И когда вся страна ужасается, что же он натворил, он себе лежит спокойно и зарабатывает валюту этой самой стране на туристах, которые приезжают убедиться, что он все еще лежит.
Может, легче вывезти его туда вместе с надувным Мавзолеем и солдатами пусть убеждаются за валюту на месте.
Что делать с телом ясно, со всем остальным труднее. Непонятно, как быть с названиями. Мы никуда не денемся от Библиотеки имени Ленина, что находится на станции ордена Ленина Метрополитена имени Ленина «Библиотека имени Ленина». Непонятно, почему книги дал Румянцев, а имя взяли у Ленина? Почему тогда Третьяковская галерея до сих пор стоит не Третьяковской галереей имени Ленина?
Хорошо. С учреждениями, улицами, городами и турбинами все ясно. Но почему Воробьевы горы названы Ленинскими? Этого постичь невозможно! Может быть, он их насыпал?! Хорошо. Если Воробьевы горы названы Ленинскими, тогда, может, и воробья в Ленина переименовать. А что! Воробья в Ленина. Жабу в Сталина. (Хотя лично мне обидно за лягушку.) Кукурузу назвать Хрущевым. «В прошлом годе мы собрали пятьдесят га Хрущевок». Рыбу я предлагаю назвать Брежневым. Верблюда тоже понятно кем.
А что делать с живописью, мозаикой, камнем и кино? Сталина из них вырезать, замазать, сколоть удалось Ленина никак не удается. Потому что, если его оттуда вырезать, останется один эпизод с выстрелом.
И сами художники ни в какую не хотят с ним расставаться. Если раньше они жаловались, что, кроме Ленина и Сталина, рисовать ничего не дают, то теперь, кроме Ленина и Сталина, ничего и не получается.
А что делать со скульптурой, которой у нас завались? В каждом областном городишке обычно столько памятников Ильичу в самых невероятных позах, что при достаточно быстрой ходьбе можно посмотреть фильм «Танец вождя мирового пролетариата».
А какой он во всех памятниках здоровый?! Просто не Ильич, а какой-то полысевший Шварценеггер.
Начали было сносить все подряд, потом вдруг оказалось, что среди них затесались произведения искусства. А отличить штамповку от произведения народ пока еще не умеет.
Дальше. Вдруг оказалось, что переименовать город в кого-нибудь на радостях, что наконец умер, народу ничего не стоит. А после того, как радость прошла и пришла пора переименовывать обратно, это стоит уже жуткие миллионы.
Может, тогда имена так и оставить, чтобы люди не забывали, кого они должны благодарить за такую веселую жизнь.
А что делать с праздниками, парадами и другими развлечениями? С одним «красным днем», вроде, все ясно. Из праздника сделать день траура, но все равно отдыхать, а что прикажете делать с 1 Мая и 8 Марта? В мире никто не понимает, что это за праздники. Почему трудящиеся празднуют один день в году, а тот, кто не трудится, все остальное время? А этот Международный женский день, который нигде, кроме нашего народа, не прижился. В других странах не понимают, как это можно поздравлять женщину с тем, что она не мужчина.
Ну а прочие развлечения? Раньше, судя по длине очереди, наибольшее удовольствие советскому человеку доставляло зрелище мертвого вождя. А что делать теперь?
Можно, конечно, перенаправить очередь из Мавзолея в «Макдональдс», но веселье уже будет не то.
А что будет отечественная сатира делать без вождей? Она же захиреет, увянет и умрет с тоски.
Скажем, в кинофильме Соловьева «Черная роза эмблема печали, красная роза эмблема любви» показали в сатирической форме, как какает Сталин. Теперь осталось показать, как какает Ленин, и говорить нашим сатирикам будет больше не о чем.
Так что давайте уж Ильича не трогать себе дороже обойдется. «Ленин жил, Ленин жив, Ленин будет жить!» Короче, живчик такой
Обои
Мутит меня, сил нет. А все с тех пор, как на обойную фабрику бригадиром устроился. Один на тридцать три обойщицы. Половина не замужем, половина разведенных. Устаю очень, особенно в ночную смену.
Прибавьте сюда шеф-повара Настюху. Горячая баба, особенно на раскаленной плите.
Директорская секретарша и та на мои плечи легла. Я ее спрашиваю: «Вер, а наш директор не функционирует, что ли, совсем?» «Да нет, говорит, функционирует, но так ласково и нежно, что почти незаметно».
Короче, на работе вымотаешься, придешь домой, а там моя Любка сидит. «Пойдем, говорит, любимый, я поклеила в нашей спальне новые обои».
«Э! думаю, хитрая бестия, в спальню заманить хочет. Нет, я так просто свое тело на поругание не отдам. Возьми да скажи: «Ты только не пугайся, Люб, но выяснилось, что я из этих, из голубых». «Да нет, подмигивает она, не голубые, а розовые». «При чем здесь обои, говорю Голубой я. От женщин меня тошнит».
«Э! думаю, хитрая бестия, в спальню заманить хочет. Нет, я так просто свое тело на поругание не отдам. Возьми да скажи: «Ты только не пугайся, Люб, но выяснилось, что я из этих, из голубых». «Да нет, подмигивает она, не голубые, а розовые». «При чем здесь обои, говорю Голубой я. От женщин меня тошнит».
Любка сразу плюх лицом на диван и попкой в истерике задергала. «Люб, говорю, не реви, это же болезнь». «Заразная?» сразу переспросила она. «Нет, говорю, это психическое. Это когда женщину чем-нибудь пришибить охота, вот как мне сейчас тебя».
Потом сжалился. «Ладно, говорю, не реви. Пойдем в последний раз этим позорным делом займемся, и все, завяжу я с вами».
С утра встал, пошел ноги для чулок брить. Как женщины это делают, я не знаю, но я коленки вдоль и поперек изрезал. Потом стал юбку выбирать. Какие-то странные они, ширинка у всех сзади расположена. Вдобавок ко всему Любкин бюстгальтер не подошел. Маловат для моей груди, зараза, оказался.
Выхожу на городскую панель. Тут же ко мне местные путаны подгребают: «Эй, новенькая, кричат, в очередь вставай». «Зачем?» спрашиваю. «Дура, что ли? Мы тут с ночи на мужиков пишемся. И чур, больше двух в одни руки не брать».
«Да бросьте, девчата, говорю Я в вашем деле не конкуренция. Сексуальное меньшинство я». «А ну, докажи», потребовали они, а сами как налетят, и каждая подергать мое доказательство норовит. Ну я же не железный. Смотрю, мое сексуальное меньшинство в сексуальное большинство превращается. Я как закричу: «Зря, дуры, стараетесь, денег у меня все равно нет». «А, говорят, ну тогда тебе здесь делать нечего. Все твои клиенты на демонстрацию в защиту секс-меньшинств ушли».
Бегу на демонстрацию. А там каких только извращенцев нет. Один мазохист ко мне сразу клеиться начал: «Девушка, а девушка, вы свободны?» Я засмущался, все-таки в первый раз, говорю: «Свободна». «Тогда будьте так добры, ударьте мне в пах, пожалуйста!». Я за доставленное удовольствие даже денег с него брать не стал.
Еще были эти, которые без статуи жить не могут. Как статую Ленина увидят, сразу к ней бегут и в оргазме биться начинают. Тут же рядом зоофил с аквариумом в обнимку слонялся.
Был даже один зеленый-зеленый, по всему видать из «Грин-Писа». «Тебя тоже, спрашиваю, от женщин тошнит?». «Нет, отвечает, меня с перепоя».
Ну подемонстрировали у кого чего есть. Потом омоновцы понаехали, дубинками толпу разгонять стали. Больше всех зоофил пострадал. В суматохе аквариум у него разбился, и рыбок насмерть затоптали. Он дохлых рыбок в ладони собрал, на щеках слезы, а в глазах невыразимый укор: «Люди, вы же хуже, чем звери!»
Один мазохист как следует оторвался. Омоновцы еле от него отбились. То по спинке ему пройдись, то по животику.
Мне тоже досталось. Ладно, облапали всю, ладно, юбку порвали, но главное, стыдно и сказать, что с женщиной учинили Вы их палки-то видели?! Представляете, и вот этой палкой женщине не куда-нибудь, а промеж лопаток.
Нет, с меня хватит, не хочу больше женщиной быть, хочу обратно, на обойную фабрику. Бабы и так несчастные, а если еще и мы, мужики, обои им клеить перестанем!
Ну все, побегу, а то мне еще домой забежать надо, хочу успеть перед сменой жене Любе самые красивые обои поклеить.
Телевидение, Как Оно Есть
Как Берут Телеинтервью
Ведущий. Добрый день, дорогие телезрители. Сегодня у нас в гостях человек, которого э-э-э я надеюсь, никому представлять не надо.
Гость. Да уж, пожалуйста, не надо.
Ведущий. Первый вопрос, вероятно, покажется вам нескромным. Не могли бы вы рассказать про свою личную жизнь?
Гость. Очень интересный вопрос, спасибо, что вы его задали. Кстати, я давно хотел на него ответить, но все как-то не было случая. А теперь отвечу со всей присущей мне прямотой. Не мог бы.
Ведущий. Гм. Любопытно. А вот другой вопрос, который чрезвычайно интересует наших телезрителей. Я просто обязан задать его в свете сегодняшних событий. Вопрос э-э-э про вашу личную жизнь.
Гость. Прямо скажем, неожиданный вопрос, невыразимая вам за него благодарность. У меня просто нет слов, как я растроган. (Плачет.)
Ведущий. Даже и не верится, что такое случается в личной жизни. Это урок нам всем. Кстати, к нам в редакцию приходит множество писем и звонков с одним и тем же вопросом. Вот, например, товарищ Крупный из города Мелкий интересуется вашей личной жизнью.
Гость. Спрошено не в бровь, а в глаз. Я искренне признателен товарищу Мелкому из города Крупного, что он затронул эту животрепещущую тему