Я попробовал оглядеться, и в шее заныло, хоть моего тела и не было видно. Нет, нет, умирать нельзя! Если я сейчас останусь здесь, во тьме, то она не выпустит меня больше никогда нужно рассказать всем о предательстве! Великом предательстве Но я не мог припомнить, кто нас предал. В памяти, наконец, всплыло слово Бледные. Точно! Боги предали нас, превратив в рабов, заставляя своими повелениями творить ужасные вещи. Этот обман тянется сквозь года, а ведь я считал, что убить за ослушание Бледным великая честь и священный долг! Люди слепо верят колдунам, а конунг велит бросить тело собственного сына в лес, чтобы оставить на съедение зверям. Ни за что! Бальдр сбросит позорное ярмо! Если бы мне только
Невероятным усилием воли я открыл глаза и тут же зашелся страшным кашлем. Во рту появился соленый металлический привкус кровь. Перед глазами легла пелена, но вместо вездесущей темноты я увидел размытые цветные пятна зеленые, голубые, белые Постепенно, моргая изо всех сил, я различил угрюмые ели, нависшие надо мной, как палачи; сверху взирало синее небо с белыми рваными облаками. Лес значит, приказ конунга исполнен. Словно пробуждаясь вместе со мной, в тело вонзился холод меня бросили прямо в снежный сугроб. Не чувствую пальцев Застонав от боли, повернул голову из тела торчали обломки стрел, а кольчуга и рубаха под ней заляпаны кровью. Я попробовал приподняться и не смог тело просто отказывалось повиноваться. Внезапно до моих ушей донесся низкий рык припадая к снегу и жадно нюхая следы, шел тощий, голодный волк. Те, кто притащил меня в лес, давно ушли, зато мой запах манил лесного хищника все ближе. Я мог только беспомощно смотреть на него, не в силах двинуть пальцем увидев меня, волк зарычал громче.
Прочь Пошел прочь через боль и муки я сдвинул правую руку, но оружия при мне, конечно же, не оказалось.
Глупо было надеяться, что я выживу в лесу. Судьба зачем-то позволила мне вырваться из плена тьмы лучше бы там и оставался. Проснуться, выжить, только чтобы посмотреть в глаза верной смерти слишком жестокая судьба для человека. Облизывая пересохшие губы и прерывисто дыша, я глядел на длинные клыки и нити липкой слюны, протянувшиеся между ними, как паутина. Снег скрипел под лапами зверя все громче. Вдруг он насторожился и навострил уши кто-то идет! Я услыхал легкие, почти невесомые шаги; взмах, свист рассекаемого воздуха и в дерево рядом с волком вонзился метательный топорик. Альв! Только этого не хватало! Заскулив, зверь бросился наутек, а я, сплюнув густую кровь, опустил веки. На меня легла тень альв, одетый в подобие меховой куртки, нагнулся надо мной, принюхиваясь и разглядывая раны. От него шел стойкий запах жареного мяса, хвои и кошачьей шерсти. Я вновь открыл глаза альв сжимал в руке короткий нож, но, казалось, что-то остановило его от последнего удара; он смотрел скорее с любопытством, потирая подбородок.
Хахун.
Залепетав на своем языке, житель леса коснулся обломка стрелы в плече, и я застонал.
Это Это есть альв пытался выговорить человеческие слова. Это есть стрела от человек. Человеческий стрела.
Я не смог ответить.
Человек бить человек, пробормотал альв и выпрямился.
Не в силах больше терпеть боли, я закатил глаза и снова погрузился во тьму, утопая в ней, как в холодном непроглядном море. Не знаю, сколько времени мне пришлось провести в забытьи, но во тьме возникло новое ощущение тепло. Я очнулся от того, что все тело ломило, а в нос ударял мощный запах сосновых иголок.
Пей.
Постепенно глаза сфокусировались, и я понял, что лежу на грубой кровати, укрытый длинным теплым одеялом с разноцветным орнаментом. Видимо, меня притащили в какое-то жилище вокруг стояли стены из кожи, а дым от очага уходил вверх, в дыру в потолке. Седой альв с морщинистым лицом протягивал мне глиняную чашечку с каким-то мутным пойлом, от которого поднимался пар. Увидев перед собой лицо с раскосыми глазами, я попытался приподняться на локте, но не сумел; отбиваясь ногами, отполз в самый край жилища, схватив первую попавшуюся под руку палку.
Не приближайся, прохрипел я.
Альв посуровел:
Пей! Никто твоей смерти не желает. Кроме тебе подобных.
Кровь кипела в венах, когда передо мной проносились лица убитых альвами соратников. Ненависть заполнила душу, но через пелену злобы донеслись слова старика:
Не приближайся, прохрипел я.
Альв посуровел:
Пей! Никто твоей смерти не желает. Кроме тебе подобных.
Кровь кипела в венах, когда передо мной проносились лица убитых альвами соратников. Ненависть заполнила душу, но через пелену злобы донеслись слова старика:
В тебя стреляли люди. Значит, человек хороший. Пей, у тебя много тяжелых ран.
Я не поверил ушам альв пытается меня вылечить? Зачем? Казалось, что от тьмы уже не очнуться, и я отправлюсь в Хель, когда тот лесной охотник перережет мне глотку ножом Но вместо этого он приволок меня сюда. С какой целью?
Что это? закашлявшись, спросил я.
Отвар хвои. Пей и спи, альв поставил чашку передо мной и ушел к очагу, выставив ладони к огню.
Я нерешительно понюхал питье от терпкого запаха сводило скулы. Что, если меня хотят отравить? Нет, тогда бы не стали ради этого тащить через лес. Вздохнув, я одним мощным глотком осушил чашку и поморщился было, но оказалось, что отвар не так уж и плох. Я осторожно огляделся жилище представляло собой высокий конус; на каркас из обструганных палок крепились шкуры лесных оленей, размалеванные рисунками. В центре, обложенный почерневшими камнями, полыхал жаркий огонь, прогоняя зимнюю стужу, которая старалась пролезть внутрь. Варево альва согрело внутренности, и мне даже стало жарко, а веки начали слипаться, будто я не спал добрых три дня. Стрел в теле не оказалось вместо этого меня украшали грубые повязки. Порванная кольчуга пропала, как и испачканная кровью рубашка. Старый альв еще раз обернулся на меня, сверкнув глазами, и принялся вылизывать руки. Закутавшись в одеяло, я уснул, предоставив судьбе решать, что со мной станет.
На ближайшие дни моим единственным облегчением и развлечением стал сон. Я просыпался, ел все, что старый альв оставлял мне на глиняной тарелке, и засыпал снова. Меня мучили кошмары Сверр, отец, мать и друид с татуировкой змеи преследовали меня в длинных коридорах, заваленных магическими пультами, а сверху, сорвав потолок, смотрели загадочные Бледные, желая увидеть, как я погибну в руках предателей. Медленно, очень медленно раны затягивались я чудом остался в живых, и теперь, с помощью прошлых заклятых врагов, выздоравливал, постепенно приходя в себя. Изредка лесной народ появлялся в жилище старика, но на меня смотрели или с любопытством, или без всякого выражения, и никогда не заговаривали. На своем языке они обсуждали что-то со старым альвом, а он отвечал, рассыпая на расшитом маленьком коврике костяные амулеты. Насколько я смог понять, меня приютил местный шаман по всему дому, который назывался «типи», он каждый день развешивал обереги, а стены покрывали странные узоры и примитивные изображения животных и каких-то причудливых созданий, напоминавших помесь человека и дерева. Я вспомнил слово, которое слышал от отца осинники.
Через две недели я сумел встать, тяжело опираясь на шамана. Грудь и плечо невероятно саднили, едва не сводя меня с ума, но альв приготовил какую-то мазь, которая прогоняла боль и успокаивала нервы. Спустя месяц я уже мог ходить самостоятельно и все больше времени проводил, сидя у костра. Сильнее всего меня удивляло, что альв приютил человека. Он кормил меня, поил и лечил, но никогда ничего не объяснял и не отвечал на вопросы. Только кивал или пожимал плечами, уходя от разговора.
Ешь. Ты еще очень слаб, говорил старик, предлагая мне кусок вареной оленины.
Моя ненависть к лесным жителям сменилась недоумением. Никто из них не желал мне зла, а гости шамана иногда даже стали приветственно кивать. Они указывали старику на меня пальцем и говорили «охитэка». Однажды вечером, осторожно трогая заживающие раны, я спросил у него:
Что значит охитэка?
Шаман бросил в очаг пригоршню каких-то сухих трав, и к потолку взвился пурпурный туман.
Это значит «храбрый», ответил старик.
Я даже и не надеялся получить ответа.
Почему они так зовут меня?
Потому что вы, люди, нечасто выступаете против демонов, которым поклоняетесь. Если кто-то из вашего рода не желает исполнять приказы черных духов ночи то он охитэка. Он хороший.
Ты поэтому решил меня выходить? И тот альв, которого я видел в лесу Поэтому меня не убил?
Именно. В тебе торчали человеческие стрелы, потому Адэхи и принес тебя в деревню. А одна наша охотница, Кэлиска, нашептала мне, что слышала в лесу разговоры людей в тот же день. Они говорили о человеке, убившем колдуна и отказавшемся почитать Бледных. Речные камешки и кости сказали мне, что это ты. Верно?