«Парад апокалипсиса!» подумал он, когда спустя полчаса, замыкающие колонну карлики, исчезли вдалеке.
Никуда идти не хотелось, перенервничал он и чувствовал странную усталость. Каток этот асфальтовый, в виде огромной кучи двигунов, походя, раздавить его мог, и пришел бы конец Олегу Николаевичу, недоучившемуся студенту биологу. Улегся он возле дерева, памятуя, что сон лучший отдых и лекарство, и крепко заснул. Увидел себя старым и больным, сидящим на завалинке возле хижины. С таким же старцем вселенские проблемы обсуждали. Потом вдруг тесно ему стало, из большого ореха выбрался, словно заново появился на свет. Во сне рождался, становился старым, много раз, пока, наконец, длинная вереница снов не прервалась.
Проснувшись, не понял, где находится, испугался, не умом ли тронулся? Прилег среди полосы из сотни деревьев, а проснулся в густом лесу. Над головой раскачивался большой орех анак, явно созревший, судя по желтым точкам на ободке. Пока он соображал, что бы это значило, орех раскрылся, и на него, пребольно ударив руку, свалилась обнаженная девушка. Девушка поднялась, как ни в чем не бывало. Только тут он обнаружил, что на нем нет одежды, ни одного листика. Куда она могла деться?
Ты кто? спросила девушка, протянула руку в густую листву и извлекла широкую гирлянду липучей листвянки, которую ловко обмотала вокруг бедер.
Путник, растерянно ответил он, потирая ушибленное место.
Дай сюда, она сорвала лист и прилепила к его руке, где уже наливался фиолетовый синяк.
До вечера заживет.
Ты что, врач?
Девица рассмеялась. Улыбка у нее оказалась приятной. Русые волосы спадали на плечи колечками.
В прежней жизни меня звали Милия травница. А как твое имя, путник?
Олег решил назваться в соответствие со своим новым телом.
Нетороп я, буркнул в ответ.
Будем знакомы, Нетороп, снова улыбнулась девушка, шикарная у тебя борода, даже завидно!
Она дотронулась до его бородки.
«Очередная странность» подумал он. Спать укладывался, бородища была «лопатой», теперь маленькая, изящная.
Мне не нравится, бриться нечем, палить боюсь, как бы ни обжечься.
Что такое «брить» и «палить»?
Олег не ответил, задумавшись. Как мог вырасти лес за какие-то часы? А может, не часы, а дни, или даже месяцы? Но и за месяцы деревья не вымахивают до неба. Он покосился на Милию и, в свою очередь, вытащил из ветвей широкую листвяную полосу. Все же, голым ходить было непривычно. Повозившись, соорудил грубую набедренную повязку, кое-как скрепив липучими листьями.
Пойдем, Нетороп, сказала она, надо найти деревню.
«Не так все плохо, думал он, шагая вслед за девушкой, двигуны расправляются с лесами, а те восстанавливаются». Однако вскоре пришла следующая мысль: «Колдун не мог этого не знать, отчего тогда переживал? Всегда леса восстанавливаются, или данный случай исключение? И зачем нужна такая масса прожорливых карликов?».
Олег следовал за Милией, невольно любуясь ладной фигуркой, благо, листвянка была похожа на земные «мини». Он пытался поймать ускользающую мысль, наконец, это удалось. Двигуны могут служить эффективным оружием. Против тысяч прожорливых карликов с прочными зубами даже горы не устоят, что говорить о людях!
Затем он подумал о своем новом обличье. Борода явно укоротилась неспроста. Деревья выросли, а он во сне прожил несколько жизней. На вопрос, сколько в реальности прошло времени, вряд ли здесь кто-то мог дать толковый ответ.
Глава двенадцатая
В деревне жили карлики, ходили, бегали, даже что-то вроде футбола затеяли, большой орех гоняя. Остановился, было, Олег, новая знакомая, заметив его колебания, обернулась с улыбкой: Пойдем, чего встал?
Опасаюсь я их, ответил угрюмо. Хотел добавить про пасти с акульими зубищами, но промолчал, девушка понятия не имела, кто такие акулы.
Да ты чего? Смотри, какие забавные! С ними не соскучишься.
Синюшная кожа, рот в поллица и острые зубы ее не смущали.
Они нашли пустую избушку. Олег подумал, что неплохо бы с девушкой плотнее пообщаться, не все же гармий крылатых топтать. Кровь молодая в жилах бурлит, и выглядит он, судя по всему, не на сорок, как прежде Нетороп, а лет на восемнадцать, двадцать. «Молодость и жизнь вечная!». Не так уж плохо, если бы не жесткие ограничения и скука, погонять, что ли, мяч с карликами? Но те уже бросили свое занятие и разбрелись по деревне. На них с Милией, как будто, никто внимания не обратил. В избушке обнаружились стандартный столик-пень, бревна-лавочки, и две лежанки. Человек десять за столом вполне могли поместиться.
Глава двенадцатая
В деревне жили карлики, ходили, бегали, даже что-то вроде футбола затеяли, большой орех гоняя. Остановился, было, Олег, новая знакомая, заметив его колебания, обернулась с улыбкой: Пойдем, чего встал?
Опасаюсь я их, ответил угрюмо. Хотел добавить про пасти с акульими зубищами, но промолчал, девушка понятия не имела, кто такие акулы.
Да ты чего? Смотри, какие забавные! С ними не соскучишься.
Синюшная кожа, рот в поллица и острые зубы ее не смущали.
Они нашли пустую избушку. Олег подумал, что неплохо бы с девушкой плотнее пообщаться, не все же гармий крылатых топтать. Кровь молодая в жилах бурлит, и выглядит он, судя по всему, не на сорок, как прежде Нетороп, а лет на восемнадцать, двадцать. «Молодость и жизнь вечная!». Не так уж плохо, если бы не жесткие ограничения и скука, погонять, что ли, мяч с карликами? Но те уже бросили свое занятие и разбрелись по деревне. На них с Милией, как будто, никто внимания не обратил. В избушке обнаружились стандартный столик-пень, бревна-лавочки, и две лежанки. Человек десять за столом вполне могли поместиться.
Девушка присела на лежанку.
Устала, сообщила она, так всегда бывает, когда жизнь заново начинаешь. Неплохо бы, как следует, подкрепиться.
Это был намек. Ты, мужчина, добытчик, давай, тащи орехи. Впрочем, далеко идти не пришлось. У карликов запасец немалый был свален на площади. Забрал он два творожных ореха, принес в избушку.
Интересно, почему у них кожа синяя? сказала Милия, поглощая вкусную мякоть.
Скорее всего, кровь медью насыщена, предположил Олег, неожиданно для себя произнеся фразу по-русски. Отсутствовали в местном языке некоторые понятия!
Девушка уставилась на него, округлив глаза.
Никак, заклинания творишь?
Кровь у них другая, не такая, как у нас, с другим веществом, попытался объяснить он.
Такого не может быть, поверь. Я травница и знаю, что такое кровь. Это как сок дерева, без которого все живое засыхает. У людей кровь всегда красная.
А у жабеня?
То болотное создание. Я жабеня только издалека видела, говорят, ближе подойдешь, в трясину утянет.
А у гармий кровь тоже красная?
Сказки это, байки деревенские, нет никаких гармий, ответила Милия, доедая орех.
«Ну, нет, так нет, подумал Олег, решив не спорить, улыбчивая она, с открытой душой. Во многих знаниях многие печали, вот и не будем девушку печалить!».
Разговор плавно перетек на травы, которых Милия знала множество. Однако он все же задал вопрос, который поставил ее в тупик. Вспомнил, как руки жучиными листьями натер, а жук по его следам приполз.
Что получится, если звериную ягоду турмагору с горькой шаффой смешать и этим составом натереться?
Он подозревал, что, смешивая разные травы и ягоды, можно получить массу интереснейших результатов. Управлять животными, усыплять их на время, отпугивать хищников, на людей влиять. Оказалось, однако, что травницы с подобными экспериментами дела иметь не желали. Существовало у них нечто вроде запрета, «табу».
Странные вещи ты молвишь, Нетороп, сказала девушка, меня деревенская знахарка учила, как кровь останавливать, рану, нанесенную зверем, зарастить. Коли деув поранит, возьми листья болотника, приложи к ране, назавтра затянется. Если бесящиеся жудни в ночь перемен покусают, травой сунн облепи укусы, все пройдет. А от вонючи дышлой средства нет. Надышится кто, на земле оставь, чтобы ухват забрал, человек заново родится. Наступила я в прошлой жизни на гнездо урмий, не разглядела среди древесного кустарника. Помню только, поднялось жгучее желтое облако.
«Оказывается, леса полны опасных тварей, а я, наивный, хожу безбоязненно!» Подумал Олег, решив быть осторожнее.
Милия неодобрительно на него посмотрела.
Смешивать листья и соки нельзя. Кто этим занимается, долго среди живых не задерживается. Хотя все знахарки, в конце, концов, из любопытства начинают запретное творить. Им ухват один раз покажет, что невместное это дело, ну а коли не осознают, заберет навсегда, вернутся в этот мир в виде перегноя, травы и растений. Знахарка Олия, что меня травам обучала, показала по секрету, как можно всю живность в округе в столбняк на целый день вогнать. Для того из двух стеблей сок выжимала, добавляла маковые косточки, которые мысли слушать позволяют. В баню настой ставила и банника призывала. Настой грелся, пар шел, кто пар тот вдыхал, только к следующему утру в себя приходил. Олия строго-настрого предупредила, чтобы я повторять такое, не смела.