окружении семьи. Коренастый, по-кошачьи надменный.
Мое сознание получило миллионы схожих образов, миллионы отцекотов в окружении семьи. Нет, такой образ нам не подходил. Надо было вспомнить черту, кардинально отличающую нужного кота от остальных. Я знал его таким, каким он не знал сам себя. Тот случай, когда мы пьяные гоняли радиоуправляемые машинки, открыл его всем с неизвестной доселе стороны. Надо было использовать эту часть его образа.
Я снизил вероятность до нескольких сотен угрюмых котиков, имеющих глубоко в душе слабость к радиоуправляемым машинкам, похожих на отца Ляли. Нужно было еще что-то, что могло отделить его от общей массы. Ляля будто услышала мои мысли:
Жорж, если тебе это поможет, то у него на правой ноге средний палец был сломан, сросся неправильно и теперь торчит вбок.
Угу. Сквозь зубы произнес я.
Отлично. Результат сократился до нескольких десятков кривопальцих котов. Возможно, перелом именно этого пальца был физиологической особенностью разумного кошачьего вида. В сравнении с обычным человеком, кошки не утратили дикой прыткости и запросто могли повредить себя, предаваясь первобытным инстинктам.
Десятки, это все равно было еще слишком много. Мне нужен был испуганный страдающий отец, возможно раскаивающийся. Я представил себе, как ощущается на душе груз раскаянья, этот черный ком в котором слежались все упреки в адрес дочери. Наверняка он был большим.
И, о чудо, я почувствовал его. Напуганный, растерянный, на грани помешательства.
Стой! Коротко воскликнула Ляля.
Я нажал на тормоз и открыл глаза.
Мы стояли у ствола огромного дерева, похожего на те, что росли в мире кошек, но не совсем. Они были меньше, а воздуха и света было больше. На земле, или правильнее сказать на коре сидел отец Ляли. У него на руках лежало бездыханное тело кошки, которую он принимал за свою дочь. Над его головой висела веревка с характерной петлей. Похоже, в этом мире двойник Ляли покончил жизнь самоубийством одним из самых распространенных среди людей с шеей способом.
Отец кот ни на что не реагировал, находясь в состоянии глубокого страдания, затмевающего прочие чувства.
Ляля, я не знаю, как теперь ты всё объяснишь отцу.
Мне стало жалко его, потому что я почувствовал ее состояние. Кошка мне ничего не ответила, открыла дверь, выбралась из машины и робко, на полусогнутых направилась к отцу. Мое сердце не выдержало этого зрелища, и я отвернулся. Отодвинул шторку и заглянул в салон.
Вот такие дела творятся в мирах, друзья. Куда бы тебя не занесло, а семья все равно важнее. Я вздохнул. Блин, я же бате машину обещал.