Визгливым голосом она стала требовать, чтобы я представила ей справку из российского консульства предыдущего европейского государства, свидетельствующую о получении мною водительских прав. Услышав это, мы с мужем остолбенели. «Вы требуете от нас невозможного! попытался воззвать он к разуму чиновницы. Там, где мы жили раньше, нет российского консульства. Вы вообще-то представляете себе это малюсенькое оффшорное государство? Взгляните на карту мира и увидите, что оно помечено едва заметной точкой. Откуда там взяться консульским представительствам всех государств? Да они бы в нём просто-напросто не поместились!» Однако решительно настроенная начальница транспортного отдела не имела ни малейшего желания продолжать разговор на эту тему. «Я вам всё сказала! прокричала она. Принесёте справку, тогда будем разговаривать!» С этими словами она решительно шлёпнула на бланке моего заявления круглым штампом, свидетельствующим об отказе, и удалилась в свой кабинет. В итоге нам с мужем пришлось уйти несолоно хлебавши. Поначалу я пала духом и стала готовить себя к мысли о повторной сдаче экзаменов на водительские права, и что самое неприятное оплаты всего курса. В противном случае, проживание в маленьком посёлке без возможности выезда за его пределы окрасило бы моё существование в плачевные тона душевных страданий графа Монте-Кристо. Автобусы в Перепёлках ходили четыре раза в сутки, причём только по будням, что являлось серьёзным препятствием для выезда за его пределы. Но вскоре, к моей беспредельной радости, проблема с водительскими правами благополучно разрешилась. У моего супруга возникла необходимость растаможить автомобиль, привезённый с прежнего места жительства. Для этого он обратился в юридическую фирму и там мимоходом поведал о моей невесёлой истории с водительскими правами. Услышав о том, как местными чиновниками мне было отказано в их выдаче, девушка-юрист вызвалась побеседовать с заведующей транспортного отдела, а меня попросила принести несколько фотографий на документы. Когда через пару дней она вручила мне новенькие водительские права, моей радости не было предела. «Как Вам удалось это сделать, спасительница Вы моя?!» расчувствовалась я. «Ничего сверхъестественного, призналась она. Я местная и к тому же юрист, так что попробовали бы они мне отказать».
В последующие годы, проведенные в Стране Вечного Праздника, мне ещё не раз пришлось столкнуться с процветающей там бюрократией. Когда я решила привести свой российский университетский диплом в соответствие с европейским, по смежной специальности, то одного только разрешения на указанный обмен пришлось ждать из Министерства образования целых два года, а потом ещё год сдавать экзамены на подтверждение профессиональной квалификации. В итоге с момента запроса на европейский диплом до его получения у меня ушло целых три года. Или другой пример: В Стране Вечного Праздника я отправилась на курсы воспитателей групп продлённого дня, прослушала положенное количество часов, выполнила все практические задания, сдала заключительный экзамен, но так и не дождалась диплома по причине того, что устроители курсов просто-напросто не пожелали мне его выдать. Только один документ об образовании, полученный в той удивительной стране, послужил мне на пользу. Это были недельные курсы обучения на работника продуктовой сети, по окончании которых мне выдали соответствующий сертификат. В дальнейшем он потребовался при трудоустройстве на фруктово-овощной склад и в магазин «Традиционных продуктов питания». Впрочем, не стану забегать вперёд и постараюсь изложить события в их временной последовательности.
******
По прибытии в Перепёлки в течение суток мы с мужем расставили свои вещи в арендованной квартире, а на следующий день отправились на ознакомительную прогулку по посёлку. Первый визит нам предстояло нанести старому другу и одновременно новому шефу моего мужа Энрике и его супруге по имени Вики. На наш звонок дверь открыл Энрике и, увидев меня, широко улыбнулся: «С приездом, Диана!», а вышедшая из соседней комнаты Вики вперилась в меня напряжённо изучающим взглядом и обрушилась градом вопросов: «Ты, действительно, хочешь жить в Перепёлках?», «А работать куда пойдёшь? В посёлке устроиться трудно, а город далеко, каждый день не наездишься, хотя работы там, конечно, больше», «Вы с мужем до переезда в Перепёлки денег сумели накопить?», «Сколько ты в другой стране зарабатывала?». Признаюсь, поначалу такой подход к ведению разговора, методом взять быка за рога, меня порядком обескуражил. Но в дальнейшем, в процессе ежедневного общения с другими жителями и жительницами посёлка мне пришлось уяснить, что отсутствие у них деликатности было скорее правилом, нежели исключением. Завидев друг друга, соседи поначалу чинно здоровались, высказывали своё мнение относительно погодных условий или телевизионных новостей, а затем один из них, не в силах сдержать любопытства, выпаливал: «Ты куда идёшь и зачем?» Если собеседник от его неожиданного нападения терялся и вместо того, чтобы отразить атаку встречным: «А ты?», отвечал на поставленный вопрос, то за этим моментально следовало: «Твоему отцу прежнюю пенсию платят или чуток повысили? А твоя супруга где сейчас работает? Там же? Вот только дочери я вашей последнее время не вижу. Она в колледж регулярно ходит или уроки прогуливает?» Впрочем, далеко не все местные жители позволяли поймать себя на эту удочку, поскольку в посёлке существовало правило неразглашения личной информации, касающейся самого себя и близких родственников. В подавляющем большинстве случаев компрометирующие вопросы либо пропускались жителями Перепёлок мимо ушей, либо ответом на них служила расплывчатая фраза, вроде: «У нас пока всё по-прежнему, ничего нового».
******
По прибытии в Перепёлки в течение суток мы с мужем расставили свои вещи в арендованной квартире, а на следующий день отправились на ознакомительную прогулку по посёлку. Первый визит нам предстояло нанести старому другу и одновременно новому шефу моего мужа Энрике и его супруге по имени Вики. На наш звонок дверь открыл Энрике и, увидев меня, широко улыбнулся: «С приездом, Диана!», а вышедшая из соседней комнаты Вики вперилась в меня напряжённо изучающим взглядом и обрушилась градом вопросов: «Ты, действительно, хочешь жить в Перепёлках?», «А работать куда пойдёшь? В посёлке устроиться трудно, а город далеко, каждый день не наездишься, хотя работы там, конечно, больше», «Вы с мужем до переезда в Перепёлки денег сумели накопить?», «Сколько ты в другой стране зарабатывала?». Признаюсь, поначалу такой подход к ведению разговора, методом взять быка за рога, меня порядком обескуражил. Но в дальнейшем, в процессе ежедневного общения с другими жителями и жительницами посёлка мне пришлось уяснить, что отсутствие у них деликатности было скорее правилом, нежели исключением. Завидев друг друга, соседи поначалу чинно здоровались, высказывали своё мнение относительно погодных условий или телевизионных новостей, а затем один из них, не в силах сдержать любопытства, выпаливал: «Ты куда идёшь и зачем?» Если собеседник от его неожиданного нападения терялся и вместо того, чтобы отразить атаку встречным: «А ты?», отвечал на поставленный вопрос, то за этим моментально следовало: «Твоему отцу прежнюю пенсию платят или чуток повысили? А твоя супруга где сейчас работает? Там же? Вот только дочери я вашей последнее время не вижу. Она в колледж регулярно ходит или уроки прогуливает?» Впрочем, далеко не все местные жители позволяли поймать себя на эту удочку, поскольку в посёлке существовало правило неразглашения личной информации, касающейся самого себя и близких родственников. В подавляющем большинстве случаев компрометирующие вопросы либо пропускались жителями Перепёлок мимо ушей, либо ответом на них служила расплывчатая фраза, вроде: «У нас пока всё по-прежнему, ничего нового».
Ни для кого не секрет, что в небольших населённых пунктах жизненно важно сохранять дружеские отношения с соседями, поскольку их недовольство может сопровождаться местью, а при таком развитии событий придётся либо запастись терпением, либо переехать на другое место жительства. Вы спросите, что может послужить причиной конфликта? Да что угодно. Казалось бы, если вы отправились купить к обеду батон хлеба и двести граммов колбасной нарезки, то зачем это от своего соседа скрывать? Стандартным поводом для того, чтобы вдрызг рассориться, мог быть, к примеру, такой. Без какой-либо задней мысли одна соседка сообщала другой, что пользуется услугами парикмахерской «Нора», а не расположенной на соседней улице под вывеской «Дыра». «Ка-а-ак?! всплеснув руками, набрасывалась на неё с критикой собеседница. Да ты с ума сошла! Какой уважающий себя человек пойдёт стричься в ˮНоруˮ, когда все нормальные люди ходят стричься в ˮДыруˮ!» Вскоре, пошушукавшись с другими соседками, женщина, предпочитавшая стричься в «Норе», узнавала, что та самая знакомая, которая настойчиво отговаривала её пользоваться услугами указанной парикмахерской, доводится родной сестрой владелице парикмахерской под названием «Дыра». Разумеется, она была заинтересована в том, чтобы жители Перепёлок пользовались услугами стригуще-чешущего заведения своей близкой родственницы, поэтому стремилась опорочить конкурентно способную «Нору». По аналогии с этим, кто-то из сельчан регулярно покупал мясо в одной из трёх мясных лавок, игнорируя две другие, и, как следствие, становился «приятным человеком» для её хозяина, одновременно попадая в категорию «чрезвычайно неприятных» для владельцев никогда им не посещаемых. Сами того не желая, жители Перепёлок неминуемо оказывались вовлечены в ситуации, в которых угодить всем и сразу было невозможно, а потому информация о траектории своего перемещения по посёлку на всякий случай ими не разглашалась.
Набор торговых точек в Перепёлках не отличался от других населённых пунктов таких же масштабов. Продуктовых магазинов там было что-то около пяти. Несмотря на то, что по площади и разнообразию ассортимента поселковые супермаркеты не шли ни в какое сравнение с городскими, тем не менее они располагали необходимым для жизни набором продуктов, которого было вполне достаточно. Замечу, однако, что за возможность туда устроиться местные жительницы бились не на жизнь, а на смерть. Почему эта работа выглядела настолько привлекательной, любому покупателю становилось яснее ясного, едва он переступал порог супермаркета. Шутка ли сказать, но по внешнему виду продавщицы и кассирши продуктовых магазинов были схожи с коровами, которые все время жуют и при этом никогда не опорожняют кишечник, если такое, простите, вообще возможно. Обслуживали покупателей работницы супермаркетов с таким выражением на лицах, которое правильнее всего было бы интерпретировать, как заперло намертво. Это когда центр тяжести приходится на подбородок или подбородки во множественном числе, у кого как, а взгляд при этом становится одеревеневшим и злым. При этом заднее место трещит по швам, а весь организм застывает в высоковольтном напряжении Если кто-нибудь из покупателей осмеливался приблизиться к продавщице и что-нибудь у неё спросить, к примеру: «Где тут у вас мука?», то выражение её лица с запорной фазы моментально переключалось на «Пошёл к чёрту!» Правда озвучить этого она не могла по причине профессионального запрета на ругательства. Рот продавщицы начинал медленно приоткрываться, оттуда наполовину выпадала жвачка, лицо перекашивалось в смачном зёве, а затем еле-еле начинал двигаться язык. Процесс жевания и одновременного говорения длился всего пару минут, но при этом разобрать, что именно промямлила в ответ продавщица, было совершенно невозможно. В ходе внимательного наблюдения за её артикуляцией некоторым всё же удавалось расшифровать то самое загадочное слово, которое было только что ею произнесено в ужасно растянутом виде, а потом ещё таким же образом несколько раз повторено. Им было: «Та-а-ам». Вот только, к величайшему сожалению, оно никогда не сопровождалось указательным жестом в направлении того, что искал в супермаркете покупатель. Скорее всего, потому, что продавщицы и кассирши Перепёлок пользовались своими руками исключительно для подсчёта денег и отгона мух, чтобы полчища этих назойливых насекомых не усеяли своими экскрементами их одеревеневшие от безделья и скуки лица.