У Климова сложилось обоснованное мнение, что сильные мира сего были поставлены в известность о развитии Катастрофы намного раньше, чем первые слухи и домыслы стали достоянием общественности.
Еще в бытность свою на Земле Артём прочитал в каком-то новостном паблике о хищении очередным упырем шести миллиардов долларов. Там же в статье приводились подсчеты времени, которое требуется для накопления украденной суммы простым и честным человеком. С учетом средней копеечной зарплаты по стране, счастливчик мог держать у себя на счету шесть миллиардов долларов спустя каких-то шесть тысяч двести пятьдесят лет. Шестьдесят два века!
Сколько же стоит проживание в этом самом «Месте Будущего», если все, кто смог, стали заранее беспокоиться о возможности спасти свои жизни? Нет, простым и честным людям о таком не стоило даже мечтать. И что будет дальше, если в итоге на Земле выживут только неприспособленные к физическому труду банкиры и министры, вся суть которых заключалась лишь в поиске возможности обмануть и нажить себе безумные деньги, которые нельзя потратить даже за десяток жизней?
Климов представил себе подземные бункеры, где на охапках теперь никому не нужных разноцветных фантиков сидят в грязных, порванных фраках курящие толстяки. Цилиндры, монокли с золотыми цепочками, накрахмаленные воротнички и лакированные туфли прилагаются в комплекте. Сидят и ждут, когда появятся те, кому они смогут отдавать приказы. Кем смогут руководить и за чей счет смогут увеличивать свои горы денег и золотых слитков. Но никого нет. Никто не стучится робко и подобострастно в бронированную дверь. Никто не кланяется в ноги, услышав требование заменить расходники фильтров биологической защиты. Никто не предлагает за тарелку холодной бурды вычистить ботинки и смахнуть паутину с цилиндра
«Лучше уж так, как я, думал он. По крайней мере, совесть чиста и не запятнана обманом. Все накопленные деньги ты все равно не сможешь забрать туда, где будет вершиться суд над твоей сущностью. И там не будет судей. Никто не будет стоять возле тебя с белым и черным блокнотами, сверяя количество добрых и злых дел. Все будет зависеть только от количества твоих деяний. Если ты обогатил свою сущность честными поступками, то, напитанная энергией, уйдет она вверх, к свету. Если же она будет скована грузом зла, то провалится вниз, к тьме. И не помогут слова и слезы мол, не хотел я, так жизнь сложилась, пришлось мне творить зло, плевать на близких, обманывать слабых Обман такой же смертный грех, как и все остальные, только почему-то не занесенный в скрижали Моисея.
Нет. Он жил и будет жить все отведенное ему на МКС время по закону совести. И будет делать все, что в его силах, пока
Пока что? Не будет никаких «пока». Это место останется его обитаемым островом в океане звезд, и к нему не причалит спасительный корабль.
Прочь эти мысли. Прочь! Надо работать. Надо отвлечься, иначе можно сойти с ума. Вон, как Альба. Не нашла в себе силы побороть самый первый приступ отчаяния, позволила ему перерасти в хандру и депрессию, убивающую волю к жизни. А ведь, когда все стало ясно, Артём предложил членам экипажа разобрать для себя участки ежедневной ответственности и обязанностей. И Родригез досталась установка для синтеза воды
* * *
Таймер включен. Элеонора отплыла от аппарата синтеза. Через полтора часа после того, как остынут фильтры, можно будет запускать цикл реабсорбции заново.
Система считывания данных подправлена? Ты проверила? напомнил Лайнт.
Да. Компьютер все сделал. Можно не волноваться.
Хорошо. Дэвид удовлетворенно кивнул, вспоминая, как после предложения Арти найти для себя «пожизненное хобби», именно Родригез был поручен синтез воды. И как она, после скандала с Арти уйдя с новой силой в депрессию, пропустила момент контроля после окончания очередного цикла. В итоге установка синтеза вышла из строя. Слава богу, временно. Неполадку в сложной, капризной технике удалось найти и исправить, но в течение нескольких дней экипаж находился в экстремальных условиях жесткой экономии воды. А после кустарного ремонта аппарат выдавал количество воды до четырех литров. То есть, литр в сутки на человека. Этого было недостаточно по всем нормативам, хоть земной, хоть космической жизни. Но, за неимением альтернативных вариантов, пришлось привыкать. Альбу после этого оставили в покое, не допуская больше ни до каких работ.
Элеонора! Дэвид! В проеме возник русский. Я вас звал. Это срочно.
Что случилось? Лайнт посмотрел на встревоженное лицо Климова и почувствовал, как холодок тревоги начинает сжимать сердце.
На станции заражение!
Черт возьми! Лайнт завис над одной из биоферм, глядя на разобранный элемент комплексной системы очистки воздуха. Голос его звучал глухо из-за надетого на лицо респиратора. Как и у остальных присутствующих здесь членов экипажа. Что же это выходит?
Это выходит, угрюмо бросил Климов, что у нас теперь заражен воздух.
Он кивком указал на демонтированную установку «Поток300», висевшую в воздухе посреди одной из биоферм.
Она перестала работать?
Да, совсем недавно, где-то пару часов назад. Я как раз закончил плановую проверку систем синтеза белка и аэрации салата. И перешел к тесту системы очистки воздуха. И тут выяснилось, что система неактивна.
Странно, что сигнала тревоги на общий пульт не поступало, нахмурилась Стейз.
Он бы и не поступил, покачал головой Артём, указывая пальцем на разобранный элемент. Вся пластиковая оплетка проводов разрушена этой слизью. Произошло короткое замыкание, и комплекс просто умер.
Откуда в нем эта дрянь? раздраженно бросил Лайнт.
Оттуда же, откуда и во всем комплексе. Климов подлетел ближе к разобранной системе. Вентилятор, канал с пакетами пеномателических пластин, блок питания все покрыто этой непонятной слизью.
Что мы можем сделать? В голосе Элеоноры отчетливо проступили тревожные ноты.
Чтобы что-то делать, надо сперва выяснить, с чем мы столкнулись, отрезал Лайнт. Пока что-то конкретное предпринимать рано.
Согласен, поддержал Артём. Какие будут предложение, Дэвид?
«Потоки» изолированы друг от друга?
Да. Они не связаны между собой.
Все остальные работают?
Не знаю, пожал плечами Климов. До этого я прошел все биофермы с маркировкой «S». Там не было отмечено нарушений в очистке воздуха.
Значит, осталось еще три модуля, задумался Лайнт. Внимание экипажу! Принимаю решение. Арти, проверь максимально быстро все остальные системы «Потока-300». Если в них обнаружится эта дрянь, значит, воздух на станции заражен и нам нужно будет думать, что с этим всем делать. Может быть, стоит изолировать весь сегмент МКС от узлового модуля Unity. Но тогда мы останемся без аппаратуры синтеза продовольствия. Но это самый худший вариант. Элеонора, я направляюсь в лабораторный модуль. Надо взять образец этого дерьма и постараться выяснить, с чем мы столкнулись.
А мне что делать? Стейз чувствовала, что перспектива остаться одной на зараженной станции начинает давить на ее сознание нарастающей волной паники.
Отправляйся в жилой модуль и следи за Альбой. Не хватало еще, чтобы она узнала обо всем раньше времени и начала создавать тут панику. Дэвид ободряюще взял женщину за руку. Не переживай. Пока мы вместе, лично мне ничего не страшно.
* * *
Какие новости? Климов появился в помещении самого большого японского лабораторного модуля Kibo, где находились несколько научных установок внушительного размера и одна небольшая медицинская диагностическая капсула.
Сначала давай свои, не поворачиваясь к нему, отозвался Дэвид. Мне определенно дольше придется рассказывать. А так, может, и не понадобится.
Слизь есть еще в шести «Потоках». Только один остался чистым. Но и то я бы не был так в этом уверен. Я разбирал их не так тщательно, как первый, а поверхностно. Так что, мне кажется, что и в последнем мы найдем эту гадость, если разобрать все до основания.
Значит, это дерьмо, чем бы это ни было, циркулирует в воздухе. И, скорее всего, оно уже внутри нас. Предлагаю облачиться в легкие скафандры. Хотя Черт возьми! Там же ограниченный запас кислорода!
Не имеет смысла, согласился Климов. Во-первых, ты прав и мы просто израсходуем впустую весь кислород. На сколько нам его хватит? На восемь часов? А во-вторых, если то, что породило слизь, уже давно заполонило всю станцию, то мы тоже уже насквозь пропитались ею. Хотя сейчас мы просто-напросто гадаем, даже понятия не имея, что это вообще такое.
Хотел бы я тоже это знать, вздохнул Дэвид.
То есть, как я понимаю, ты ничего тут в лаборатории не узнал?