Перестань, тихо сказала Божена, ковыряя ложкой густой гороховый кисель, и Несмеян мгновенно умолк, словно ему запечатали рот. Перестань, Несмеяне. Не надо оправдываться. Нет на тебе вины. Я всё понимаю войские дела княжий приказ.
Купава положила руку ей на плечо, мягко сжала.
Может, и жив ещё, сказала она тихо.
Может, и жив, вновь эхом отозвалась Божена.
Должен быть жив! твёрдо заявил гридень, пристукнув кулаком по столу, так, что вышитая скатерть чуть сдвинулась и сморщилась на столе, колыхнув посуду и мёд в чашах. Его в полон взяли, а не убили! Найдём!..
Да как найдёшь? слабо возразила Божена. Где? Кто найдёт?
Я найду! для Несмеяна в этот миг не было трудностей. В Киев поеду, а коль надо и в Царьград!
Божена потупилась, пряча благодарные слёзы, а Несмеян в этот миг и впрямь верил, что сможет найти друга и побратима хоть за тридевять земель. В конце-то концов, будет же княгиня Бранемира с воеводами Бронибором и Бренем хоть что-то делать для того, чтобы спасти князя или хоть облегчить его судьбу, тогда можно будет и о судьбе побратима вызнать он всё ж таки не кто-нибудь, а сын воеводы Бреня и воспитывался вместе с князем Всеславом Брячиславичем.
Чаши они подняли разом, глотнув пряного мёда:
Да будет так!
Простились у ворот, и Несмеян долго смотрел вслед уходящим женщинам жена друга была с холопкой ради всякого дорожного приключая. Потом, когда они скрылись из глаз, гридень затворил ворота, несколько мгновений бессмысленно потыкался по двору туда и сюда, словно не зная, за что взяться (а за что и браться-то было? вечер на дворе, того и гляди стемнеет), шагнул к крыльцу. И в этот самый миг в калитку постучали.
Постучали сильно, властно, словно имели право войти и без стука.
Несмеян несколько мгновений стоял у крыльца, замерев, и глядел на ворота, словно не мог понять, что происходит. Потом медленно двинулся к воротам.
Калитка отворилась сама, не дожидаясь, пока он дойдёт. Без скрипа отошло в сторону воротное полотно в проёме калитки, опираясь плечом о верею, стоял человек.
Мужчина.
При встрече взгляд невольно первым делом цепляется за одежду, за внешний вид не зря в народе говорят, что встречают по одёжке. Того, кто пришёл к Несмеяну сегодня, по этой народной мудрости следовало бы выгнать взашей. Он был одет в лохмотья, такие, что и глазу стыдно было остановиться посконина, дыра на дыре, никакой вышивки альбо оберегов, опричь деревянных да костяных. Густая клочкастая борода, лохматая седая грива волос. И даже поршни на ногах рваные, зашитые на скорую руку суровой смоляной дратвой.
Несмеян на мгновение замер, разглядывая пришедшего приблуду, а в следующий мигу узнал его (хоть и видел всего раз в жизни, и тот раз был целых четыре года тому), и, улыбаясь, шагнул навстречь.
Но его приветственный возглас пропал сам собой, едва пришедший калика качнул головой, словно останавливая Несмеяна, шагнул сквозь воротный проём и затворил калитку за собой. А потом усмехнулся:
А вот теперь здравствуй, Несмеяне!
И ты здравствуй гридень на миг замешкался, но память поспешно подсунула на язык назвище, здравствуй, Колюто.
Ты очень правильно сделал, что сначала пришёл ко мне, а не куда-либо ещё, убеждённо сказал Несмеян, отпивая пиво из чаши. А уж соваться в княжий терем и вовсе было бы непроходимой глупостью с твоей стороны.
Они сидели в терему Несмеяна, только теперь вместо Божены за столом был Колюта, а Купава ушла во двор ни к чему женщине вникать в мужские дела, не женское дело война и государские дела. И чем меньше ты, женщина, знаешь об этих делах, тем лучше для тебя. Да и для дел этих тако же.
Не понимаю, мотнул головой Колюта, разомлевший от тепла, сытости и медовой чаши. Что изменилось? Разве княгиня против нашего дела?
Княгиня Бранемира женщина, глубокомысленно сказал Несмеян. Помолчал мгновение, словно оценивая то, что сказал, весело фыркнул и продолжил. И как всякая женщина, она ненавидит войну, которая может отнять у неё мужчину, детей, дом Но она знатная женщина! И понимает, что от одной ненависти к войне сама война никуда не денется, и от того, что она сядет в углу, зажмурится, заткнёт уши и будет говорить я не хочу, чтобы была война от этого война не исчезнет.
Колюта кивнул, по-прежнему ничего не понимая.
Поэтому княгине Бранемире Глебовне некуда деваться, опричь того, чтобы помогать нам, заключил Несмеян с кривой усмешкой. Только мы, вои, гридни и бояре кривской земли, можем воротить ей её мужа, можем воротить князя на полоцкий престол.
Но тогда почему? спросил сбитый с толку Колюта.
А почему ты не пошёл сразу на княжий двор? внезапно спросил Несмеян.
Ну озадаченно протянул калика, который, похоже, и сам толком не понимал, что именно толкнуло его прийти сначала к Несмеяну. Не мог же я в лохмотьях да на княжий двор
Ну да, поддержал его Несмеян насмешливо. Тряхнул рыжим чупруном, отбрасывая его за ухо. Как же ещё что придумаешь? Ну ладно, положим, ты опасался, что на княжьем дворе тебя не узнают. А к воеводе Бреню почему не пошёл? Он-то тебя опознал бы? К Бронибору-тысяцкому, в конце концов?
Колюта вновь мотнул головой метнулась сивая, годами не стриженая грива, которой позавидовал бы любой конь.
Ладно, скривил он губы. Считай, что чутьё мне помешало.
Вот это уже правильный ответ, Несмеян вновь наполнил чаши. И заговорил, глядя на Колюту остановившимся взглядом. Когда Ярославичи схватили князя в Орше нам пришлось сражаться за Витебск. Нельзя сказать, что там было большое кровопролитье в конце концов, княгиня Бранемира договорилась о мире с князем Мстиславом, пришлось даже уступить ему обратно Новгород. И пришлось согласиться на то, чтобы у нас в Полоцке сидел соглядатай от Мстислава. С дружиной.
Колюта вытянул губы трубочкой, словно собирался присвистнуть и в последний миг передумал.
Ни хрена себе, процедил он, наконец.
Вот так, кивнул Несмеян. И потому нельзя было тебе идти сразу на княжий двор этот чужак живёт там же, и сразу бы тебя увидел и наверняка догадался бы, кто ты такой. Потому как дураком его вовсе не назовёшь
Кто он такой? Колюта напрягся, словно перед прыжком.
Ратибор Тужирич, плесковский боярин, Несмеян поморщился. Он на Черёхе против нас бился, ему давно место тысяцкого в Плескове блазнит, а нынешний тысяцкий Найдён Смолятич на нашей стороне. Да ещё и сына у Ратибора наши убили. Так что его на нашу сторону не переманить, и Мстислав Изяславич про то знает, потому именно его сюда и прислал.
И что, он за месяц успел везде своих людей поставить? Колюта поднял брови.
Да нет, конечно, Несмеян снова долил в чаши пива. Ты вот что. Оставайся у меня. Завтра в город воротится от шелонян воевода Брень, и тогда я сразу его позову сюда. Тут ратиборичи нас не выследят. Княгине я тоже про тебя завтра расскажу, но к ней на двор соваться так и так нельзя, а самой ей сюда приезжать тоже не к лицу. Всё одно через Бреня Военежича решать доведётся.
Добро, подумав, согласился Колюта. Я и сам бы лучше не придумал.
Несмеян несколько мгновений помолчал, потом спросил в лоб:
Ну как там наш Брячиславич? Что слышно по Киеву?
Да мало что слышно с неохотой ответил Колюта и залпом выцедил пиво из чаши. В Берестове его держат, в терему полоцких князей, под стражей. По-княжески содержат, а только его мало не сотня воев сторожит. Княжичей увёз к себе Святослав, они у него в Чернигове, тоже почти без утеснения, только под стражей. В его же терему живут.
Черниговский князь витязь, с уважением сказал Несмеян, приподымая в руке жбан. Покачал им в воздухе, прислушиваясь, одобрительно кивнул (пива в жбане было ещё достаточно) и вновь наполнил чаши. Однако и он нарушил слово.
В Киеве говорят, что он не знал про клятвопреступление, сумрачно возразил Колюта. Всё замыслили Изяслав с Всеволодом.
Ладно, там разберёмся, гридень махнул рукой. До всех черёд дойдёт. А что остальные, кого с Всеславом Брячиславичем взяли?
Боярин Бермята тоже под стражей живёт, на дворе у тысяцкого Коснячка, вспомнил Колюта. Больше ни про кого не слышал
С ними вместе в полон попал ещё гридень Витко, сын воеводы Бреня, встревоженно напомнил Несмеян, чуть приподымаясь на лавке. Неужто про него ничего не слышал? Он побратим мой.
А, слышал! Колюта покачал головой. Убили побратима твоего, Несмеяне. В Берестове и убили, когда с лодей выходили. Он бежать пытался мне вои знакомые рассказывали.
Несмеян на мгновение словно окостенел, замер, глядя прямо перед собой.