Фаллос Богородицы. Философский трип - Александр Каменецкий

Фаллос Богородицы

Философский трип

Александр Каменецкий

© Александр Каменецкий, 2020

Предупреждение

Данная книга в целом и в каждой отдельной ее части, включая название, не содержит в себе намерения оскорбления религиозных убеждений и чувств граждан в контексте законодательства Российской Федерации. Автор категорически отвергает любые попытки инкриминировать ему подобные цели и относит их на счет индивидуальной читательской интерпретации, за которую не может нести ответственности. Данная книга является литературно-художественным произведением; ссылки на первоисточники опущены.

Сказал им совершенный Спаситель:

«Я хочу, чтобы вы поняли, что София, Мать всех вещей и супруга, пожелала сама, чтобы это возникло от нее одной, без ее супруга. Было же угодно Отцу всего, чтобы явилась Его немыслимая благость. Он создал эту завесу между бессмертными и возникшими после них, чтобы последствия следовали за всеми эонами и хаосом, чтобы явился изъян женственности, чтобы Заблуждение стало бороться с ней, и это стало завесой духа.»

Мы живем в эпоху постмодерна, где искусство кончилось, поэзии нет, живописи нет, культуры нет. Это можно сказать о всей белой цивилизации. Абсолютно понятно, что происходит: иссякла кровь мифа, поэтому искусству не к чему больше обращаться и, соответственно, нечем жить.

<> Проблема такова: монотеистическая культура основана на едином, во главу угла ставится первоединое, абсолют. Все мы привыкли к той культуре, где мужское первоединое идет фаллическим темпом вперед в духовную, душевную, материальную материю. И когда иссякает фаллическая энергия первоединого, то мы получаем то, что сейчас имеем.

Предисловие 1 (длинное)

Владимир Рудольфович Соловьев, телевизионный светоч нашего непростого времени, на одной из своих передач заявил примерно следующее: «За последние 50 лет философская мысль ничего толком не создала». Цитируем мы по памяти и заранее просим уважаемого светоча не серчать на слабость наших скромных нейронов. Возможно, его собственные мозговые клетки в тот незабвенный вечер тоже дали маху: в одном лишь Отечестве нашем следовало бы упомянуть как минимум Мамардашвили с Пятигорским  но это так, к слову.

Тем не менее, вопрос остается: а чего, собственно, еще способна начудить философская мысль, когда вокруг сплошной Трамп, коронавирус, взбесившиеся пигментоиды, ректально-радикальные меньшинства и славянопитеки без намордников? Разве что в энный раз погнать человека на какие-нибудь баррикады вместе со Славоем Жижеком,  так он, этот человек, и без Жижека лезет туда с поразительным упорством. Можно, конечно, для разнообразия отправить клиента в теплые края медитировать над непостоянством и иллюзорностью нашего дорогого бытия  но лафа способна продлиться строго до тех пор, покуда в тропический парадиз не нагрянет инфекция или тайфун «Малютка».

Как быть? Сбросить философию вовсе с корабля современности, оставив в утлом челне лишь грантоедов и беллетристов на хлебе и воде? Ну уж дудки! Не для того Сократ пил свою цикуту. Наплевать, что мир с тех пор превратился в одну сплошную таверну «Корфу» с видом на пляжные лежаки. Мы тоже способны отхлебнуть яду  и пусть даже нету у нас под рукой диогеновой бочки, мы сядем за стол, мы включим компьютер и  трепещи, Соловьев!

Но покуда мы тут шутим, системы ценностей обваливаются быстрее, чем цены на нефть. Либерализм заканчивается гей-парадами и свержением памятников (странно, что эти увеселительные мероприятия до сих пор еще не слились в один инфернальный перфоманс). Консерватизм (там, где он пока напрямую не ведет к джихаду) радует нас новой редакцией Домостроя и кумачовым победобесием. Еще есть Китай, где веруют не то в дао, не то в Мао и под шумок прибирают к рукам весь остальной мир, которому явно не хватает чего-то только вот непонятно чего. Точнее, понятно, и даже весьма: и на Западе, и на Востоке одинаково не хватает устойчивых, однозначных смыслов  таких, которые не девальвируются сразу и навсегда после чьего-нибудь шального твита.

Это началось не вчера, это началось давно. Очень давно.

Между 800-м и 200-м годами до нашей эры на бескрайнем пространстве «ойкумены» от Египта до Индии полыхал тяжелый кризис, очень похожий на нашу недоброй памяти перестройку и девяностые. Привычный, комфортный  хотя и всем до тошноты надоевший  родоплеменной строй начал давать трещины рушиться на глазах вместе со своими общинными, коллективистскими ценностями и смыслами. Жречество к тому времени выродилось в жадную до власти и роскоши «партию», во главе которой стояли корыстолюбивые старцы; в древних богов верили не больше, чем в «дедушку Ленина»; народ роптал и ждал перемен.

И они, перемены, настали  да такие, что мало не показалось никому. Огромные территории погрузились в кровавую смуту. Каждый местный падишах вдруг пламенно возжелал для своего огорода «незалэжности»  для конституционного утверждения которой желательно было к тому же спалить хату соседа, а самого соседа с семьей и домочадцами порубить в капусту и увести в рабство. Новые элиты занялись классическими бандитскими разборками, деля общие дотоле территории и общее племенное добро. Все грабили всех  притом все вместе грабили еще и народ. Короче говоря, наступила пора классового общества, прекрасно известная из учебников.

Из уютного (хотя и довольно-таки вонючего) родоплеменного гнезда, до боли напоминавшего советскую коммуналку, человек вдруг был вышвырнут в буквальном смысле «на улицу», оказавшись не только без средств к существованию, но и без ценностей и смыслов. Он обнаружил себя  в первый раз за всю тогдашнюю историю  в полном одиночестве, в компании одной лишь своей собственной перепуганной экзистенции. Кроме маленького индивидуального «я» у человека эпохи «осевого времени» не оказалось в сущности ничего вообще.

Мало-помалу народы все же кое-как оправлялись от армагеддона, ища спасения в новых идеях. Три из них (хорошо известные, впрочем, и ранее) приобрели трендовый статус, который затем сделался планетарным мэйнстримом и является таковым и по сей день. Эти идеи определили по сути все дальнейшее развитие человечества вплоть до появления смартфона и движения по защите черных жизней от белой нежити. Вот они  три идеи, которым мы, к сожалению, обязаны буквально «всем»:

Бог есть мужчина  Отец; Он творит и контролирует мир посредством «вертикали власти».

Бог сам в Себе трансцендентен, принципиально непостижим и полностью отделен от мира «имманентности».

При сотворении мира случилась роковая ошибка, вследствие которой все пошло «не так» и которую человеку для достижения счастья и покоя надлежит исправить.

Эти три постулата курсировали довольно долго, будоража умы и переплетаясь с иными идеями,  до тех пор, покуда христианство не отформатировало их в единый и строгий «тройственный канон». Его результатом стало новое «форматирование» человеческого сознания, носителями которого, увы, являемся все мы. Зигмунд Фрейд был его первооткрывателем; психологическая наука обогатила открытие Фрейда бесчисленным количеством новых граней.

Бог-Мужчина стал всесильным Родителем, Сверхсознанием, или Палачом (согласно «Треугольнику Карпфмана»). Человек, навеки отделенный от Бога в «посюстороннем», сделался страдающим Взрослым, Сознанием, или Жертвой. «Изначальная ошибка» превратилась в Ребенка, Бессознательное, или Спасателя. Интерпретаций можно привести еще много, но смысл один: в человеке был разожжен очаг конфликта, который в сущности определял его как индивидуума, а на свет родилась невротическая личность, страдающая притом экзистенциальным неврозом,  грубо говоря, таким, который не лечится.

Непрекращающаяся фрустрация и чувство тотальной вины сделались подспудными «двигателями прогресса»: невротическая цивилизация стремилась хоть как-то компенсировать груз страдания в нарастающей экспансии, в экстенсивном развитии производственных отношений, технологий и сугубо материалистической, прагматической науки. Апофеозом всего этого стало нынешнее глобализированное «общество потребления», которое трещит по всем швам, поскольку производит и потребляет уже слишкоммного, а толку все равно мало.

Но это все еще только полбеды. Три злополучных догмата  а вместе с ними и та «ментальная модель», которой мы пользуемся и в которой мы живем, были созданы мужчинами. В «осевой период» сильному полу удалось окончательно «приватизировать» религию и метафизику  по сути, создать их заново на месте матриархальных, «материнских» культов, которым и «вертикаль власти», и «трансцендентность», и «ошибка Творения» (тем паче, «первородный грех») были более чем чужды. Именно мужчины описали мир как «обитель страдания», а человека  как несчастное, физически и мета-физически угнетенное существо, вынужденное мучительно бороться за свою вечно недостижимую свободу.