(Странно, подумала я. Ведь это так очевидно и логично).
И мы прошлись, пробежались с ним по страницам его жизни Вот он 12-летний, это ещё до войны 1939 год. Вот учащийся артиллерийского училища 1946 год. Вот он на службе в Германии 1948 год. Одна фотография просто сногсшибательная та, где он в шляпе!
Вы такую шляпу носили? Вам идёт! Вы тут как американский киноактёр!
Да это не моя шляпа вовсе! Мне в фото-студии фотограф свою дал! И костюм тоже. Я пришёл фотографироваться в военной форме, а фотограф предложил сделать такое фото.
Надо же И не скажешь, что с чужого плеча и с чужой головы. Смотритесь в этом образе очень органично.
А вот Сударов студент Педагогического института им. Ленина участник Международного Фестиваля молодёжи и студентов, который проходил в Москве в 1957 году.
Я был прикреплён к немецкой делегации был везде с ней, как переводчик. Из Германии вернулся с неплохим разговорным немецким.
Вот он с группой студентов МГПИ в Тбилиси.
Ездили по обмену. Мы к ним, они к нам. Интересная была поездка.
Вот он с девушкой. Он весёлый, она грустная, смотрит задумчиво в пол-оборота на того, кто снимает Очень милая, даже красивая, зовут, судя по подписи, Инна. Сударов никак не прокомментировал это фото, но и без комментариев было всё понятно. Странно, что у них не сложилось. Было видно, что они влюблены друг в друга. 1959 год.
А вот он начальник пионерского лагеря от Гостелерадио, в Софрино. Отличная фотография! Сударов на ней хохочет, у глаз весёлые морщинки, и он на этом фото почему-то очень похож на писателя Василия Шукшина.
Вы здесь на Шукшина похожи.
Да, мне говорили об этом.
Вот несколько фотографий, где он с Юрием Левитаном.
А Левитан был такой высокий?
Это я не очень высокий, смеётся Сударов. А Левитан нормального высокого роста, но не так, чтобы очень.
Борис Иванович, вам бы написать о людях, с которыми вы общались на радио.
Так о многих я уже написал.
Правда? А прочесть можно?
Да я не знаю, где эти журналы
Так это уже и напечатано было?
Да, всё, что было написано, было напечатано.
А в каких журналах?
В нашем журнале «Радио и телевиденье».
Вот оно что! Хотелось бы почитать. Вообще, Борис Иванович, книгу надо делать.
Да кому это надо?.. сказал он.
Прежде всего, это надо вам. Даже если вы этого и не чувствуете пока. Когда мы с мужем после его инсульта стали записывать его воспоминания, он даже не подозревал, насколько эта работа станет для него важной. Вспомнить всю жизнь, перелистать все её важные страницы
А я сам и так всё помню. Зачем записывать? Хотя много раз думал о мемуарах. Но как-то не выбрался написать. Не думаю, что кому-то это может быть интересно
Мне! Мне это интересно.
Вам?.. с сомнением спросил он.
Да, мне. Мне очень интересны люди. Я убеждена: каждая, абсолютно каждая человеческая жизнь уникальна. Каждый человеческий опыт драгоценен. Мой муж такого же мнения. У него есть книга, которая так и называется «Написать свою книгу». Виктор одержим этой идеей, что каждый человек должен написать свою книгу. Оставить людям своё свидетельство о жизни.
Вы думаете?..
Я уверена в этом. И мы с вами можем написать очень интересную книгу. Если не можете раскачаться один, то сделаем это вместе. Не зря же я свалилась вам на голову?
Наверное, не зря сказал он, не зная, то ли радоваться, то ли пугаться моего напора.
* * *
Сегодня, на берегу, я рассказала ему, почему так люблю песок. Мы шли по пляжу, любуясь закатом, и я шла по песку босиком, а он удивлялся, что я иду по песку босиком. Я сказала, что очень люблю песок, что для меня это просто блаженство идти по песку, лежать на песке
Лежать на песке?.. изумился Сударов. Вы любите лежать на песке? Надеюсь, хотя бы на коврике?
Нет, просто на песке.
А откуда такая любовь к песку? Я лично больше люблю траву, сказал он.
Песок для меня это время, вечность А началось всё с песочницы в Оренбурге, где я познакомилась с мальчиком Мишей Бочкарёвым и подружилась с ним.
Да, я прочёл в вашей книге, что вы жили в детстве в Оренбурге.
Совсем недолго. Но это были очень значимые годы в моей жизни. Четыре года в детстве это очень большое на самом деле время. У меня есть книга про Оренбург, отдельная книга, там всё подробно, и про ту песочницу, и про песочные часы Я вам подарю.
Спасибо. Очень интересно. А я ведь тоже жил в детстве в Оренбурге.
Вы? В Оренбурге?
Ну, не совеем в Оренбурге рядом. Но в Оренбурге бывал. Тогда он назывался Чкалов.
Да, Чкалов. Но когда мы приехали туда, Чкалову вернули его историческое название Оренбург. А вы когда там жили?
В эвакуации, во время войны.
Вы там были один?
Нет, с родителями и сестрой Евой. Мы приехали из Белоруссии. А старшая сестра Рита с мужем и дочкой была в эвакуации в Саратове. Они эвакуировались из Москвы с Шарикоподшипниковым заводом, на нём работал Илья, муж Риты.
Выходит, вы все были накануне войны в Белоруссии? Вы, сестра и родители?
Да. В городе Мстиславле.
У вас там жили родственники?
Да, мамина младшая сестра, с семьёй. Тётя Женя.
И, наверное, дедушка с бабушкой?
Нет, они уже к тому времени умерли. Дед ещё до моего рождения, а бабушка года за три до войны.
Вы говорите: Мстиславль? Я даже не слышала о таком городе.
Старинный русский город, очень красивый.
А как вы стали сыном полка? В Интернете написано, что вы были сыном полка.
Меня действительно так называли. Но это было совсем недолго. Я ушёл с частями Красной армии, когда наши отступали. Я с детства мечтал быть военным. И где-то недели две шёл с ними. Ну, вот тогда меня так и называли сыном полка. Мальчишка ведь был ещё, 14 лет. А потом, после одной уж очень сильной бомбёжки, меня отправили обратно.
В Мстиславль?
Да, в Мстиславль.
И как вы добирались?
Ну, как? Пешком Вернулся в Мстиславль, а там уже все готовятся к эвакуации Родители, сестра Ева Нас эвакуировали в Чкалов.
Хорошо, что успели. А мои родные оказались на оккупированной территории.
Это где?
На Украине. Город Новомосковск Днепропетровской области. Отца маминого на фронт не взяли по возрасту, ему было уже 45. А старшая мамина сестра Мария, ей было 19 лет, ушла на фронт. Была на Курской дуге, участвовала в Сталинградской битве, освобождала Беларусь, была много раз ранена.
Но осталась жива?
Да, она осталась жива.
А ваши родные на Украине?
Моя мама и её родители стали подпольщиками. Дед, Андрей Иванович Панченко, был одним из организаторов подпольной организации в Новомосковске. Вообще, настоящее отчество деда Казимирович, дед был поляком. Но ещё до войны, когда начались гонения на «инородцев», он отчество сменил. Всё равно не помогло! За своё отчество, за свою неправильную национальность и за то, что до революции был царским офицером (а каким он ещё мог быть до революции?), за всё за это дед перед войной отсидел в лагере. Здесь, неподалёку, у города Дмитрова рыл канал
Кошмар!..
Кошмар. Вернулся из лагерей а тут война. Как говорится: из огня да в полымя. На фронт не взяли из-за возраста. Стал подпольщиком. Бабушка тоже. Но она ещё не бабушка была, ей было 40 лет всего. А мама моя, ваша одногодка, ей 14 лет исполнилось осенью, когда уже шла война, мама стала связной между подпольщиками и партизанами. Партизаны находились в густых лесах за рекой Самарой. И мама девочка ещё! ходила с донесениями и с документами в этот лес. В одну сторону 35 км. И обратно столько же. А в ноябре 41-го года деда моего схватили и расстреляли. На глазах у 14-летней дочери моей будущей мамы
Кошмар А почему вы не написали об этом в своей книге про Украину?
Я написала.
Но я почему-то не заметил этого эпизода А это очень важно то, о чём вы сейчас рассказываете.
Может, вы ещё не дочитали? Вы где сейчас? В каком месте?
Я уже в середине книги.
А про войну написано ближе к началу. Как же вы могли не заметить? Вы разве не подряд читаете?
Подряд. Я ничего не пропускаю. Надо будет вернуться и перечитать начало.
Да, пожалуйста, перечитайте. А то вам дальше будет многое не понятно.
Обязательно перечитаю.
Провожания
И он опять идёт провожать меня
Было уже 10 часов вечера, темно, и я волновалась: как он будет возвращаться, ведь улицы не очень хорошо освещены, а дорожка через скверик к его дому так и вовсе темна. Но Борис Иванович сказал, что знает тут всё наизусть.
Мы стояли у моего дома, который он называет замком. Свет и тени перемешались в причудливую гамму, конец июля, сегодня бы тёплый вечер как в Крыму
* * *
Потом я позвонила ему узнать, как он дошёл до дома. Но у него долго было занято Можно было и не дозваниваться ясно, что дошёл. Но я всё же дозвонилась потом. И он со смехом сказал, что это Володя держал его на телефоне делал втык за то, что он, Сударов, так долго бродит где-то.