Я торговец и банкир, заметил Петя, а не наемный убийца.
Не прибедняйтесь, папа прислушался:
Вы не поверите, но на рассвете здесь поют соловьи. Вокруг такая тишина, не верится, что ты в центре Рима. Мне рассказывали, Пьетро, он подмигнул, что вы лихо владеете не только пером, но и шпагой.
Петя что-то пробормотал.
Однако я, продолжил Григорий, умею ценить верность. Верность, Пьетро, понимаете? он поднял седоватую бровь. В карих глазах переливались смешливые огоньки.
Как любой католик, я верен наместнику Господа нашего Иисуса Христа на земле и стражу ключей Святого Петра, Петя глубоко поклонился: «Старая лиса, никогда не скажет прямо, что ему нужно, а сначала измотает намеками».
Король Филипп кормил вас форелью, усмехнулся Григорий. Петя чуть было не спросил: «Откуда вы знаете?», но вовремя закрыл рот.
Я не так скуп, как Его Величество, папа махнул в сторону накрытого в мраморной галерее стола. «Перекусим, Пьетро. Я старый человек, мне надо питаться вовремя»
Ему семьдесят шесть, Петя следовал за высоким, легким понтификом, а ничего его не берет. Он может прожить еще два десятка лет. Он здоров, как бык, хоть и любит жаловаться на мнимые болезни».
Григорий оглядел стол:
Как славно, артишоки! Знаете, Пьетро, он рассмеялся, я намереваюсь сжечь моего повара, он всегда готовит артишоки на еврейский манер. Вино с наших виноградников, прошлогоднее, отличного урожая. Я знаю, что вы любите белое.
Играющее золотистыми искорками вино пахло фруктами и солнечным днем. Петя зажмурил глаза от удовольствия. Артишоки, жареные в оливковом масле, хрустели на зубах.
Никаких специй, Пьетро, понтифик вытер губы салфеткой, только соль. Дело в самих артишоках. Их собирают с февраля по апрель у Чивитавеккьи, на побережье, откуда вы и отправитесь в Ирландию
Григорий сложил на столе бледные, мягкие руки.
Кстати о верности. Сколько вам заплатил король Филипп?
Нисколько, честно ответил Петя, положив себе еще овощей.
Возьмите соус, папа подвинул ему изящную серебряную чашу. «Базилик, кедровые орешки и пармезан. Вы не пожалеете». Петя чуть не застонал от удовольствия:
Как бы сделать так, чтобы мистрис Доусон готовила итальянскую еду! подумал он. «Надо Марфу научить».
Нисколько, повторил папа:
Чего ждать от Его Величества, если он поскупился даже на приличный обед для вас. Мой друг Филипп весь в долгах. Освоение Нового Света пока себя не окупает. Но я умею оплачивать верность по достоинству, Пьетро, папа щелкнул пальцами, слуга поднес перо с чернильницей.
Понтифик передал Пете записку: «В золотых флоринах».
За что? поднял Петя синие глаза.
За то, что в октябре вы окажетесь там, где нужно оказаться, и сделаете то, что нужно сделать. Половину суммы вы получите сейчас, усмехнулся Григорий, половину после он повел рукой.
Но король Филипп попытался возразить Петя.
Филипп вам не платит, резонно заметил понтифик, а я плачу. О Фарнезе не беспокойтесь. Два итальянца всегда договорятся друг с другом. Он передаст вам все, что нужно, Пьетро.
Петя откашлялся:
Но если что-то не получится, Ваше Святейшество?
А что может не получиться? удивился Григорий.
Снадобье надежное. Вы не найдете в Генте ни одного доктора, а если вас в чем-то заподозрят, дорогой синьор Корвино, то выкручивайтесь сами, вы человек ловкий, папа вгляделся в пару, идущую по дорожке, а вот и мой Джакомо с женой.
Знаете моего воспитанника? повернулся Григорий к Пете.
Воспитанника, усмехнулся Петя, подав руку незаконнорожденному сыну папы.
Не имел чести, Ваше Святейшество, поклонился он.
Вы поплывете в Ирландию, понтифик опустился в кресло, я решил, что вам лучше познакомиться заранее.
Предполагаемый король католической Ирландии оказался, как и Петя, невысоким. Черные локоны падали на золотистый бархат камзола, карие глаза надменно осмотрели Петю с ног до головы.
Я наслышан о ваших талантах, синьор Корвино, улыбнулся Джакомо. «Хотел бы я, чтобы у меня появился такой финансист, как у дона Хуана Австрийского».
Джакомо, протянул понтифик, именно поэтому синьор Корвино и едет с вами. Он умеет считать деньги. В каждой военной экспедиции должен быть хотя бы один разумный человек, иначе вы все потратите еще в виду берегов Италии.
Жена Джакомо Бонкомпаньи тихонько хихикнула.
Сын понтифика весело сказал:
Позвольте вам представить мою прекрасную Констанцу, синьор Корвино. Оправдывая свое имя, она верна мне, как Пенелопа была верна Одиссею. Мы повенчались только месяц назад, но Констанца отпускает меня в долгое плавание
Мадам, Петя склонился над ее рукой. Девушка была высокой, золотоволосой, с голубыми глазами.
Я восхищен вашей преданностью, добавил Петя, такие женщины вдохновляли наших предков на битвы с неверными.
Джакомо кисло заметил:
Ваших предков, синьор Корвино, никто не вдохновлял. Они сидели себе на острове.
Король Ричард Львиное Сердце смело и достойно воевал в Святой Земле, возразила мужу Констанца.
Мадам хорошо знает историю, удивился Петя. Девушка зарделась:
Я люблю читать, тихо сказала она. Петя полюбовался румянцем на ее щеках: «Будто рассвет. Какая у нее кожа белая, словно молоко».
Подождем еще одного человека, и начнем, сказал понтифик. «Вас, милая невестка, я попрошу отдохнуть в библиотеке. Я знаю, как вы любите мои книги. Джакомо зайдет за вами, не волнуйтесь».
Кого мы ждем? небрежно поинтересовался Петя.
Вы обрадуетесь встрече, Григорий положил свою большую руку поверх его. «Какие пальцы у него холодные, словно камень», успел подумать Петя, увидев показавшегося на дорожке гостя.
Слуга предусмотрительно поставил на стол курильницу с благовониями, но это мало помогало.
Не хотел бы я оказаться с ними в закрытой комнате, хмыкнул Петя. Обрюзгшего Орсини подвезли в кресле к столу. Двое охранников помогли ему подойти под благословение к папе. Герцог с видимым облегчением опустился обратно. Он задыхался от усилия.
Ваше святейшество, если вы позволите, потом мне понадобится перевязать рану. Это надо делать несколько раз в день, иначе начнется воспаление, и я буду прикован к постели.
Конечно, дорогой Паоло, ласково сказал понтифик. «Вы виделись с моими врачами?».
Врачи говорят одно и то же, Орсини пожал плечами. «Хорошо, что вы еще живы. А я и не собираюсь умирать!» стукнув кулаком по столу, он поморщился: «Простите».
Мне очень жаль, ваша светлость, Петя смотрел в его заплывшие, с покрасневшими белками глаза. «Я слышал, что ваша жена скончалась? Примите мои соболезнования».
Да, у нее отказало сердце, Орсини отвел предложенный бокал с вином.
Я могу пить только воду, и то, он обнажил подгнившие зубы, по часам. Иначе герцог показал на свой бок. Под золоченым бархатом камзола выпирала тугая повязка.
Джованни казнили потому, что Орсини его узнал, сцепив пальцы, Джон покачал ими туда-сюда, хотя я велел ему быть осторожным. То же самое касается и тебя, он внимательно посмотрел на Петю, ты должен вернуться из Италии живым и невредимым. Никаких поездок в Браччано, никакого мальчишества.
Я убью его, хмуро отозвался Петя, вспомнив услышанное от Марфы. Обняв жену, Петя шепнул ей на ухо: «Считай, что он покойник».
Ты никого не будешь убивать, Джон взглянул ему в глаза. Они были одного роста.
Орсини пока нужен, пусть живет. Я тебя понимаю, Питер, он помолчал, но в нашей работе надо уметь ждать. Если ты ляжешь на плаху, никому хорошо не станет. Не забывай, что у тебя пятеро детей.
Не лягу, упрямо отозвался Воронцов.
Джованни тоже так думал, вздохнул Джон. «Ты взрослый человек, не совершай глупостей».
Глупостей! взорвался Петя:
Из-за этой мрази погибла женщина, которую я любил, погиб мой друг. Еще одна женщина, моя любимая, моя жена, мать моих детей, он ее Петя отвернулся. Джон кашлянул:
Кстати, у Орсини не может быть потомства. Джованни так его перепахал шпагой, что он теперь хуже евнуха?
Меня это не утешает, глухо ответил Петя. «Меня утешит его кровь на моих руках».
Будет, пообещал Джон. «Но позже».
Где наш Томас? спросил понтифик. «Он задерживается?»
Я попросил его выяснить, все ли в порядке с кораблями, задыхаясь, ответил Орсини, Томас сражался со мной и доном Хуаном при Лепанто, я ему полностью доверяю. Он вскоре должен быть здесь.
Сэр Томас Стакли, наш капитан, пояснил Джакомо Бонкомпаньи. «Слышали вы о нем, синьор Корвино?»
Я знаю, что он отважный воин и человек чести, искренне сказал Петя. «Под его командой мы сможем завоевать не только Ирландию, но и всю Англию!»