Академия поэзии. Альманах 1 2020 г. - Альманах 7 стр.

Надежда Владимира сыновья:

И предвещал, что сиречь будет ими

В небо ториться молитвой стезя.

В небо торится молитвой стезя:

Борис без моленья в жизни ни шагу.

Бог человечьим поступкам судья

Подал ратоборцам в битве отвагу.

В походе суровом службы вели,

Перед сраженьем свершали молебен

И Богородицу видели в небе

Святую заступницу русской земли.

Чтобы народ Её не поредел,

От брани кровавой Русь оградила:

Бежал восвояси ворог постылый

В сечи войска не сошлись с печенегом

И возвращались в родимый предел.

Но смерть вилась над Борисом и Глебом.

Но смерть вилась над Борисом и Глебом:

В закланье своё не верил Борис

Братоубийство казалось нелепым,

Но понимал: путь к спасенью тернист.

Умер отец! Весть об этом в походе

Сердце Бориса пронзила стрелой

Затрепетало Был день на исходе.

Установил свой шатёр над рекой.

Только вчера отпустил он дружину

Не восхотел силой Киев пленить:

С братьями в мире надеялся жить.

Сущим защитником был ему Бог.

Но надвигалась лихая година:

Дерзких убийц подослал Святополк.

Дерзких убийц подослал Святополк:

Скрытно к шатру подступила орава

Но неизвестная сила сдержала

Плач и молитву донёс ветерок:

«Не отвергай слёз моих, Вездесущий,

Я на Тебя во все дни уповаю,

Жребий святых Твоих в жизни грядущей

Я разделить в отчаяньи чаю.

Спаситель! Умножились наши враги:

Скопища псов меня окружили,

От окаянных живот охрани!

Рыкают хищники в дебрях свирепо

Как и мой брат, о кресте позабыли:

Знать, не вкусил он духовного хлеба».

Знать, не вкусил он духовного хлеба:

Вместо молитвы злобные речи

Дух, не привеченный Богом и небом,

Чёрною меткой долей помечен.

Рядом с шатрами шёпот зловещий

Вдруг услыхал он убийц вероломных,

Лязги мечей, словно скрежет зубовный:

Рок оказался братом предвещен.

В молитве просил, чтоб Спаситель помог,

Но в грудь младую копья вонзили

Был ещё жив, когда увозили

Господь загоил бы рваные раны!

Брата добить приказал окаянный:

Крови алкал, аки бешеный волк.

Крови алкал, аки бешеный волк:

В зверском побоище не было смысла.

Множество отроков «стая» загрызла

Каждый с Борисом за веру полёг.

В душу злодея вошёл сатана

И соблазнял на лихое убийство,

Спутал несчастному здравые мысли

И отобрал у спокойного сна;

Шепчет ночами: «Расправу таи».

«Ежели братья узнают мои

Что я содеял Рассудка лишился?..

Чем за жестокость мою воздадут?»

И вероломно, презрев Божий суд,

Глеба сгубить окаянный решился.

Глеба сгубить окаянный решился

Адова не убоялся огня

И Вседержителя не устрашился:

«Участи две ожидают меня

Горшая плата за преступленье.

Если не та отнимут престол

Отца моего за грехопаденье

Горечь разъест моё сердце, как соль.

Княжить на вотчине будет другой,

Но не смогу стать я верным слугой

От мира уйти?.. В монахи постричься?

Убил я того, кого Бог возлюбил»

Оставить злодейство в нём не было сил:

С жутью лишения власти не свыкся.

С жутью лишения власти не свыкся

Прибыл к блаженному с вестью гонец,

Что якобы тяжко болен отец,

Чтобы явиться в Смоленск торопился.

Перед отъездом Глеб кликнул дружину.

В походе узнал о смерти Бориса.

Выйти на берег было бы риском

Остановился в ладье на Смядыни.

Подплыли на лодках мрачные лица:

Поняли все это злые убийцы,

Дикая смерть не пройдёт стороной

Пока Ярослав силы мести копил,

Злодей всё святое безбожно губил:

Братьям грозил разореньем, войной.

Братьям грозил разореньем, войной:

Тысячи душ погубил он в сраженьях,

Да не однажды терпел пораженья,

Как с Ярославом в борьбе роковой.

На А́льте разбитый, в безумьи бежал,

Умер бесславно в месте пустынном:

Умер бесславно в месте пустынном:

Злодея треклятого Бог наказал

Смрад от могилы исходит поныне.

Борис упокоен Но Ярослав,

Бога на помощь в молитвах призвав,

Глеба останки искал беспрестанно.

Мощи его чудотворно нашлись:

Голубкой слетела горняя мысль

Глеб и Борис были Богу желанны.

Глеб и Борис были Богу желанны:

Их обошло вековечное зло;

Чтобы в их души оно не вошло,

Бога молили они неустанно.

За суетность власти без веры, мольбы

Не волили старшим насильственной смерти:

Святости жизни желали всем сердцем,

Жили в смирении, братской любви.

Спаситель приветил подвиги их

Первых в Руси страстотерпцев святых:

Светом небесным они осияны;

Их не оставил во мраке и зле

На неприветной и грешной Земле

Жаждали жить со Христом покаянно.

Жаждали жить со Христом покаянно:

Биться за власть с братом Бог упаси!

Приняли жуткую смерть от тирана

Ради спокойствия в Древней Руси.

Стало примером для русского люда

Непротивление смертному злу.

Подвиг святых Вседержителя чудо:

Глебу с Борисом возносим хвалу!

(Стану кадильным дымком я во Храме,

Позолочённой иконною рамой

Или слезинкой свечи восковой).

Ваши молитвы как ангелов крылья,

Верой великой вы Богу служили,

Правды в сердцах не искали иной.

Правды в сердцах не искали иной

Стражники Русской земли и опора.

Чтобы не быть у врага под пятой,

Не допустите в Державе разора!

Злобу и мор удалите от нас,

Да не коснуться беда и болезни:

Грешные мы уповаем на вас,

Чтоб не исчезнуть в космической бездне!

Наши молитвы сердцем убогих

Вы донесите Господу Богу,

Чтоб наши помыслы святость хранили!

Вашим прошеньем рассеется мрак

Надо нам жить в православии, как

С верой в Тебя наши пращуры жили.

С верой в Тебя наши пращуры жили:

Пахарь, дружинник, чернец и князья

К вере Христовой душой не остыли

В небо торилась молитвой стезя.

Но смерть вилась над Борисом и Глебом:

Дерзких убийц подослал Святополк

(Знать, не вкусил он духовного хлеба),

Крови алкал, аки бешеный волк.

Глеба сгубить окаянный решился

С жутью лишения власти не свыкся

Братьям грозил разореньем, войной.

Глеб и Борис были Богу желанны:

Жаждали жить со Христом покаянно,

Правды в сердцах не искали иной.

Игорь Бойко

Льёт, пьёт, шьёт дело, всё никак не кончит. Возможно, ждёт, что скажет третий кочет. Тот, как назло, в сомнении молчит. И то, когда всё тяготеет к притче, будь многолик, иль примитив двуличен она первее око, нежли щит. И кочета смущает лисий дух тут грех прнебрегать оглядкой птичьей не кукарекнуться бы в прах и пух.

Храм

Как ты пел, призывая разрушенный храм,

Видя образ и в людях, и водах, и небе.

И по слову тот в камне вставал по годам

Твоей жизни отныне в том камне ты сам

Так по стенам и своду ветвиться строкам,

Им сливаться и в сердце, изъятое требой.

Ипостасью вне храма не эхо ли ты

Эха окаменелого? Ретро живое.

Впрочем, снова подобны. А жертв наживное

Как в разрушенном Бога живого черты.

Или колокол только собой оглушён?

Рост закланий, где быль нереальней,

чем небыль.

Все предтечи и нынешний твой перезвон.

Как разрушен подобьем во истину не был.

Четыре стороны

Сам двуглавый полёт сутью знамя, как небо

на две стороны.

Век на век разум Запада, духи Востока

в крови сведены

В сей купели отзывчивой, ныне на все

на четыре открытой.

Юг чернеющий вязнет в ногах, как пустынею

золота слитой.

Но столбом соляным зеркала, где и окна

другого видны

Завораживается кристалл стороны Ледовитой.

Гауптвахта

Здесь зимою искрится морозцем стена,

Покрывая и лёгкие вскоре подобием.

Как сказал бы поэт, по весне влюблена

Арестантами всею утробой обдолбанной

Одиночки не в лёгкие в сердце твоё,

И ему предлагая своё содержание.

Ах, рубаха бетонная здесь бытиё,

Ах ты, счастие дембеля, должность сержантская.

Душам не уберечься: всё путь да вокзал,