Кто еще всегда был на его стороне? Музыка? Вот музыка да, всегда понимала. Не всегда шла в руки, иногда капризничала, дразнила, ускользала, но в конце концов всегда сдавалась. Ну, почти всегда.
Он разогнал моторку, насколько хватило мощности, и несколько раз вильнул из стороны в сторону, грубо, рискованно, на грани переворота. Ледяная вода плеснула в лицо. Отлично. Можно возвращаться.
Ты в своем уме? из телефонной трубки голос Гуннара Юхансена звучал даже жестче обычного. У нас тут конец ноября.
У нас тут тоже, усмехнулся Ивар.
Дождь, шторм, темнота, продолжал Гуннар. Ветер. Нет, не просто ветер, а наш северный ветер. Погода такая, что не факт, что получится выйти в море.
Ничего, на пристани постою.
Ты вообще откуда звонишь?
Из Осло.
Выйди на Акер-Брюгге и стой, сколько влезет. Ладно, я предупредил, чтоб потом без претензий. У нас все дома свободны, выбирай любой. Шестьсот крон за ночь, это с бельем и завтраком. Практически даром. Мне проще закрыть эту чертову базу к едрене фене.
Отлично. Две ночи, начиная с завтрашней. И я без машины, заберешь меня в аэропорту? Рейс я скажу.
Можно подумать, к нам из Осло куча рейсов летает, хмыкнул Гуннар на другом конце провода. Он один и есть, и то не каждый день. Завтра встречу, хорошо. Еще тысяча сто. В одну сторону.
Рыжий Гуннар всю дорогу молчал, зато Лили та встретила, как обычно. Вышла на порог дома, заслышав машину, кивнула Гуннару возле него она казалась фарфоровой статуэткой и засветилась, заулыбалась.
Херр Хольман, хозяйка опустила голову, пряча улыбку, но черные глаза все равно искрились. Привет.
Ивар, поправил он ее. Еще не хватало! Привет.
Так вот для кого ты просил протопить крайний дом, она повернулась к Гуннару. Хоть бы сказал! бросила она и тут же, смутившись, добавила: Постоянным гостям мы всегда рады.
Дешевле все-таки закрыться на зиму, Гуннар кинул на стол ключи от машины и направился к выходу.
Не обращай внимания, Лили попыталась как-то сгладить слова мужа, но у нее это не получилось. Кстати, я считала, нам ничуть не дешевле закрыться. По большому счету, один черт. Но если до весны совсем никто не будет приезжать я скисну, а Гуннар одичает, она положила на стойку ключ и пакет с постельным бельем. Помнишь свой домик?
Конечно.
Тогда держи, Лили пододвинула ему пакет. Доброй ночи!
Доброй ночи.
Домик действительно был заранее протоплен. Ивар кинул сверток с бельем на постель. Не разбирая, затолкал в холодильник пакет с купленными по пути продуктами и вышел на улицу. Холодный рваный ветер с моря, непроглядная темнота, светящиеся за его спиной окна хозяйского дома, тусклый огонек маяка впереди. Можно было бесконечно стоять у пристани и просто смотреть на все это, ни о чем не думая. Он так и стоял, сам уже не знал, сколько, пока не начал совсем леденеть. Все-таки его привычная осенняя куртка мало подходила для семидесятого градуса северной широты. Уходить не хотелось, от этого моря и тусклого маяка вдали невозможно было оторваться. Он поднял воротник куртки, застегнул молнию до самого верха и обернулся на еле слышный звук сзади но за спиной никого не оказалось, только рядом, на камне, лежал большой светлый предмет, которого здесь не было еще минуту назад. Ивар шагнул чуть ближе, предмет оказался свернутой оленьей шкурой. Он закутался в шкуру, набросив ее прямо поверх куртки. Мягкий олений мех легко скользнул по щеке. Удивительное здесь все-таки место, завораживающее. Он бы долго смеялся, если б ему сказали про вдохновение чушь собачья это вдохновение, поди его поймай. Вот сейчас ведь, казалось бы, он стоит в дивном романтичном месте а двух нот связать не может. А где-нибудь потом отзовется и накроет ни с того ни с сего. Так почти всегда и случалось. Нет, конечно, он мог написать что-нибудь в любой момент, как всякий человек, хоть сколько-нибудь знакомый с гармонией и композицией, он мог придумать вагон, три вагона вполне связной музыки, вполне удобоваримой качественной мелодичной ерунды, точно так же, как любой поэт всегда в состоянии срифмовать все что угодно на заданную тему. И не каждый еще поймет, что получившееся не поэзия и не музыка.
Утром он отнес шкуру в хозяйский дом. Ивар, постучавшись, приоткрыл дверь и тут же почувствовал ставшую уже знакомой атмосферу: пахло только что вынутым из духовки грибным пирогом, и Лили, напевая, нарезала его на куски.
Утром он отнес шкуру в хозяйский дом. Ивар, постучавшись, приоткрыл дверь и тут же почувствовал ставшую уже знакомой атмосферу: пахло только что вынутым из духовки грибным пирогом, и Лили, напевая, нарезала его на куски.
Привет, Ивар опустил сложенную шкуру на деревянную лавку. Спасибо.
Доброе утро, заулыбалась в ответ Лили. Видел, какой шторм?
Слышал.
Жаль, в море не выйти. А завтра ты уже уедешь.
Ну, вернусь же.
Да? хозяйка снова засверкала и снова, словно спохватившись, смутилась и замолчала почти на полуслове Ивар понял, что она хотела спросить, когда он вернется, но застеснялась.
Вернусь, конечно, повторил он. Только не скоро, наверное. Я сейчас на черт знает сколько времени в Америку.
Лили вопросительно взглянула на него.
Работа?
Ага, кивнул Ивар.
В Нью-Йорке собирались ставить его мюзикл, контракт был уже подписан, и его ждала действительно сумасшедшая работа. Впрочем, это всегда ему нравилось.
Ты, Лили чуть удивленно взмахнула ресницами, ты боишься, что ли?
Что?!. Ммммм, смутился он, Ну вообще-то да. Немного. Я
Не объясняй, не надо, прервала она.
Ему действительно было нет, не то что страшно, но тревожно. Ивар знал, что у него получилась хорошая, нет, отличная музыка, но выйдет или из отличной музыки удачный спектакль это надо было еще посмотреть.
Удачи, Лили снова улыбнулась.
Ага, спасибо, прорвемся!
Нью-Йорк закрутил не с первого дня, а с первой минуты, с первого шага из самолета. Он работал, казалось, больше часов, чем есть в сутках, то ругаясь с постановщиками, то соглашаясь, по сто раз перекраивал уже написанное, прослушивал кандидатов на роли, снова все перекраивал и снова то спорил, то соглашался. Любой другой не вынес бы, но Ивару это нравилось. Ему вообще нравилось делать то, что никто другой не смог бы. Вот только ощущение времени он, казалось, за последние несколько недель совсем потерял.
Звонок телефона словно привел его в чувство. Прежде чем ответить, Ивар посмотрел на лежавшую в руке трубку. Нет, все в порядке, рука уже не трясется, значит, и с голосом все будет нормально.
Ивар? казалось, он даже расслышал в трубке искристую улыбку. Прости, пожалуйста, прости, что я звоню, но да ты не помнишь, наверное это Лили Юхансен, ну, с рыбацкой базы, с Вестеролена ты у нас пару раз был
Ты шутишь, что ли? передразнил он ее. Как это не помню? Привет.
Он насторожился: в Нью-Йорке был вечер, значит, на Вестеролене глубокая ночь.
Ивар, прости с тобой все в порядке?
Машина, уткнувшись в смятое ограждение, мигала аварийкой. Хорошо, что он вырос на горных серпантинах. Ну и американцы молодцы крепкий отбойник.
Да, все нормально.
Извини, пожалуйста, что я позвонила. Просто просто ладно, все, извини!
Он сунул телефон в карман джинсов, еще раз обошел машину, скривился. Интересно, какой мелодией рано или поздно обернется провалившаяся педаль тормоза, пересохшее горло и прилипшая к спине рубашка? А ведь обернется, он себя знал.
Ну уж нет, вылететь с эстакады накануне премьеры это было бы слишком.
У нас все занято, отрезал Гуннар. Август. Пик сезона. Нормальные люди бронируют август за два месяца вперед.
Трубка запищала резкими короткими гудками.
Ни в какое другое место Ивар не хотел он не знал, почему, но именно этот дальний северный архипелаг всегда помогал ему как-то сладить с усталостью. Он порылся в интернете, нашел отель в городе и заказал одноместный номер на пару ночей. На первое время хватит а там, глядишь, и жилье на его любимой рыбацкой базе найдется.
Он прилетел под вечер, кривым рейсом с пересадкой, и, едва кинув вещи в отель, решил все же наведаться на базу вдруг что-то изменилось. Мало ли, не приехал кто-то из гостей. Возвращаться, конечно, придется уже ночью, но и что? Паромов на пути нет, ни под какое расписание подстраиваться не надо.
Дверь в хозяйский дом была приоткрыта, внутри горел свет. Хозяйка, напевая, порхала по комнате с веником, выметая пыль из углов.
Лили?
Ивар? она, как обычно, засверкала улыбкой, которую уже и не пыталась спрятать, и выпрямилась, откидывая с лица темные завитки. Надолго? Сейчас, полминутки, домету и дам тебе ключи.
У вас же мест нет, удивился он. Вообще-то хотел дней на пять, а то и больше. Обратный билет даже не брал.