Да ну? А ты спроси у конунга своего, что друиду было приказано, а потом уж суди нас! В чем наше преступление, кроме того, что жить вольно хотим, да детей не даем в обиду? Нет вам хода в Инностинг; поворачивайте коней, а не то хуже будет!
Точно! Проваливайте! Вон из нашей деревни! загомонила толпа; Олаф едва успел поднять щит, как в него ударилось несколько брошенных камней.
Ну все, старик, ты сам себе такую судьбу уготовил! За нарушение указа конунга и нападение на колдуна наказание смерть! Мечи наголо!
Ну вот и все! Мое сердце билось все быстрее онемевшими пальцами я с лязгом извлек Барда. Наша дружина ударила в толпу и прошла сквозь нее, как раскаленный нож сквозь масло. Меня опьянил бой крики, звон оружия, запах стали и крови Сознание помутилось, и, будто во сне, я рубил направо и налево, пока не отнялась рука. Не знаю, скольких мы отправили в Хель, царство мертвых; прошло совсем немного времени не успела бы и маленькая свечка прогореть, как толпа дрогнула, рассыпалась, и люди побежали куда глаза глядят, побросав оружие. Олаф и остальные натянули поводья; я же, гонимый жаждой крови, помчался за старейшиной. Старик обернулся и, увидев меня, припустил еще быстрее, но споткнулся, повалившись на землю. Охнув, старейшина успел только перевернуться на спину, а я уже слез с коня и стоял над ним, тяжело дыша.
Хорошо, хорошо, ваша взяла! седой старец поднял руку. Не губи, сжалься!
Я не слушал. Скривив губы, взмахнул клинком Бьорн схватил меня сзади, прижав руки к туловищу:
Остынь, парень! Хватит кровь лить, хватит!
Я бился в хватке громилы, изрыгая проклятия, пока голову не очистил луговой ветер, несущий запахи цветов и реки. Кровавая пелена отступила, и я заплакал, поняв, что только что натворил. Старейшина не смел поднять взгляда, сжав голову руками.
Ну? Угомонился? Так всегда в первый раз, не хнычь поди, воды попей да посиди. Вырвет так не волнуйся, это нормально, Бьорн выпустил меня, и я закашлялся силач едва не задушил; не руки а бревна!
Понурив голову и размазывая по лицу слезы, я побрел назад, к коню, и дрожащими руками схватил бурдюк с водой. Драчун оказался прав тошнота подкатила внезапно, и я согнулся пополам. Утерев рот, бросил взгляд на меч с него капала кровь, тягучая, как древесный сок. Будто издалека, донеслись слова Бьорна:
А ты, старый, иди назад, в деревню, да заруби на носу себе слово конунга священно! Не потерпит он такого бесчинства. Услышим снова о бунте, так легко не отделаетесь
Бледные вам головы совсем заморочили. Природа такого злодейства не выдержит вот увидите, настигнут вас лесные духи, а уж от них мечом не отмахнешься! прохрипел старик, поднимаясь на ноги.
Но Бьорн его уже не слушал Олаф протрубил в рог, созывая дружинников. Я, все еще не придя до конца в себя, забрался в седло и вставил ноги в стремена. Оленерогий окинул меня взглядом и, что-то проворчав, кивнул.
Бьорн, давай шустрее! Поторопитесь наберите воды в бурдюки, хлеба возьмите из хранилища, если нужно Имеем право по указу конунга! Нам еще по ночному лесу пробираться не самое приятное занятие, так что давайте выступим поскорее.
Вскоре мы поскакали дальше, перейдя маленькую речку вброд; я то и дело оглядывался тела лежали на поле недвижно, и к горлу снова подступала горькая тошнота, когда я вспоминал, как рубил жителей мечом. Он все еще лежал в моей руке кровь никак не желала смываться, и я с остервенением тер клинок грязным куском ткани. Слова старейшины почему-то запали в душу что он имел в виду, когда предупреждал о лесных духах? Неужели они и вправду существуют?
Олаф!
Чего тебе?
Я снова нагнал воеводу.
А что, если старейшина был прав, и в этом лесу водятся духи? Не опасно ли ехать ночью?
Утра ждать опоздаем, нам нужно точно в срок вернуться, покачал головой Оленерогий, к тому же, не верь ты в эти глупости. Есть только Бледные и их высший суд; никаких духов или бесов в лесах отродясь не видели, а я пожил уже немало, да и повидал тоже. Так что, выбрось слова старика из головы из ума он выжил. Лучше постарайся в седле не заснуть, а то еще ударишься о какой-нибудь сук, упадешь и шею свернешь. А меня за это конунг казнит потом.
Слова воеводы меня немного успокоили, но блеклая тень сомнения все же осталась. Ночь хоть глаз выколи, будто все сажей измазали. Светлая луна покажется только завтра, продержится на небосводе три дня, а потом снова сгинет на неделю. Шорохи ночного леса нагоняли тревогу то ухнет вдалеке сова, то кустарник треснет тонкими ветвями, словно кто крадется Как знать, может, действительно кто-то смотрит на нас из темных зарослей? Мою душу охватило плохое предчувствие хоть воевода и не верил в духов, я рос человеком довольно-таки суеверным, поэтому решил держать меч наготове всю ночь. Пусть этот лесок и располагался совсем рядом со Стохетхеймом, порой доносились слухи о разбойниках, которые становились с годами все смелее и отчаяннее.
Слова воеводы меня немного успокоили, но блеклая тень сомнения все же осталась. Ночь хоть глаз выколи, будто все сажей измазали. Светлая луна покажется только завтра, продержится на небосводе три дня, а потом снова сгинет на неделю. Шорохи ночного леса нагоняли тревогу то ухнет вдалеке сова, то кустарник треснет тонкими ветвями, словно кто крадется Как знать, может, действительно кто-то смотрит на нас из темных зарослей? Мою душу охватило плохое предчувствие хоть воевода и не верил в духов, я рос человеком довольно-таки суеверным, поэтому решил держать меч наготове всю ночь. Пусть этот лесок и располагался совсем рядом со Стохетхеймом, порой доносились слухи о разбойниках, которые становились с годами все смелее и отчаяннее.
Эй, Тир, зажги-ка факел, Олаф обернулся в седле, ни зги не видно, а конь что-то волнуется. Боюсь, как бы не волки
Дружинник кивнул и поджег факел маленький островок света разогнал чернила ночи. Тени деревьев и кустов, вторя пляшущему пламени, затрепетали вокруг нас; вдалеке раздался тихий вой и правда, что ли, волки бродят Ко мне с лукавой улыбкой повернулся Алрик Щитоносец, еще один молодой дружинник, едва ли старше меня на пять лет. Он и не думал вытирать лезвие своего топора, и в пламени факела кровь на металле играла всеми оттенками багряного.
Ну что, Верманд, понравилось тебе головы сечь?
Не напоминай, я угрюмо опустил глаза, чувствую себя ужасно. Будто зарезал невиновного.
Конечно, это тебе не манекен с соломой! засмеялся Алрик. Как приедешь, расскажешь подружке о своих подвигах, а? Как там ее зовут? Кэри?
Не твое дело! я взглянул в глаза «шутнику». Не посмотрю, что ты дружинник, попробуешь надо мной подтрунивать, я живо тебе зубы пересчитаю.
Ого, какой резвый! А хватит сил, малец?
Закрой рот, Алрик! я не заметил, как к нам подъехал Олаф и отвесил хохмачу звучную затрещину. У тебя самого борода еще еле растет, нашел, перед кем красоваться! Лучше бы топор протер едешь, как какой-нибудь разбойник с большой дороги! Как вернемся в Стохетхейм, я с твоей дисциплиной поработаю ох, и запоешь ты соловьем тогда!
Да я же просто пошутил, проговорил Щитоносец, потирая ушиб, я ж несерьезно!
Тогда в шуты тебя конунгу отдам, а пока ты в дружине, да в ночном лесу держи пасть на замке!
Дерзкий задира! Алрик мне сразу не понравился, в первый же день в дружине; до моего прихода ему нравилось подначивать Стефана, скромного молчаливого увальня, который сейчас ехал ближе к голове отряда. Теперь же он решил переключиться на меня, да еще и про Кэри откуда-то вызнал! Как будто дружиннику больше заняться нечем! Лучше бы тренировался с таким же усердием видал я, как неуклюже он машет топором
Мы проехали по лесной дороге еще какое-то время. Холод больно кусал за бока, и даже плащ уже не помогал, сколько бы я в него ни кутался. Внезапно где-то слева от дороги отчетливо треснула ветка я обернулся, сжав Барда. Как будто кто-то крадется через заросли Бандиты? Лишком близко к Стохетхейму сюда им точно нет резона забредать, да и нападать на вооруженную дружину идея не самая лучшая.
Эй, Тир! Бьорн! Стефан, Хакан вы слышали?
Дружинники переглянулись и завертели головами.
Нет, Верманд, в чем дело?
Кажется, кто-то следит за нами из чащи. Я только что слышал легкие шаги, и ветки на земле трещат, словно на них наступают
Воины нахмурились и взялись за оружие; отряд замедлился, и вскоре весть донеслась до Олафа. Старик приказал всем замолчать и прислушался. Минута томительного ожидания ничего, тишина, только ночные жуки стрекочут да птицы хлопают крыльями. Даже вой волков затих вдалеке.
Нет здесь никого, Верманд. Это у тебя еще бой в крови клокочет постарайся расслабиться, мы уже почти приехали домой.
Я вздохнул. Наверное, и правда, виной всему тьма ночи и бой в Инностинге вот и чудится всякое, шорохи да стуки. Успокоившийся было Алрик с гадкой ухмылкой обернулся снова. Но едва он раскрыл рот, чтобы отпустить какую-то едкую шутку, как из чащи со свистом вылетел маленький топорик и вонзился прямо Алрику в голову, проломив шлем. Я обомлел, а конь неистово заржал, забив копытами. Наш отряд остановился, все смешалось закричал Тир, повернул назад коня Олаф; тело Щитоносца выскользнуло из седла и грузно рухнуло на лесную дорогу.