Алкоголь менял расстановку сил и позволял не искать оправданий своей никчёмности. Придавал сил и веры, что его жизнь такая же, как у всех, что вся страна жила на зарплату двадцать пять тысяч рублей. И он не хуже других. Просто ему не повезло. Он не умеет воровать, у него нет крутых связей. Он обычный человек.
Такие мысли поддерживали статус-кво его личности, особенно после пары бутылок пива.
Неожиданно дорогу к дому перегородила машина. Точнее, она бросалась ярким, красным, раздражающим пятном дорогой иномарки, припаркованной как раз напротив его подъезда.
Остаточные познания в немецком подсказали: «Порше». И не просто машина, каких полный двор, а кабриолет с открытым верхом.
Сергей снова почувствовал, что внутри него закипает праведный гнев, разбавленный алкоголем и мыслями о несправедливости мира.
«Ух, ворюга, нашёл где припарковаться. Возле моего дома!»
У Сергея было твёрдое убеждение, что все богатые люди это депутаты или бандиты. Бизнесмены это барыги, наживающиеся на обычных людях через сумасшедшие накрутки на свой товар. Тем самым они мало чем отличались от жуликов, чиновников и ворюг. Простые люди не могут позволить себе купить такую машину. Таких зарплат не платят.
Вообще, максимально большая сумма, что Сергей видел в своей жизни, была двести тысяч рублей. Кредит, который он получил в банке перед свадьбой. На жизнь молодым, на проведение и организацию торжества.
Видеть такой роскошный автомобиль перед своим домом было сродни получению пощёчины за свою неудавшуюся жизнь. Злоба вспыхнула в его глазах.
Суки. Чтоб вы сдохли в своих деньгах.
И, смачно сморкнувшись, он плюнул на сиденье водителя. Зелено-кровавый сгусток медленно начал стекать по дорогой коже.
Вот тебе подарочек от рабочего класса. Приезжайте ещё. И вежливо поклонился автомобилю.
И скажи спасибо, что не навалил тебе кучу говна.
Диалог-монолог с автомобилем неожиданно прервался открывшейся дверью подъезда, которая чуть не ударила его в лоб.
Осторожней нужно выходить, мужчина! дыхнул он перегаром в лицо ухоженному, невысокого роста и спортивного телосложения мужчине в возрасте за пятьдесят лет.
Извините, вежливо ответил тот. Не ожидал, что дверь без магнитного замка.
Ничего не сказав в ответ, Сергей широко распахнул дверь и вошёл в подъезд. Он почему-то сразу подумал, что столкнулся с владельцем машины, с которой только что вёл язвительные беседы.
Осознав, как ему повезло, он постарался ретироваться в глубину подъезда. Однако желание позлорадствовать победило выброс адреналина, и он поднялся на второй этаж. Там всегда стояли пара табуреток и мини-столик. Сосед с первого этажа курил и выпивал, избавляя родных от смрада в квартире.
Поставив табуретку ближе к стенке, Сергей неловко забрался на неё и выглянул в окно. Мужчина стоял возле машины и смотрел на его плевок. Он что-то говорил, судя по двигающимся губам, и скорее всего, злился.
Злись, злись, сука хапужная, бизнесмен херов. Давай-ка вытри за дядей Серёжей харчу. Будь так любезен!
Получив порцию позитива от увиденного, он начал спускаться с табуретки, но у той внезапно покосилась ножка от сконцентрированных на одном краю ста двадцати килограммов веса Сергея, и он полетел вниз. Успев выставить руки, он упал на пол, громко ругаясь от удара и скомканной радости от увиденного возле «Порше».
Однако, начав очищать руки, его ругань усилилась, поскольку он понял, что руками попал в отходы, валявшиеся около мусоропровода. И, как назло, какая-то скотина выкидывала использованную туалетную бумагу, которая частично и валялась возле бачка.
Другими словами, его руки при падении на пол размазали чьё-то говно.
Твари, суки, засранцы! Где живут, там и срут, скотины!
Он беспомощно искал, обо что вытереть руки, пока не решил, что стена этого свинарника (как он про себя окрестил место падения) самое подходящее, что можно использовать. Пнув со злости вторую табуретку и напрочь забыв про причину этого злоключения, он спустился вниз и вызвал лифт.
Не переставая материться и морщась от запаха, обволакивающего всё вокруг, вошёл в кабину лифта и нажал на седьмой этаж. В тесном пространстве вонь усилилась, увеличивая злобу на случившееся.
Неожиданно в голове мелькнула мысль, что это к нему бумерангом его плевок вернулся. Странно, как всё совпало: «Не рой яму другому сам в неё попадёшь».
К черту все эти ямы, огрызнулся Сергей вслух на свои мысли.
К черту все эти ямы, огрызнулся Сергей вслух на свои мысли.
Лифт открылся, и Сергей вышел, вдохнув грудью свежий воздух.
Открыв дверь, он сразу прошёл в ванную, где начал мыть руки. Пытаясь максимально очистить себя от запаха, он побрызгал на руки освежителем воздуха, после чего прошёл на кухню.
Только в этот момент он понял, что в доме что-то изменилось. На него не ворчала жена. Вот что было странно. И ещё в комнате стоял запах цветов. Даже своим пьяным состоянием он врезался ему в голову, перебивая былой запах фекалий.
Сергей вышел из кухни в комнату. Там сидела Ирина, его жена, и Маша шестилетняя дочка с врождённым заболеванием. Они сидели молча.
На прикроватной тумбочке стоял большой букет красных роз. Рядом с дочкой на кровати лежал большой плюшевый мамонт.
Это что? спросил Сергей.
Ирина безмолвно встала и протянула ему какой-то свёрток. Было видно, что она еле сдерживает слёзы.
Он его развернул. Цветной листок типа диплома:
«Уважаемая Ирина Александровна, благотворительный фонд Дмитрия Нагмирова принял положительное решение по вашей заявке о лечении Марии Сергеевны Воронцовой. Грант в сумме 4 570 000 рублей выделен в полном объёме. Ждём Вас в любое удобное время».
Серёжа, это звучит как сказка. Приехал какой-то мужчина, принёс цветы и подарки для Машеньки и сообщил, что нам можно ехать делать операцию, так как деньги найдены. Он только что ушёл. Наверное, та красивая красная машина у подъезда его. Ты представляешь? Он просто пришёл и сказал, что готов оплатить лечение Маши! Ты меня слышишь, Серёжа?
Сергей стоял и смотрел на бумагу в его руках, переводил взгляд на счастливое лицо своей дочери, обнимающей плюшевого мамонта, и чувствовал, как огромная волна щемящего чувства сжимает все его внутренности.
Его живот сжался, а дыхание замерло. Бесконечный поток мыслей пролетел в его сознании, соединившись в одну: «Я плюнул в машину человека, принёсшего спасение нашей дочери. Человеку, который одним своим приходом разбил все мои страхи и мысли о никчёмности жизни».
Волна омерзительного чувства поднялась и ударила его статус-кво даже сквозь затуманенный алкоголем рассудок. Он почувствовал, как по щеке бежит слеза, и видел, что слёзы заливают лицо Ирины. Она плакала и улыбалась. Он не мог произнести ни слова. Просто молча стоял, вспоминал свой плевок, смотрел на счастливое лицо жены и дочери и думал, почему так получилось
8. Свобода выбора
Что важнее: жизнь, дарованная богом, или смерть во имя его и защиты?
Мысль возникла и не хотела уходить. Удобный случай спросить ответ у представителя церкви. Но вместо этого он задал другой вопрос:
А если будут против?
Что слово человеческое против воли Божьей? при этом со смиренным лицом представитель церкви печально выдохнул, опустив взгляд в пол. Не может воля неверующих тягаться с желанием детей божьих быть к нему ближе. Ибо преступлением можно посчитать и неуважением прав верующих в таком случае деяния их.
Ещё больше печали и скорби. Как бы нехотя каждое слово просачивалось сквозь пышную бороду, растворяясь в полусумраке кабинета.
Человек в строгом костюме без галстука слушал речь священнослужителя, стоя к нему спиной, и последнему были не видны нахмуренные брови и сосредоточенное лицо.
Вы же знаете, насколько церковь в согласии с Богом рассчитывает на власть. Чем сильнее вера народа в праведность и единство воли Божьей и власти, что волю это поддерживает, тем сильнее и крепче наша государственность будет.
Витиеватый язык с акцентом на религиозность не обманывал ни того, кто на нём говорил, ни того, кто его слушал. Оба прекрасно понимали друг друга и знали, что нужны друг другу.
Власть всегда опиралась на какую-то общую идею. Церковь в его стране была не просто идеей, это была очень мощная пропагандистская склейка между умами разных социальных слоёв, объединённых верой в Бога с лояльностью к власти, эту веру разделяющей и всячески поддерживающей.
Человек в чёрных одеждах слушал разговор двух людей, сидя в кресле. Он не вмешивался, уже зная, каким будет итог.
Человек в строгом костюме без галстука продолжал осмысливать предложение церкви. Оно полностью соответствовало рекомендациям аналитиков: чтобы снизить число протестов, уменьшить количество свободных, инакомыслящих людей, нужно как можно больше людей сделать зависимыми. Связать, навязать, мягко внедрить в обществе какую-либо идею, в которой они бы рассчитывали не на себя, а на чью-то волю.