Ароматом настоящего кофе казалось, был пропитан не только воздух, но и все окружающие предметы. Впервые окунувшись в этот мир, русские парни были в шоке. Они смотрели на все это великолепие, завороженным взглядом и не могли поверить в то, что попали в настоящий мультфильм. Весь этот волшебный и сказочный антураж, очаровывал и переносил в детство и ожидание новогоднего карнавала. Какойто невидимый режиссер, манипулировал судьбами, связывая их не только для любви, но для далекого будущего. Русаков и Виталий, словно слепые котята были неуклюжи настолько, что их подружки не переставали подшучивать над ними. Ребятам хотелось окружить новых подружек естественной заботой, а в результате получались какието нескладные попытки первых ухаживаний.
Это новое ощущение заставляло молодых находить все новые и новые слова, которые они познавали в процессе общения. Ассортимент пирожных и всевозможных сладостей в кафе поразил парней. Хоть Русаков сладкого не любил, но такого изобилия вкусностей ни в военном городке, ни в Советском Союзе, он никогда не видел. Будучи равнодушными, к сладостям, в этот раз почемуто попробовать хотелось всё. Пацаны остолбенели. Девушки, увидев беспомощность новых кавалеров, мгновенно сориентировались. В отличии от русских девушек, которые были воспитаны в атмосфере русской школы, немки были без подобных комплексов. Они не стеснялись выговаривать русские слова, которые сопровождались ужасным акцентом. Чем больше у них не получалось, тем больше они смеялись. В случае удачного выговора, они хлопали в ладоши, и даже артистично подпрыгивали от какогото нахлынувшего на них удовольствия.
Ни кто в не ожидал, что взаимные симпатии несмотря ни на, что стали катализатором чегото нового и ранее им не известного. В те годы перестройки, которую устроил в Советском Союзе первый секретарь ЦК КПСС Горбачев, вся атмосфера Германии наполнилась какимто странными предчувствием наступающих перемен. Создавалось ощущение, что вслед за социальной революцией в СССР в резонанс вступила и Германская Демократическая Республика. Еще не было знаменитых встреч Горбачева с Гельмутом Колем, но наступление перемен ощущалось на молекулярном уровне. Ни кто из немцев не знал, что через несколько лет русские покинут Германию, и у них больше не будет на улицах советских военных машин. Не будет щедрых русских офицеров, спускающих в немецких ресторанах свою зарплату, и не будет работы на гражданских предприятиях Группы Советских Войск в Германии. Не будет дешевого бензина, который можно было купить у солдат в любом военном гарнизоне. В те дни все перемены происходили почти молниеносно. Возможно, что за сорок три года пребывания наших воск в Германии, подобные отношения среди молодежи были первой ласточкой Горбачевской перестройки. Постепенно общение девушек и русских парней становилось более и более раскованным. Немки воспитанные в духе «сексуальной революции» уже через час общения сократили дистанцию до минимальной, и ребята незаметно для себя стали ощущать даже ауру, которая стала вокруг них образовываться.
Виталик, ты чувствуешь?
Что спросил Демидов, стараясь найти хоть какойто ответ.
Да у них явно отказывают тормоза? Я чую всей своей шкурой, как от них исходят флюиды волчьей страсти. Глянь, как камарадки липнут на нас будто знают сто лет, сказал Русаков удивляясь арийской гиперсексуальности.
А мне кажется, нас девки тупо на бабло разводят! Мы им нужны не для любви, а для чекупить. Господи лишь бы пронесло, ответил Виталий. Особый отдел он не дремлет!!! Мне кажется, что мы нашим контрразведчикам нужны, как собаке стоп сигнал. Последний год, и мы тю тю. Наш адрес не дом и не улица наш адрес Советский Союз, запел Русаков.
И что ты предлагаешь?
Я предлагаю? Ты же сам вчера намекал на роскошную новогоднюю вечеринку с дыней, вином и страстным секасом.
Ну намекал? Я же думал, мы себе наших девчонок снимем в школе на дискотеке
Не вижу разницы, сказал Александр. Русские от немок физиологически ничем не отличаются. Те же сиси те же писи. А если меня уже сейчас от этой Керстин плющит так мне ни какая другая тётка не нужна.
Что уже, спросил Виталий. Типа ты влюбился, сказал Виталий, и заткнув рот кулаком, стал демонстративно хихикать.
Представь себе с первого взгляда, ответил Русаков. Мне, словно снарядом башню сорвало. У меня внутри весь ливер трясется от какойто бешеной страсти.
Что уже, спросил Виталий. Типа ты влюбился, сказал Виталий, и заткнув рот кулаком, стал демонстративно хихикать.
Представь себе с первого взгляда, ответил Русаков. Мне, словно снарядом башню сорвало. У меня внутри весь ливер трясется от какойто бешеной страсти.
Любовь любовью, но один хрен нам надо держать ухо востро, ответил Виталий. Русаков краем глаза заметил, как рука его друга сама по себе, скользнула по плечу Эрики и опустилась в область талии. Немка даже выгнулась, как кошка и ошеломленная смелостью русского парня ему одобрительно улыбнулась. Зачерпнув ложечкой мороженное, девушка заботливо вложила его в рот Виталия, и по немецки сказала:
Ессен ессен майне каце.
Виталий раскрыл рот и закатив глаза от удовольствия, проглотил мороженное.
Слушай, а мне нравится, сказал Виталий. К черту все эти предрассудки живем брат всего один раз. Керстин с интересом наблюдала за своей кузиной, которая лезла из кожи, чтобы понравится парню. Девчонка ощущая себя рядом с Сашкой, начинала плавиться, словно шарик мороженного упавшего на раскаленную сковородку секундой. Она взяла его руку, и не церемонясь, демонстративно положила её себе на ногу. От такой неожиданности у Сашки чуть не свело судорогой челюсть.
Ой! Ой! Глянь Виталик, что это она делает со мной, сказал Русаков. Я уже её хочу! Керстин поняла, что сказал русский, и артистично ему улыбнулась. Она, словно очарованная смотрела Александру в глаза, и умиленноэротично слизывала с ложечки мороженное. У Сашки от подобных телодвижений даже перехватило дух.
Кузина, как тебе эти русские, спросила Керстин, свою двоюродную сестру.
Мне кажется, эти «иваны» какието тормознутые?
А мне они нравятся! Очень милые ребята ответила Эрика Время покажет, я ведь никуда не спешу.
Так ты, что решила с ними дальше флиртовать? А как же твой Михаель, спросила девушка кузину. Он же будет тебя ревновать к этим русским парням.
Кто Михаель? Да пошел этот Михаель У него кроме, как гонять по улицам на «Симсоне», нет больше никаких увлечений, сказала девушка, облизывая ложечку.
Слышь Виталик, ты хоть чтото понял, спросил Русаков. Понял, что у моей подружки есть какойто хахаль по имени Миша, у которого есть мопед «Симсон», на котором он катается по городу и не хочет её филе трахен. Керстин улыбнулась и показав на Эрику пальцем понемецки сказала:
Это моя кузина Эрика! У неё есть друг по имени Михаель, но тот любит не её, а больше свой мотоцикл «Симсон». Вновь румянец брызнул на лице парня. Он никогда не испытывал ничего подобного и это было настолько непривычно и расковано, что Русаков ощутил себя не в своей тарелке. Эрика хлопая ресницами, смущенно сидела рядом, и шепотом повторяла русские слова, которые слышала от Виталия и Александра. Она будто играла в какуюто странную игру, превращая знания о предметах в знание русского языка. Ее память запоминала русский язык, словно записывала на магнитофонную пленку. Керстин показала на чашку кофе, и понемецки спросила:
Это что? Чашка, отвечал Русаков.
Тассе! Чашка, нараспев повторяла Керстин.
Taссе ист чашка.
А это? показала она ложку Ложка, отвечал ей Русаков
Леффель? Льёошка, повторила Керстин.
Нет нет, сказал Русаков, не льёошка, а ложка. Повторяй ложка!
Керстин улыбнулась, и вытянув губы сказала:
Льожка Когда у нее чтото получалось, она чмокала Александра в щеку, и от этого у него в животе шипели пузырьки газировки, которые щекотали сердце.
Ты Санек, скоро станешь учителем русского языка, сказал Виталий, и еще крепче прижался к Эрике. Только вот она почемуто, не хочет учиться.
Что, спросила Эрика по немецки.
Вас, вас, дулю тебе в глаз, передразнил её Виталий.Почему ты не учишь русский язык, как твоя кузина?
Тут в разговор влезла Керстин. Она подняла указательный палец и порусски выговорила.
Почьему туй, не учить русише шпрахе?
Парни спрашивают: почему ты, не хочешь говорить по русски, спросила она кузину.
Скажи им, что я в голове своей изучаю их язык, сказала Эрика, и постучав себя по голове, показала язык. Она взяла за хвостик вишенку с пирожного, и эротично положила себе на язык.
Она учит! Учит в свой копф голёффа, ответила Керстин, и пальцем показала на голову.