Лили?
Ивар? она, как обычно, засверкала улыбкой, которую уже и не пыталась спрятать, и выпрямилась, откидывая с лица темные завитки. Надолго? Сейчас, полминутки, домету и дам тебе ключи.
У вас же мест нет, удивился он. Вообще-то хотел дней на пять, а то и больше. Обратный билет даже не брал.
С чего это у нас мест нет? Как раз твой крайний домик свободен. Ну то есть да, он был забронирован, все было занято, но те гости еще в прошлом месяце написали, что не приедут, а новых заказов нет. Так я и осталась с пустующим домиком в августе-то! Гуннар когда-нибудь прибьет меня за то, что я не беру предоплату в разгар сезона, засмеялась Лили. Подожди, сейчас белье достану, не могу развязать веревку, она неловко пыталась справиться с узлом негнущейся правой рукой.
Может, проще разрезать? Нож дать?
Нож? Лили подняла голову, заулыбалась, черные глаза заблестели. Сам ты нож острый-острый, она наконец сладила с веревкой. Вот, держи.
Пакет с постельным бельем скользнул на стол, сверху Лили бросила ключ.
У меня вообще-то номер в Анденесе оплачен. А, черт бы с ним, Ивар сгреб белье, взял ключ. За сумкой сейчас вернусь, ладно?
Помочь?
Да ну, тут идти две минуты. Сейчас вернусь.
Он быстро, не особо старательно, застелил кровать, принес с улицы вязанку дров, растопил камин и только потом, вспомнив про сумку, снова направился к хозяйскому дому. И невольно улыбнулся на пороге: окна светились, дверь была открыта, Лили молча, опустив голову, сидела в старом деревянном кресле лицом к окну, спиной к входной двери.
Извини, забыл сразу забрать, Ивар ждал улыбки в ответ, но хозяйка не шелохнулась. Лили?..
Она не отзовется.
Гуннар спокойно шагнул ему навстречу из дальнего угла комнаты.
Садись, он пнул ногой стул, пододвигая Ивару, потом снова направился в дальний темный угол. Ивар услышал, как открывается ящик шкафа, и через пару мгновений хозяин вернулся к столу, держа в руках пыльную бутыль толстого стекла и две стопки.
У тебя с ней ничего не было, сказал Гуннар, скорее утверждая, чем спрашивая.
Конечно, нет.
Ивар подошел к креслу. Сначала он даже не заметил крови, потом увидел несколько пятнышек на юбке Лили, и только потом понял, что у нее на груди большое пятно, из которого торчит рукоять рыбацкого ножа. Ивар вспомнил и этот нож, и гравировку на клинке.
Заглянуть Лили в лицо он побоялся.
Ничего не было, повторил хозяин. Ну еще бы. Лили гордячка, она никогда не стала бы изменять тайком. Да и тебе она на хрен не сдалась, правда же? Гуннар наполнил обе стопки, придвинул одну себе, вторую Ивару. Тьфу, тебе ж за руль сейчас. А, ладно, пара стопок не скажется. Эй, ты что, драться со мной собрался? он в упор глянул на гостя. Это зря. Тебе со мной не сладить, только покалечу напрасно. А в полицию я и сам сдамся, сейчас спроважу тебя и сдамся. Пей давай, Гуннар пододвинул стопку к нему поближе. Слушай, тут по пути к нам, если свернуть, три разных рыбацких базы и один кемпинг. Вот какого хрена ты тогда, год назад, проехал мимо них всех и зарулил к нам?
Не помню.
Да какая теперь разница, Гуннар встал, покружил по комнате, не находя себе места, и снова опустился за стол. Был сентябрь, а сейчас август. Год, почти год. Год я чуть ли не молился, чтобы с тобой ничего не случилось, потому что если бы вдруг оказалось, что она хоть зачем-то тебе нужна, она бы кинулась на край света.
Он снова поднялся, подошел к выходу и замер в дверном проеме.
Я ходил вокруг нее кругами почти два года, она только кривилась и меняла ухажеров. С одним поехала кататься на мотоцикле. Парень насмерть, Лили отделалась раздробленной рукой и сотрясением. После этого она позволила себя увезти. Мы прожили здесь почти двадцать лет, пока тебя не принесла нелегкая. Я знал, все это время знал, что она меня не то что не любит а еле терпит, хозяин снова наполнил стопки. Ты знаешь, что такое любить женщину, которая тебя с трудом терпит? Ты к ней прикасаешься а она сдерживается, чтоб не отшатнуться. Но она полюбила это место и эти несчастные рыбацкие сараи, которые я давно хотел снести к чертовой матери. А тебе она была совершенно не нужна, так ведь? повторил Гуннар.
Так. Нет, я знал, что она у меня есть. Но она никогда не давала понять
Потому что она тебя берегла. Юхансен поднялся, отстранился от стола. Ладно, все, катись.
Он дождался, когда Ивар заведет машину, тронется и вырулит на дорогу, и выудил из кармана телефон. В беззвучной ночи голос казался особенно резким.
Да, я. Гуннар Юхансен. Да, жену, ножом. Рыбацким. Кого, ее как зовут? Звали Ну а то ты не знаешь. Лили Юхансен. Лейлагуль, если полностью, Гуннар еще раз, чуть ли не по буквам, повторил полицейскому непривычное для здешних мест имя. Нет, ну куда я отсюда денусь? Приезжай давай.
Чистое северное небо было словно подсвечено изнутри мягким синим светом, и от этого на нем особенно четко вырисовывались черные листья, черные ветви деревьев. Над дорогой от столба к столбу тянулись провода.
Проводов было пять. Пять параллельных линий нотным станом пересекали небо.
Ивар с ходу набросил на этот нотный стан мелодию она пришла сама по себе, совсем простая, ясная, горькая. Дорога стелилась навстречу, ему почему-то вдруг захотелось сделать из этой мелодии фортепианную пьесу, и обязательно только для левой руки. Почему он и сам не знал. Захотелось.
Впрочем, он сразу передумал. Тратить такую удивительно красивую тему на простую музыкальную безделушку было бы просто глупо.
Тень крыла
Если что, ты всегда можешь вернуться.
За окном шел на посадку самолет. Все-таки это красиво офис в аэропорту с видом на летное поле.
Черт, Калинина! вспылил вдруг начальник. Бывший начальник. У нас, между прочим, не принято брать людей на работу второй раз. Хотя почти все ушедшие потом просятся. И ты первый сотрудник за десять лет, кого я готов без колебаний взять обратно! А ты пялишься в окно.
Спасибо. Отдайте мне, пожалуйста, трудовую.
Самолет за окном коснулся полосы и покатился, тень от крыла заскользила по земле, словно перечеркивая что-то.
Да черт с тобой, держи! трудовая книжка полетела на стол.
Спасибо.
Нина, точно все в порядке? Может, просто отпуск нужен? Или там премия?
Все в порядке, спасибо. Просто хочу сменить работу. Я могу идти?
Да катись ты! рыкнул в ответ уже бывший начальник, но тут же добавил, ты меня поняла?
Поняла. Я правда очень это ценю. Счастливо!
Добытая трудовая книжка отправилась в сумку, к паспорту и кошельку.
Если бы в начале марта кто-нибудь сказал Нине, что в последний день месяца она выйдет из офиса с трудовой книжкой в руках, уволившись по собственному желанию, Нина покрутила бы пальцем у виска. Тогда, в начале марта, она удивлялась ранней весне и весело шла с работы домой, радуясь пятничному вечеру и стараясь не поскользнуться на своих неизменных высоких каблуках, потому что все уже таяло, и дорога была не дорога, а сплошной каток.
Ай, молодая-красивая, дай погадаю, всю правду скажу, окликнула ее у метро горластая цыганка со стаканчиком мелочи в руке.
Не, спасибо, не надо.
Нина весело улыбнулась в ответ, как обычно, и чуть ускорила шаг, чтобы побыстрее пройти мимо стайки цыганских детей, но гадалка вдруг замерла, а потом решительно взяла ее за руку, и Нина отчего-то не посмела вырваться.
Ну-ка стой, девочка.
Денег у меня с собой нет, отрезала Нина.
Денег я сама кому хошь могу дать, беззлобно отозвалась цыганка. Стой, девочка, дай руку.
Нина с усмешкой протянула ладонь.
Ну, рассказывайте.
Думаешь, врать буду? Дурочка. Ты сама с собой для начала разберись чего ищешь-то? Мужчины липнут, а любишь ты все равно одного, другого, кого сама же и отпустила по дурости, так? Давно любишь, гадалка, прищурившись, посмотрела на руку, треть жизни, да?
Да, вдруг серьезно согласилась Нина.
Десять лет из двадцати девяти это и правда почти треть.
Что ж вы так, покачала головой цыганка, вот же, шли же вместе пути Ладно, не рассказывай, все бывает, что уж теперь. Пути у вас теперь разные и жизнь разная. А вот смерть
Что? встрепенулась девушка.
Смерть у вас да тут сам черт ногу сломит, гадалка посмотрела на нее, потом почти приказала, покажи-ка вторую руку. О как!
Да что там такое? не выдержала Нина.
Смерть кому-то из вас приготовлена внезапная, но быстрая.
О господи, выдохнула девушка. Какая?
Авиакатастрофа, спокойно сказала цыганка. Я могу, конечно, рассказать про нежданный удар судьбы-злодейки, про небо высокое и беду в дальней дороге, но, по большому счету, вариант тут только один, и я его четко вижу.