Так в чем же дело?
Козломордый встал перед гостем и, глядя ему прямо в глаза, строго спросил:
Вы когда-нибудь, сударь, совершали подвиг?
Мужчина в куртке задумался, не сразу находя, что ответить.
Ну, там спасение утопающего или, может, вытаскивали кого-нибудь во время пожара? подсказал художник. Или, может быть, Вы заступились за женщину перед хулиганами?
Сложно сказать. Я никогда не задумывался над этим. Моя жизнь всегда текла по течению. Одни вещи были, которые я делал неумышленно, другие потому, что другие говорили, что так надо делать. Вчера я весь день шлялся по городу, сегодня вот пью с Вами
Да уж велик подвиг Но Вы не одиноки в этой компании. Я тоже, сколько себя помню, жил все время для себя, думал, пущай другие из себя благородных девиц изображают, в ус посмеивался Думал, мое дело тихое, обхитрю эту жизнь, а под конец, может, и куш сниму. Ан нет! Одиночество и подагра вот мои прихлебатели. А, впрочем, что я говорю! и он махнул безнадежно рукой. Мы все зарываем голову в песок, когда видим чужие страдания, считаем, что нас это никогда не коснется.
Да, тут Вы правы, согласился мужчина в куртке. Мы живем в царстве страха и безразличия
Вот-вот, метко подмечено, сударь! Страх и безразличие Отдать последнюю рубаху может далеко не каждый Вы знаете, как у меня сердце обрывается, когда я каждый раз слышу скрип инвалидного кресла, я просто вздрагиваю, осознавая, что у меня есть возможность спасти эту детскую жизнь художник замолчал, собираясь с духом.
На днях я обещал ее матери, продолжил он, бил себя в грудь при случайных свидетелях, что помогу им с лечением И мы даже ходили в банк, и там обещали без вопросов дать под залог этой хибары проклятые десять тысяч О, Вы бы видели, как засияло лицо этой прекрасной женщины! Оно сияло надеждой и бесконечной благодарностью. Да что благодарностью! Оно сияло любовью ко мне, и, глядя на это лицо, я вдруг испугался, что не оправдаю эти надежды. Да, сударь! Мне стало очень страшно
Чего же? спросил гость, чувствуя, как страх рассказчика невольно передается и ему.
Мне стало страшно, продолжал художник, что я не герой, что все, что я делаю сейчас, делаю для себя, для подлой галочки, что в этой моей ущербной подлости мне только одного и надо, чтобы толкнуть обманутую женщину на эту грязную раскладушку и что она в такой безвыходной ситуации никогда не откажет мне в моей пошлости Да и кто я такой, чтобы жертвовать собой ради других? На то есть государство, олигархи, кто-то еще, но никак не я, жалкий, никчемный старик и он вдруг зарыдал, закусив кулак. О, я подлец! Ну, дайте же, не томите
Мужчина в куртке уже разлил, когда рассказывающий со слезами подскочил к столику и схватил чашку двумя непослушными дрожащими ладонями.
Да, я передумал, продолжил Козломордый. Струсил в тот самый момент, когда она уже уверовала в исцеление своей дочери и боготворила меня Вот почему она меня ненавидит! И правильно делает
Это жестоко
Жестоко, не спорю Но я и, правда, верил, клянусь Вам, до последней минуты своей веры верил, что смогу решиться на эту сакральную жертву
Художник взял пустую бутылку, повертел ее в руках и присосался к горлушку.
Пейте, мне уже достаточно, и гость протянул свою недопитую чашку.
Спасибо! Вы прекрасный человек, просто замечательный. Приходите ко мне еще, в любое время, в любую погоду, когда Вам будет угодно. Даже ночью. Особенно ночью, когда бессонница душит меня не хуже удавки. Ключи всегда под ковриком, я буду ждать
Но почему Вы держите ключи под ковриком? Вас могут обворовать.
Ну, сударь, это право, смешно! Во-первых, я такой растеряха, что уже устал терять ключи и просить местного дворника выставить дверь, в какой-то момент нам всем это изрядно надоело, а во-вторых, у меня нечего брать. Оглянитесь Хотя постойте Все самое дорогое в этой старой банке, и художник, покачиваясь, подошел к мольберту.
Там он, подняв с пола жестяную баночку из-под леденцов, встряхнул ею. Редкие мелки и угольки загрохотали в ней, часть из них посыпалось на пол.
Пока она гремит, не все так плохо, сударь. Жизнь без нее давно бы потеряла смысл.
Затем художник посмотрел на свою неоконченную работу и вздохнул.
У Вас замечательно получилось, высказался гость.
Вы так считаете?
Пока она гремит, не все так плохо, сударь. Жизнь без нее давно бы потеряла смысл.
Затем художник посмотрел на свою неоконченную работу и вздохнул.
У Вас замечательно получилось, высказался гость.
Вы так считаете?
Думаю, Вам сложно будет завязать.
О, улыбнулся художник грустно. Пожалуй, я все же брошу! Думаю, это последняя моя бутылка. И Вы не представляете, как я Вам благодарен, что разделили ее со мной.
Гость ухмыльнулся. Художник заметил это.
Та вторая не в счет. Когда Вы уйдете, она утолит мое одиночество, оправдался он. Вы знаете, только Вам я могу признаться, сударь, только Вам, у меня нет друзей, нет родственников, я совершенно один. Ну, разве что еще Макбет. Но он старый обдрипанный кот и не в счет Где он кстати? Кыс-сс
Козломордый отвлекся, покачиваясь и подзывая из-под раскладушки кота, но тот упорно не желал выходить и даже шипел на попытки выманить его оттуда.
Вы знаете, что она приходила ко мне, поправ свою женскую гордость, бросалась в ноги и умоляла, чтобы я одумался и сдержал слово Она целовала мои руки, умывала их своими обманутыми надеждами слезами и художник продемонстрировал гостю свои изуродованные подагрой пальцы, внимательно и с какой-то ностальгией разглядывая их. И я толкнул ее вот сюда, на эту грязную блохастую постель, я желал мерзости, я заслуживал ее, и он подошел к окну, убедился, что оно закрыто. Но вместо мерзости была пустота
Затем Козломордый схватился за голову и снова стал хаотично ходить по комнате, срывая со стен свои натюрморты. Он не щадил ничего.
Она уже никогда не придет никогда Страшно, страшно, сударь отдышался он.
Художник опять остановился в центре комнаты и задумался.
И Вы знаете, припомнил он, хватаясь за грудь, сердце так ноет, так ноет Темнота там, мрак. Ничего не могу вспомнить, разве что этот сорванный нелепый платок, разбросанные по подушке рано поседевшие тицианские волосы, закрытые, полные слез глаза и этот богобоязненный бред: «Бог любит меня, Бог любит меня»
Козломордый вдруг задрожал, и на его лице появилась гримаса ужаса.
Слышите, слышите, никогда не обещайте того, что не можете выполнить. Особенно женщине, которую любит Бог!
Затем он бросился в порыве какого-то одичания на постель и, уткнувшись бородой в подушку, горько заплакал.
Эти рыдания были недолгими, прерывистыми и быстро сменились напористым храпом. Большие черные глаза с мольберта смотрели на все это с какой-то легкой насмешкой.
Вышедший из-под раскладушки Макбет проводил гостя до двери, жалобно мяукая, словно жаловался на хозяина, жаловался на свою никчемную жизнь без мышей, без рыбы из ресторана «Прага», просился истошно на улицу, терся о ноги своей взъерошенной шерстью. Но когда гость открыл дверь и позвал его за собой, тот неодобрительно фыркнул и поспешил затеряться в углу темной комнаты.
Инцидент у ресторана
Голуби сиротливо бродили между опустевшими столиками. Иногда они взлетали, напуганные чем-то, и долго кружились в сером тоскливом небе Арбата. Строители уже приступили к разбору летней террасы. Часть плетеного заборчика с перевернутыми крынками была свалена небрежно в кучу, но по каким-то причинам работяги отлучились, и эти следы неоконченной работы наводили на прохожих еще большую хандру. В город пришла осень. Ветер беззвучно качал тронутые холодами цветы на клумбах. Все спешили куда-то, держа над головами зонтики и закутываясь на ходу в плащи и куртки.
Редкие посетители ютились внутри. Их лица, увлеченные друг другом, сияли сквозь запотевшие витрины ресторана. Приятный аромат выпечки ощущался на улице, когда кто-то открывал дверь. Не от каждого ресторана так вкусно пахнет, и одинокий мужчина присел за один из пустых столиков под крышей наполовину убранной террасы. Из ресторана тут же выбежала молоденькая официантка в вышитом сарафанчике и забавный южнорусский говор с ее напомаженных губ приятно заласкал ухо.
Добрий ранок. Проходьте сюди Литня тираса не працюе. (Летняя терраса не работает).
Она была как куколка, аккуратненькая, милая, невысокого роста. Своими отточенными в чулочках ножками девушка явно гордилась, выставляя их как-то вперед, словно на показ, на ходу поднимая подол чуть выше колена. Поверх сарафана был надет фирменный фартук самого заведения, он едва согревал ее.