Александр Володин
Похождения зубного врача
Райздрав помещался в белом доме, который возбуждал мысли о покое и выздоровлении или о несерьезной болезни, когда ты лежишь на белой постели и посматриваешь в окно.
Чесноков оставил чемодан у секретарши и вошел в кабинет заведующего.
Заведующий производил впечатление симпатичного, простого и способного человека. Он посмотрел доброжелательно, еще не зная, зачем тот пришел.
Здравствуйте, моя фамилия Чесноков.
Заведующий обрадовался:
Наконец-то! Здравствуйте. Что с вами стряслось?
Я задержался, уклончиво ответил Чесноков.
На следующее утро Чесноков проснулся рано. Он нажал кнопку будильника, чтобы не звонил, поднялся и присел к окну.
На улице было солнечно и пусто.
Он достал плоскогубцы из чемодана, походил по комнате, нашел крепко вбитый гвоздь и быстро вытащил его. Положил этот гвоздь на стол, еще походил вдоль стен и вытащил из дверного косяка шуруп. И тоже положил на стол. Затем он вынул гвоздь из стула, но, так как стул после этого стал шататься, он теми же плоскогубцами вбил гвоздь обратно.
Он сунул плоскогубцы в карман, снова присел к окну и начал писать письмо.
«Здравствуй, Женя! Итак, я приехал. Через полчаса мне уже идти на работу, а я не могу».
Он не стал дописывать письмо и начал одеваться, не спеша, как человек, знающий, что ничего хорошего его впереди не ждет.
Одевшись, он вышел на улицу и зашагал по ней, глядя то направо, то налево.
В нашем городе люди ходят по улицам медленней, чем в Москве, медленней, чем в Ростове, примерно так, как в Костроме или Кинешме. Третий век, не спеша, прошел по его улицам, и теперь здесь все о чем-нибудь напоминает. Здесь есть дома каменной кладки восемнадцатого столетия, есть улочки, особняки и парки, напоминающие о купечестве разных гильдий, о студенческих вечеринках, о декадентских стихах, здесь непременно когда-то жил и работал А.Н. Островский или А.П. Чехов вот в этой беседке он любил сидеть. Город с бывшими торговыми рядами, с новыми стандартными домами, с бывшей главной площадью, которая начинается солидно, но сразу же катится вниз к реке, и с новой центральной площадью, которая просторней и пустынней, чем старая, и рассчитана на толпы новых поколений.
На городскую поликлинику Чесноков набрел неожиданно, оробел и повернул назад. Потом остановился, поглядел на нее словно бы от нечего делать, как посторонний.
Поликлиника находится у нас в старом особняке с двумя полногрудыми девами, которые, кажется, специально высунулись из стены, чтобы внушать посетителям уважение к здоровью.
Чесноков зашел внутрь, на всякий случай держась так, будто попал сюда случайно. В коридоре он миновал немногочисленных больных, которые сидели в ожидании у разных кабинетов, и остановился перед кабинетом зубного врача.
Дверь была отворена. У зубоврачебного кресла стоял приземистый пожилой человек, похожий на такелажника с гуманитарным образованием. Он весь был словно сплюснут сверху, чтобы таскать тяжести, а глаза смотрели ясно и умно. Голос у него был приспособлен, чтобы орать с палубы на пристань, но он говорил тихо.
Потерпите, сказал врач и включил бормашину. Чесноков, страдая за больного, поморщился. Отпуская своего пациента, врач заметил Чеснокова, обрадовался и вышел в коридор.
Здравствуйте, сказал он радушно. Заходите.
Я? испугался Чесноков.
Врач рассмеялся, протянул руку и представился:
Рубахин.
Чесноков пожал протянутую руку и сказал:
Вы, наверно, ошибаетесь
Нет, я не ошибаюсь, засмеялся Рубахин. Привыкайте к тому, что в нашем городе все всем известно.
Он продолжал посмеиваться удивлению Чеснокова, тот тоже вежливо посмеялся в ответ и вошел в кабинет. Здесь стояло еще одно кресло, около него, так же как и возле первого, бормашина, стеклянный шкаф и столик.
Вот это ваше рабочее место, вот это ваш инструмент, халат, а вот это ваша тетрадь для записей. Акклиматизируйтесь и приступайте.
Приступим, вяло согласился Чесноков и надел халат.
Рубахин открыл дверь и пригласил больных.
Прошу вас. Два человека.
В кабинет вошли рослый мужчина и решительный мальчик, которого мама в двери погладила по голове.
Мальчика Рубахин поманил к своему креслу. Мальчик сел, но сразу же крепко стиснул зубы, с тем чтобы ни в коем случае их не разжимать.
Мужчина, стараясь не нарушать покой и порядок кабинета, уселся в кресло Чеснокова. Лицо его приняло достойное выражение, словно он собирался фотографироваться.
Так, сказал Чесноков и опустил кресло. Затем он повернул лампу, снова приподнял кресло и еще поправил свет.
Чтобы не смущать его, Рубахин отвернулся и занялся мальчиком.
Новый врач вел себя странно. Он словно бы только и думал, как оттянуть время. Помыл и вытер руки, подошел к шкафу, приоткрыл и закрыл его и вернулся к пациенту.
Так, прошу вас Ясно, надо удалять. Разрешите, я проверю остальные Очень хорошие зубы. А этот да, этот придется удалить.
Только знаете, доктор, сказал пациент, мне не надо замораживать, я не люблю.
Как не надо? смешался Чесноков и пошел снова мыть руки. Всегда лучше обезболить.
Но пациент стоял на своем.
Лучше уж я сейчас потерплю, зато потом сразу пройдет.
Раз больной просит сам, вмешался Рубахин, можно и не обезболивать, тем лучше
Он подошел к Чеснокову, слегка подтолкнул его к столику.
Чесноков взял щипцы.
Ну и правильно, и чего же тут думать! ободрил Рубахин и повернул его к креслу.
Виноват, минутку, сказал Чесноков и хотел снова отойти, но Рубахин придержал его сзади и не пустил.
Чего уж там, сказал он, давайте мы его пока удалим, а потом уж
Вот тогда это и произошло. Чесноков наклонился к больному и выпрямился в странном изнеможении, держа в щипцах удаленный зуб.
Больной, не закрывая рта, недоверчиво косился на него.
Все, сказал Чесноков.
Уже? спросил больной.
Уже.
Ха!..
Что?
А я и не почувствовал.
Ну уж не говорите, не поверил Чесноков.
Нет, я, знаете, вообще ничего не почувствовал, все больше удивлялся больной. Очень удачно, очень.
Вот и все в порядке, сказал Рубахин.
Больной поднялся и вышел из кабинета, посмеиваясь и крутя головой. Чесноков нагнал его и спросил еще раз:
Нет, вы действительно ничего не почувствовали? Я интересуюсь, потому что это очень странно, этого не может быть.
Медицина! сказал больной и, обращаясь к очереди, посоветовал: Главное, это не надо обезболивать. Раз! И готово.
Чесноков вместе с ним вышел на улицу. Здесь он сердечно пожал больному руку и стоял, глядя ему вслед, и халат его развевался на ветру.
Из двери выбежал Рубахин:
Сергей Петрович, вас ждут!
Когда они вернулись в кабинет, в кресле Чеснокова уже сидела женщина.
Я сейчас, мальчик, подожди еще немножко, сказал Рубахин своему пациенту и на всякий случай опять занял место за спиной Чеснокова.
Тогда уж мне тоже не надо делать укола, попросила женщина. А то я укола боюсь.
Чесноков опять упал духом и взглянул на Рубахина.
Может быть, все-таки лучше обезболим? сказал Рубахин.
А впрочем, перебил его Чесноков и взял со столика щипцы.
Он сосредоточился и на минуту стал равнодушен ко всему на свете, кроме сидевшей перед ним женщины. Лицо его было спокойно, и только глаза возбуждены и даже, казалось, веселы. Он наклонил голову, сделал незаметное движение и сказал:
Все.
А зуб? спросила женщина.
Вот он.
Что же я мучилась! воскликнула она.
Следующий, волнуясь, позвал Чесноков.
Видал? сказал Рубахин своему мальчику, который сидел, по-прежнему стиснув зубы.
Мальчик покачал толовой.
Что же, я так и буду стоять над тобой целый день?
Мальчик молчал.
Следующим пациентом Чеснокова был я. Мою первую встречу с ним я запомнил навсегда. Он стоял над креслом, в котором я сидел с разинутым ртом.
Все, можете идти, сказал он мне.
Я не сразу понял его.
Как, уже?
Следующий, сказал Чесноков.
Он уже не смотрел на меня. Он не совсем понимал, что происходит, но сердце у него колотилось медленно и весело.
Мне надо было уйти, чтобы не мешать ему, а я не мог.
Я остановился в дверях и смотрел.
В кресло усаживался следующий, а Чесноков подошел тем временем к мальчику, который, стиснув зубы, сидел перед Рубахиным, и сказал:
Ну-ка!
Мальчик поспешно открыл рот.
Чесноков наклонился, одновременно прихватив со столика щипцы, и через мгновение сказал:
Иди к маме.
Рубахин смотрел на него молча. Он немного испугался. Но затем преодолел свою робость, вздохнул и обнял Чеснокова.
Вечером он вел Чеснокова по городу, знакомя с ним всех, кого считал того достойным. Едва ли не первым Рубахин познакомил с ним меня.
Это наш учитель. А это наш новый зубной врач, новое пополнение. А какой это врач скажу лишь одно: я за свою практику такого еще не видел.