Тут, на счастье, попался ей на глаза узенький проулок. Вёл он за огороды, по нему ребятня к речке бегала купаться, бабы бельё полоскать ходили. Но сейчас, вечером, был он тих и безлюден. К магазину он, понятное дело, не вёл, да Марии этот магазин и не шибко-то нужен был, а вот душевное равновесие она окончательно утратила, аж самой такая злобность противна стала незлобливым человеком Мария была, наоборот, знали её мягкой и спокойной.
Свернула Мария в проулок, чтобы в безлюдье и тишине успокоить сердце. И надо же было тому случиться, что навстречу ей вышел не кто иной, как виновник её раздражения. Кирилл всегда после работы ходил на речку ополоснуться. Оно ведь самое милое дело после жаркого трудового дня окунуться в ласковую речную воду, смыть с себя пыль и пот и будто заново на свет народиться. Вот в ту минуту и встретились они в узком проулке: Кирилл с мокрой головой, с майкой в руках дом его в первой улице от речки, то есть в двух шагах, можно сказать, и Мария, полная негодования, с одной только мыслью: «А вот он, голубчик! Ну, погоди у меня!»
Здравствуйте, тёть Мария! разулыбался ей навстречу Кирилл.
Здравствуй-здравствуй. Подожди-ка, у меня к тебе пара слов есть, не по-доброму начала Мария и порадовалась, как удачно они встретились тропинка с обеих сторон кустами закрыта, так что никому их не видно и не слышно, только бы не принесла кого нелёгкая!
Случилось что, тёть Мария?
А то нет! Скажи-ка мне, орёл, правда ли что ты за Дарьей увиваешься, прохода ей не даёшь?
Ушла улыбка с губ Кирилла, в глазах прищур появился. Помедлив, проговорил:
Ну получается, так.
Тогда послушай, что скажу тебе впредь и близко чтоб к ней не подходил! Хорошо меня понял?
Что ж вы так-то?..
Я тебе сказала! Кобелируй в другом месте, а Дарью за пять вёрст обходи! Вот и весь тебе мой сказ!
Погодите тогда. У меня-то не всё, помолчал, в землю глядя, потом перевёл взгляд на Марию. Что ж вы сразу на дурное думать? Разве можно так про Дашу? Тёть Мария, я вам только одно пообещать могу если я когда-нибудь её обижу, я приду к вам и голову на порог положу. И какая воля ваша будет, то со мной и делайте. Только не будет такого никогда. А Даша не ругайте её за меня, я очень прошу вас. У неё же и близко ничего в голове нет, на что вы думаете.
Ох, Кирилл оставь ты её! Мне твоих никаких обещаний не надо, я тебя по-хорошему, как мать прошу оставь. Ну зачем она тебе?
Ни зачем. Радостно мне с ней. Светлый она человечек, душа около неё греется.
Ох, гляди, парень я тебя предупредила. Дашку я тебе в обиду не дам! Не хочешь по-хорошему, по-плохому будет.
Повернулась Мария и прочь по узкой дорожке меж заборами пошла. А Кирилл остался стоять, глядя ей вслед.
Когда Мария вернулась, Даша уж была дома.
А я тебя потеряла, мам! Давай ужинать? Я чего-то проголодалась!
Давай, согласилась Мария и поняла, что не знает, как высказать дочке то, что кипело у неё на душе.
Даша между тем поставила на плитку сковороду с жареной картошкой, а пока она подогревалась, сноровисто накрывала на стол: порезала хлеб, принесла банку с молоком, достала кружки, вилки
Устала, мама? спросила она, раз и другой глянув на мать. Или голова болит?
Да у меня от другого голова болит. Даша, я сегодня чего узнала-то Говорят, ты с этим с Кириллом, что ли?
Мария смотрела на дочку, ожидая, что та смутится, покраснеет, но Даша улыбнулась открыто, и лицо её просветлело.
Мама, он тебе обязательно понравится, он такой хороший! Рассуждает обо всём такой взрослый!
Да в том-то и дело, Даша! Он и есть взрослый, мужик совсем Все разговоры его только голову тебе заморочить!
Мама, Даша чуть свела брови, ты ведь Кирилла не знаешь.
И знать не хочу. Ты должна перестать с ним встречаться.
Даша растерянно улыбнулась.
Мама! Ты ведь никогда мне друзей не выбирала.
Потому что не было такого Кирилла! Даша, пообещай мне, что прекратишь всякие отношения с ним.
Как я могу это пообещать? Я не понимаю Как ты можешь так говорить?
Дарья, я требую
Да нет же, мама! Я не могу ничего такого обещать! Кирилл ждёт меня Разве сама ты поступила бы так, как требуешь сейчас от меня?!
Ты не пойдёшь к нему.
Но я не могу, мама! Кирилл будет ждать!
Ничего, подождёт и уйдёт. Так надо, Даша. Ты поймёшь меня потом.
Да нет же, мама! Я не могу ничего такого обещать! Кирилл ждёт меня Разве сама ты поступила бы так, как требуешь сейчас от меня?!
Ты не пойдёшь к нему.
Но я не могу, мама! Кирилл будет ждать!
Ничего, подождёт и уйдёт. Так надо, Даша. Ты поймёшь меня потом.
Даша замотала головой, собираясь возразить, но мать перебила:
Даша, я не хочу это обсуждать. Я просто запрещаю тебе с ним встречаться. Ты понимаешь?
Помолчав, дочь медленно проговорила:
Это нехорошо не честно. Так нельзя.
Всё. Хватит о нём. Садись есть.
Даша осталась дома. Она не старалась демонстрировать матери, как разобижена на неё, не дула губы, не психовала и не ушла в глухую молчанку. Наоборот, она стала тихой и послушной, молча убрала со стола, помыла посуду.
Что сегодня по телевизору, Даш?
Дочка взяла газету с программой.
Фильм начинается. Включить?
А ты не хочешь смотреть?
Я лучше почитаю.
Котёнок забрался к ней на колени, и Даша тихонько гладила его, пока он не уснул, свернувшись уютным калачиком.
Мария, как обычно, сидела с работой и время от времени посматривала на дочку. Такая размолвка случилась у них впервые. Даша была замечательной дочерью, у Марии просто не было повода не то что бранить её, а даже быть недовольной чем-либо. И теперь матери было сильно не по себе. Без Дашиной улыбки, без весёлого звоночка-колокольчика в хате стало сумрачно и сиротливо.
«Вот ведь свалился на наши головы! в сердцах думала Мария. Ну ты погляди, что творится! Будто я из неё душу вынула! Вот задурил девке голову. Ох, дочуня-дочуня, ничего-то ты ещё не понимаешь. Все тебе хорошие да добрые. И что, должна я молча глядеть, ждать, как ты крылышки свои опалишь?»
И щемило у матери сердце от жалости и чувства непонятной вины, когда смотрела она на поникшие, покорные плечики; видела, как вздрогнули они и застыли, когда за окошком вдруг что-то коротко стукнуло. А листы в своей книжке переворачивать дочка забыла.
Утром было всё как всегда. Почти как всегда. Вместе попили чаю, потом Мария на работу пошла. С тяжёлым сердцем в доме как будто кто болен. И такая тоска на душе весь день была, испереживалась как там Дашенька? И ведь знала Мария, просто уверена была, что сделала всё правильно, ну кто кроме неё за дочку встанет? А Дашунька в такую пору входит, что только гляди, глаз да глаз нужен, чтоб не обидел кто. Дашуня она такая доверчивая, открытая, думает, что и все на свете такие-то. А ну как в эту открытость и доверчивость влезут с грязными кирзовыми сапогами. Нет, всё правильно сделано. Только отчего так на душе пакостно, будто безвинно обидела дочку, и болит об том душа, болит Но, может, Мария переживала бы ещё больше, если бы узнала, что и след её ещё не простыл, как ушла она на работу, а перед их домишком остановился грузовик Кирилла.
Дашуня, с порога начал он, пригибаясь в дверном проёме, прости меня подлеца!
Она прибирала стол после завтрака и обернулась, не понимая, о чём он? Если о размолвке с мамой, так как он мог узнать?
Ну проспал я! Хочешь казни хочешь милуй. Чего-то устал вчера, прилёг на полчасика, а проснулся, на часы глянул мама моя! Побежал на наше место, да ты ушла уже, понятное дело. Не сердись, маленький мой, ладно?
Даша машинально кивнула, изумлённая ещё больше она-то изводилась от мыслей, что Кирилл ждал её напрасно, а она не пришла, теперь объяснять придётся что да почему
Я тебя сейчас рассмешу, чтоб ты совсем-совсем уже на меня не сердилась! Сейчас по радио такую смешную историю услышал, не давая Даше и рта раскрыть, весело говорил Кир.
И уже когда он исчез, помахав ей на прощанье: «До вечера, Дашунь!», она поняла, что так и не сказала ему ни слова, совсем ни слова. Но теперь, как повидала она Кирилла, на душе стало полегче. А вечером Неужели мама не поймёт, что требует невозможного?
Вечером же произошло вот что. Время подходило часам к восьми. Ни Мария, ни тем более Даша, к вчерашнему разговору не возвращались. Хотя у обеих мысли об одном только и были. Даша за день извелась, устала от внутреннего монолога: весь день она «говорила» с мамой, находила самые убедительные слова, неотразимые аргументы. Но вот подходило время сказать их вслух, и Даша не могла. Она потеряла в себе что-то главное, может быть, это было ощущение единомыслия с мамой, уверенность, что самый близкий человек тебя поймёт, как ты саму себя, а может, и лучше В горнице висела тишина, в которой всё сильнее натягивалось нечто недоброе, когда в сенцах стукнула дверь и в дверях появился виновник этого напряжения.