В ней насчитывается не менее ста пятидесяти-двухсот человек, все мужчины. По внешнему облику их нетрудно догадаться, что все они из числа представителей африканской расы. Когда трюмный люк нижней палубы поглощает всю эту колышущуюся, живую цепочку, замыкаемую вооружёнными людьми, только тогда к причалу подкатывает долгожданный микроавтобус.
Памела облегчённо вздыхает. Она видит, как вышедшие из него люди, сопровождаемые низкорослым, вертлявым толстяком, следуют за ним на верхнюю палубу теплохода.
Среди вновь прибывших она успевает разглядеть и Малышева Минут через десять трёхпалубный, межконтинентальный теплоход «Глория» отваливает от причала и, медленно набирая ход, выходит из гавани, мелькая своими клотиками меж множества корабельных мачт скопившихся в порту судов
НАТ/ИНТ. ЛОС-АНДЖЕЛЕС ЗАГОРОДНАЯ ВИЛЛА КВИНТ ДЕНЬ
Продолжая свой рассказ, Джеймс Квинт, поглядывает то на Саню Остапенко, то на Лорид
ДЖЕЙМС КВИНТ
Утром того же дня Памела Дженневе покинула сомалийский порт Могадишо, вылетев в Париж. А на днях у меня побывал господин Джон Гри, прибывший из «странствий» по странам юго-восточной Азии. Ему вменялось в обязанность отслеживание действий судового персонала теплохода «Глория» во время захода его в порты. Радиомаяк господина Малышева через спутник выдавал нам координаты следования судна.
Первый заход был осуществлён в шри-ланкийский порт Коломбо, последующие в порты Индонезии, Малайзии и Филиппин. Всех их насчитывалось девять. Основной вид пополнения топливо, съестные запасы, «живой» товар. На Филиппинах судно приняло на свой борт много молодых девушек.
Это была последняя промежуточная остановка «Глории» на пути следования в неизвестность и, пожалуй, самая длительная, как перед решающим прыжком
Тогда-то Джону Гри и даётся «отбой». Однако, журналист не торопился покидать сей благодатный край.
Больно уж смущала его разноликость путешествующей на теплоходе публики: учёные и специалисты, большое число представителей чёрной расы, вооружённые люди, а теперь вот и эти молоденькие филиппинки.
НАТ/ИНТ. ФИЛЛИПИНЫ МОРСКОЙ ПОРТ КАФЕ УТРО
Как всё это увязать между собой? Он решает задержаться на несколько дней, покрутиться в порту, поговорить с местными жителями.
Как-то Гри наведывается в одно из увеселительных заведений, находящееся вне сферы влияния картеля Рунгштольфа.
Здесь публика более откровенна и свободна в своих взглядах и высказываниях по отношению к окружающей действительности.
Ему случайно доводится услышать разговор двух женщин, сидящих за соседним столиком.
Одна из них пышноволосая БЛОНДИНКА с европейскими чертами лица, давно уже перешагнувшая бальзаковский возраст, жалуется соседке по столику, черноволосой филиппинке, своей сверстнице:
БЛОНДИНКА
У меня уже не выдерживают нервы, дорогая. Люди этого Макса снова принялись за своё. Представляете?.. Они бесцеремонно врываются в мои апартаменты, выбирают самых красивых моих девушек и силой уводят чёрт знает куда И так из года в год. А чем я, слабая, одинокая женщина, могу помочь им?.. Вы же, наверное, помните тот давний, страшный инцидент?.. Мне бы самой на плаву удержаться
Джон Гри делает для себя вывод, что говорящая женщина ни кто иной, как содержательница публичного дома при этом увеселительном заведении. Он старается напрячь слух, но разговор внезапно прерывается. БРЮНЕТКА, что-то заподозрив, незаметно толкает локтем рассказчицу и глазами указывает в сторону журналиста. Разговор тут же переводится на другую тему, а в скором времени они прощаются.
БРЮНЕТКА
Так значит я к тебе забегу завтра на минуточку, ДÓРОТИ, договорились?
ДОРОТИ
Непременно буду ждать тебя, ЛУИЗА.
ЛУИЗА
Чао!
(скрывается за дверью)
Оставшись в одиночестве, Дороти принимается расхаживать по залу бара-ресторана. Она ходит между столиками, улыбаясь и шутя завязывает разговоры со знакомыми посетителями и, видимо, давними её клиентами. Джон, по части женских сердец, искушённый ловелас, знает, что всё это блеф.
Сейчас она подойдёт и к его столику, чтобы удовлетворить своё чисто женское любопытство. Так оно и случилось.
ДОРОТИ
(с улыбкой)
Добрый вечер, сэр! Вы кого-то ждёте?
ДЖОН ГРИ
ДЖОН ГРИ
Нет, мэм.
ДОРОТИ
Вы чем-то расстроены и огорчены? Может душа ваша нуждается в покое и ласке?
ДЖОН ГРИ
И не то, и не другое, мэм. Душа моя нуждается в простом людском общении. Поэтому не сочтите за дерзость с моей стороны сделать вам предложение составить мне компанию.
ДОРОТИ
Вы очень любезны. Мне не часто приходится слышать подобные предложения.
ДЖОН ГРИ
Я вас очень прошу.
ДОРОТИ
Ну, раз вы так настаиваете, придётся уступить. Только при одном условии: я сама распоряжусь подать на стол.
Джон Гри возражать не стал. За ужином Дороти справляется, кто он такой, что заставило его очутиться в этих, Богом забытых, краях. Джон представляется, и представляется журналистом. Однако, он соврал, сказав, что находится в отпуску и использует его с целью воплощения в жизнь давней, заветной мечты побывать на Филиппинах. Так, потихоньку, завязывается непринуждённый разговор
ДОРОТИ
Быть журналистом, это, наверное, жутко интересно? Видеть весь мир, общаться с разными людьми
ДЖОН ГРИ
Я с вами вполне согласен. Но к тому же следует добавить, что это очень хлопотная, неблагодарная и, порой, опасная работа
Спустя какое-то время, они уже беседуют как старые, добрые знакомые.
ДЖОН ГРИ
Вот ещё о чём хотелось бы спросить вас, мэм. Мне случайно, поверьте, помимо своей воли, довелось услышать небольшой фрагмент вашего разговора с подругой
Неужели и вас не обходят стороной все те беды, с которыми приходится сталкиваться и нам у себя дома, на континенте? Что за люди терроризируют вас, и, вообще, кто такой Макс?
При последних словах женщина насторожилась, что было хорошо заметно по её облику.
ДОРОТИ
(подозрительно)
А вы случайно не из полиции?
ДЖОН ГРИ
Нет, мэм, не из полиции.
Дабы развеять сомнения собеседницы, достаёт журналистское удостоверение. Протягивает его соседке по столику.
ДЖОН ГРИ
Просто мой долг журналиста велит мне слышать то, что может пропустить мимо ушей рядовой обыватель. Первая заповедь журналиста быть в курсе всех дел и событий, откликаться на чужие беды, по мере возможности, оказывать помощь нуждающимся в ней
ДОРОТИ
Вы, господин Гри, почему-то вызываете во мне чувство доверия к своей личности. Поэтому скажу, только не для огласки и не для печати, что Макс страшный человек
Я управляю этим заведением с 1975 года. Лет пять всё шло хорошо, пока в один злосчастный день не явился собственной персоной этот проходимец со своими головорезами и силой забрал у меня первую партию моих девушек.
Одна из них упокой Господь её душу, самая красивая, попыталась сопротивляться. Так этот Макс, собственноручно, у всех на глазах, прямо в упор, взял, да и разрядил в неё целую обойму.
Представляете, что мне пришлось пережить?.. Двух моих служащих, попытавшихся заступиться за бедную девушку, опять же у всех на виду, молодчики сбили с ног и тут же прикончили ножами.
Всё это женщина рассказывает с дрожью в голосе и слезами на глазах.
ДОРОТИ
(продолжает)
И теперь, почти что каждый год, на протяжении четырнадцати лет, они являются сюда и чинят то, что заблагорассудится, как у себя дома.
Это чистой пробы пиратский разгул А Макса этого я видела в лицо всего два раза, но запомнила на всю жизнь.
Джон Гри вдруг вспоминает об одной фотографии, с которой не расстаётся на всём пути журналистского расследования.
На ней, видимо, на каком-то пышном церемониале, в полный рост изображены фигуры четырёх улыбающихся мужчин, с высоко поднятыми бокалами в руках. Это Джеймс Квинт в окружении ближайших сотрудников.
Пользоваться фотографией журналисту ещё не предоставлялось возможности, и теперь, когда таковая подвернулась, он решает, так, на всякий случай, показать её новой знакомой. Вынув фотографию, продвигает её по поверхности стола
ДЖОН ГРИ
Посмотрите-ка, мэм, только повнимательней. Нет ли среди этих людей знакомых вам лиц?
Та только глянула на неё, и тут же в испуге прикрыла ладонью рот.
ДОРОТИ
Тот, что второй слева Макс!
Вторым слева, по правую руку Джеймса Квинта, стоял Вильгельм фон Рунгштольф
НАТ/ИНТ. ЛОС-АНДЖЕЛЕС ЗАГОРОДНАЯ ВИЛЛА КВИНТ ДЕНЬ