Обязательно юношу? Тео покраснела. «Вдруг он постарше будет?».
Мой батюшка моей матушки на четверть века был старше, а любили они друг друга так, как я и сказать не умею даже, отозвалась мать. «Кого полюбишь, того и полюбишь, милая».
Можно с тобой поспать сегодня? несмело спросила Тео.
Они тебе житья не дадут, мать кивнула на колыбель, пять раз за ночь поднимут.
Ничего, я помогу тебе! девочка поцеловала Марфу в пахнущую жасмином щеку.
Хорошая ты у меня дочка, мать привлекла Тео к себе. Они полежали, обнявшись, глядя на багровый зимний закат за окном.
Петя развязал мешок: «Подходите по очереди и не толкайтесь».
Увидев стопку книг, Тео запрыгала. Отчим вручил ей несколько томов: «Дели с близнецами. Для тебя Ронсар и Белло, а для них отчет Джорджа Беста о плавании Мартина Фробишера».
Северо-Западный проход! восхищенно сказал Ник. «Атлас вы привезли, дядя Питер?».
Привез даже два, чтобы у каждого был свой, Петя передал Майклу большие тома.
Федор, здесь краски, бумага, уголь и что-то еще, он протянул мальчику коробку. Федя ахнул: «Батюшка, это они?»
Они самые, кивнул Петя, из камберлендских шахт. Они веревкой обмотаны, чтобы удобней было держать. Затачивают их ножом».
Какая линия четкая, восхитился Федор, проведя по бумаге. «Не то, что у серебряных или свинцовых карандашей. А стирать их чем?»
Просто хлебом, отозвался Петя:
Тебе, счастье мое, он подхватил на Лизу, я тоже кое-что привез, только в мешок не поместилось. Пойдем, посмотрим? спросил он у дочери.
Рошадка! девочка протянула руки к большой игрушке. «Хочу на рошадку».
Мы с близнецами ее в детскую отнесем, Федор усадил Лизу на лошадь, когда она, мальчик рассмеялся, наиграется вдоволь.
Выпив вина, Петя откинулся на спинку кресла. «Тихо-то как», блаженно сказал он.
Дак младшие спят после обеда, ответил Степан, а остальные заняты, кто читает, кто, он кивнул в сторону окна, на речку пошел рисовать.
Федя тепло оделся? озабоченно спросил Петр. «Я у Марфы был, он покраснел, не уследил».
Да тепло, зевнул брат, не волнуйся.
Поднявшись, Степан подошел к окну:
Морозно еще, словно прошлой зимой. Ничего, скоро мы на юге окажемся. Слушай, он повернулся к брату, я прошу руки твоей дочери. То есть падчерицы, поправился Степан.
Петя даже закашлялся:
Степа, я понимаю, ты потерял жену, тебе тяжело, но, может быть, не стоит
Что случилось? Марфа заглянула в комнату с девочками на руках.
Я хочу жениться на твоей дочери, взглянул на нее Ворон.
На которой? ехидно спросила Марфа. «Я нынче дочерями богата, Степан Михайлович».
На Федосье, устало ответил он.
Совсем ума лишился, Марфа опустилась в кресло:
Ты взрослый мужик, Степан, а она ребенок. Она на тебя сейчас смотрит и краснеет, дак она тебя забудет на следующий день, как ты в Новый Свет уедешь.
Петя подумал, что жена неправа. Тео была Вельяминова, а те ничего не забывали.
И потом, добавила Марфа, ты на ней сейчас жениться собрался? Или подождешь все же?
Пять лет, сказал Степан:
Мальчикам в школу надо пойти. Я вернусь, заберу Полли, и женюсь на Федосье.
Марфа погладила темные волосы спящей девочки. «Близнецам что скажешь?».
Правду и скажу. Они к тому времени постарше станут, легче им будет все понять, хмуро ответил Степан.
Так что? он посмотрел на брата и невестку.
Степа, мягко сказал Петя, ты один раз женился на шестнадцатилетней. Здесь тебе, ты прости меня, под пятьдесят будет, и ты все время в разъездах
Я, как вернусь, в море более не пойду, твердо ответил Ворон:
Мальчики будут в школе, Полли надо будет воспитывать и дай Бог, еще дети народятся. Дома останусь, подытожил он, даже близко ходить, и то не собираюсь.
Марфа взглянула на мужа:
Федосья, кажется, хоша сейчас с тобой под венец готова побежать. Да и лучше с тобой ей жить, ты человек взрослый, разумный вроде, усмехнулась она.
Петя кивнул:
Но, Степан, если мы все свои и одна семья, дак ты брось свои дела со шлюхами. Говорил я тебе сие, и еще раз повторяю. Тео мне не родная дочь, однако у меня все дети равны, и не хочу я дитя отдавать тому, кто ее честь беречь не станет, хоша и брат ты мне.
Ты думаешь, горько сказал Ворон, что меня жизнь ничему не научила? Я хоша человек упрямый, но понимаю, где я неправ был. Как повенчаюсь я с Федосьей, не повторится сего более.
Тогда за Тео схожу, и девочек заодно отнесу, поднялась Марфа.
Она вышла, Петя замялся:
Степа, ты хорошо подумал? Тео своей матери дочь. Она сквозь огонь и воду пройдет, ежели захочет, чего добиться. Не случится ли того, что слово ты свое не сдержишь? Не хочу я, чтобы она зазря страдала, сердце у человека одно.
У меня тоже оно одно, Петя, тихо сказал ему брат. Марфа впустила в комнату девочку.
Иди сюда, Тео, сказал отчим, сэр Стивен просит твоей руки. Ты как, согласна?
Изумрудные глаза девочки засияли таким счастьем, что Марфе стало немного больно.
Думаешь, что молода еще, вздохнула она, а дочь через пять лет повенчается.
Конечно, ахнула девочка, внезапно зардевшись: «Что, прямо сейчас?»
Попозже, Тео, мягко сказал Степан. «Когда тебе шестнадцать исполнится, станешь моей женой?»
Девочка кивнула: «Я подожду, хорошо, Стивен». Тео подалась вперед:
Я всю жизнь вас буду ждать, если надо! И никому ничего не скажу, ни Майклу с Ником, ни Феде, спохватившись, добавила она.
Степан улыбнулся, глядя на раскрасневшиеся, смуглые щеки:
Всю жизнь не надо, дорогая моя девочка. Я приеду из Нового Света и повенчаюсь с тобой.
Ой, я так рада! совсем по-детски призналась Тео. «Я буду вам писать, можно?».
Степан погладил ее по голове: «Конечно. Я буду тебе отвечать, так время и пройдет».
Эпилог
Плимут, февраль 1578
Какой огромный, Майкл восхищенно разглядывал стоявший на рейде корабль. «Папа, а когда его на воду спустили?».
Две недели назад, Степан спустился в шлюпку:
Надо, чтобы он немного побыл на воде. К тому же, на верфях всегда случаются недоделки. Легче их устранить сейчас, чем тратить время в море. Прыгайте, садитесь на весла.
Шлюпка шла медленно, Ник спросил: «Сколько не нем пушек?»
Сто двадцать четыре, подмигнул сыну Ворон. «Четыре на носу, восемь на корме, а сколько остальных?» он усмехнулся. «Кто первый посчитает?»
Легко, протянул Майкл. «По пятьдесят шесть на каждой стороне. Здесь три орудийные палубы, да?».
Молодец, похвалил сына Ворон. «Да, на одну больше, чем обычно».
Какая у него скорость? спросил Ник.
Восемь-девять узлов, сколько это в милях? Степан закричал: «Эй, на корабле, спускайте трап!»
Больше чем десять миль в час, подсчитал Ник. «Здорово!»
На корме золотились свежие буквы: «Святая Мария».
Смотри, толкнул брата Майкл, ее назвали в честь мамы, упокой Господи душу ее, мальчик перекрестился.
Капитан, встречавший их у трапа Рэли поклонился.
Мистер Рэли, велел Степан, распорядитесь, чтобы багаж отнесли ко мне в каюту. Порох доставили?
Вчера, а мушкеты привезут сегодня, ответил Рэли.
Спустимся в пороховой погреб, заодно я на ядра посмотрю, сказал Степан.
Вы здесь меня ждите, сказал он близнецам.
Холодно, подышав на руки, Майкл присел на свой сундучок. Ник устроился рядом: «Все равно жалко уезжать, хоть и в Карибское море».
Папа говорил, что в Новом Свете можно будет завести обезьяну, Майкл оживился, или попугая.
Задрав голову, Ник полюбовался стройными мачтами «Святой Марии»:
Обезьяне здесь хорошо лазить. Только я буду скучать по Теодору и Тео. Она девчонка и задается, но все равно друг.
Картина Теодора у меня в сундучке, Майкл встал рядом с братом, можно ее в каюте повесить. Здесь красиво, мальчик полюбовался легким снегом, сеющим над гаванью.
Берите ваши вещи, пойдем, услышали они голос отца.
В пахнущей свежим деревом капитанской каюте было тепло.
Мы здесь будем жить? Ник оглядывал высокий рундук, оружие, развешанное на потертом ковре, стол с аккуратно сложенными картами.
Нет, Ворон кинул на стол какой-то сверток, здесь живу я, капитан. Вы оставите у меня книги и будете приходить заниматься, каждый день.
А что мы будем учить, папа? Майкл распаковывал сундучок.
Математику, языки, географию, Ворон убрал в шкатулку письма.
Куда нам теперь? Ник подхватил поклажу.
Я вас отведу, сказал Ворон, и запомните, что здесь, он обвел рукой каюту, меня надо называть либо капитан, либо сэр Стивен, никак иначе. Впрочем, он открыл дверь, мы увидимся только на занятиях.