Символично название журнала. Русский эмигрантский орган, выходивший в период 18571867 годов, затрагивал в том числе и вопросы ирландской общественной жизни, пытался помочь национально-освободительному движению в стране. Это сыграло определенную роль при выборе названия ирландского журнала (1:21). Смысл аналогии, однако, был шире. Появившись почти семь десятилетий спустя после выхода русской газеты, ирландский «Колокол», подобно ей, пытался разбудить общественность страны, помочь самоопределиться в сложной исторической обстановке. Журнал не потерял свою актуальность и в настоящее время, выразив через «ирландский материал» проблемы общечеловеческие.
Задачу журнала его редактор видел в том, чтобы «жизнь заговорила со страниц журнала» (14:13), поэтому и достоинством его считал прежде всего правдивость. Передовицу, открывавшую новое издание, он назвал «Это ваш журнал», приглашая к участию в нем тех, кого волнует судьба Ирландии. С этой целью в журнале был выделен раздел для заметок непрофессиональных авторов. «Колокол» служил живым, острым комментарием к событиям ирландской общественной и литературной жизни. Он появился в то время, когда мир был втянут во Вторую мировую войну, а Ирландия, придерживавшаяся нейтралитета, оказалась оторванной от всего окружающего, решала свои внутренние проблемы. Деятельность ирландских писателей была заторможена государственной цензурой, исчезновением литературно-художественного журнала «Айриш Стейтсмэн». В этих условиях журнал подал «одинокий свободолюбивый голос» (5:105). Он оказывал поддержку молодым писателям. В нем, в частности, дебютировали Б. Биэн, Дж. Планкетт. Здесь публиковались произведения в то время уже известных прозаиков и поэтов М. Мак-Дэверти, Ф. ОБрайена, О. Кларка. Литературные вопросы для ОФаолейна были неотделимы от социальных, политических. В «Колоколе», как в зеркале, Ирландия отразилась во всей ее полноте (7:139). Жизнь в ирландских трущобах, положение заключенных в тюрьмах, критика государственной цензуры, вопросы движения за земельную ренту в Италии, проблемы общественной жизни Польши, Югославии, близкие ирландским, таков далеко не полный перечень обсуждавшихся на страницах «Колокола» проблем. «Я выносил сор из избы, которой была Ирландия», признается позднее ОФаолейн. Многие с пафосом говорили ему: «Вы делаете великое дело», для себя же, скрывая гражданское равнодушие, находили извинения: «Мы бы тоже были с вами, если бы не жена и дети» (8:19). Вспоминая 1940-е годы, писатель заметит, что в редакторской работе им руководило чувство ответственности перед своими в огромном большинстве молчаливыми и робкими согражданами. Поэтому ОФаолейн яростно обрушился на епископа, когда со стороны последнего началась резкая критика таких «злобных и враждебных» органов, как «Айриш Таймс» и «Колокол». Его светлость предпочитает «презренно угодливых» проповедников «католической социальной этики» (9:163), иронично замечает ОФаолейн. Социальная критика писателя не пришлась по вкусу церковникам и политикам, которые чинили журналу препятствия. В небольших ирландских городах выпускаемый тиражом в две тысячи экземпляров (еще одна выходила для распространения за пределами Ирландии) «Колокол» нередко продавался из-под полы, как и порнографические журналы, с горечью вспоминает дочь редактора Джулия ОФаолейн.
Журнал просуществовал с 1940 по 1954 год. Вслед за ОФаолейном его возглавил П. ОДоннелл. Политическая направленность журнала в начале 1950-х годов еще более заострилась. По замечанию библиографа журнала П. Холзапфела, «журнал стал ценным документом для сегодняшних историков» (5:106). «Колокол» явился не только средством самовыражения ОФаолейна-публициста, необходимой общественной и литературной трибуной, но и своеобразным символом в его дальнейшем художественном творчестве. Два десятилетия спустя ОФаолейн признается, что на полях своих работ рисовал «предостерегающие» колокольчики, которые заставляли быть требовательным и бескомпромиссным в художественном творчестве (15:107).
Неотъемлемым качеством художественного слова ОФаолейн считал выражение духовной жизни своего народа. Соотечественники по праву называют его «мудрым наставником ирландских писателей, по крайней мере, двух поколений» (8:8). В своих литературно-критических и публицистических работах он дает оценку многим литературным явлениям. Глубокие по мысли, его статьи отражают наблюдательность, остроумие и некоторые основные принципы ОФаолейна-литератора: его чуткое внимание к мастерству, уважение к писательскому труду.
Неотъемлемым качеством художественного слова ОФаолейн считал выражение духовной жизни своего народа. Соотечественники по праву называют его «мудрым наставником ирландских писателей, по крайней мере, двух поколений» (8:8). В своих литературно-критических и публицистических работах он дает оценку многим литературным явлениям. Глубокие по мысли, его статьи отражают наблюдательность, остроумие и некоторые основные принципы ОФаолейна-литератора: его чуткое внимание к мастерству, уважение к писательскому труду.
Сильной стороной литературно-критических работ ОФаолейна являются постоянные поиски связи литературных явлений с событиями общественной жизни. ОФаолейн-историк неотделим от ОФаолейна литературного критика и писателя. За его рассуждениями о литературе стоит активная гражданская позиция. Она проявляется и в смелом обращении писателя к вопросам значительной идейно-художественной проблематики.
В литературно-критических работах 1940-х годов ОФаолейн, рассматривая вопросы исторического развития национального самосознания ирландцев, развенчивает культ жертвенности ирландцев, не приемля точку зрения семивекового рабства, столь удобную для оправдания негативных явлений ирландской истории.
Один из исследователей творчества Шона ОФаолейна как-то заметил, что помнить о прошлом стало «фактически профессией среди ирландцев» (6:166). Для ОФаолейна обращение к прошлому вызвано желанием объективного, с его точки зрения, воссоздания истории, которое заставит по-новому, более трезво, взглянуть на современные события ирландской общественной жизни. В сознании ОФаолейна эти размышления прошли определенную эволюцию, обусловленную его жизненной и творческой судьбой.
ОФаолейн родился в семье ирландских католиков, «в месте, которого не существовало, так как не существовало Ирландии»: «там была власть Британской империи» (7:19), с болью замечал ОФаолейн. В восемнадцатилетнем возрасте он вступил в Гэльскую лигу, которая пыталась возродить национальные традиции и уже забытый в стране гэльский язык, и свое звучащее на английский манер имя Джон Уилен сменил на гэльское, став Шоном ОФаолейном. Чуть позже он примкнул к организации ирландских волонтеров, готовивших себя к борьбе за освобождение родины. Во время гражданской войны (19221923) был в рядах Ирландской Республиканской армии. Но, поняв, что республиканцы не имели какой-либо социальной или политической программы действий, испытал разочарование в ИРА: «Я пробудился ото сна».
Освободительное движение породило не только гнев и ненависть к существующим порядкам, но и смятение, бессилие перед происходящим. Для государственных служащих была введена «проверка на лояльность», которой решительно не желал подчиняться ни один республиканец. В результате многим ирландцам пришлось эмигрировать из «разбитой и обескровленной страны» (7:23) главным образом в Америку.
В двадцатишестилетнем возрасте ОФаолейн покидает страну. Позднее он признается, что там, в Америке, уверял одного из друзей, что никогда не захочет вновь увидеть «это проклятое место», и повторял слова У Б. Йейтса о том, что романтической Ирландии больше нет. А этой, современной, страны для него не существует (15:112). Но ОФаолейн не стал добровольным изгнанником, подобно многим своим старшим собратьям по перу. Желание помочь Ирландии, боль за нее, граничащая с ностальгией, возвращают его в начале 1930-х годов на родину. «У нас древняя маленькая страна где каждое поле, каждая тропинка, каждая развалина имеет память, где каждый уголок имеет историю» (12:221), заметит позднее ОФаолейн в одной из передовиц «Колокола». Его публицистике свойственен пафос критики того, что мешает движению страны вперед. Через журнал писатель пытался помочь ирландцам самоопределиться в сложной исторической обстановке 1940-х годов и обрести свои национальные ориентиры (англ. standarts). В литературно-критических работах этого времени он обращается к вопросам исторического прошлого Ирландии, пытаясь в отдаленных эпохах проследить специфичность национального развития. Его работы построены на богатом и разнообразном материале ирландской культуры, истории. Они содержат малоизвестные или забытые обстоятельства культурно-исторической жизни ирландского общества.
Одну из двух книг, посвященных истории страны, ОФаолейн открывает рассуждениями о том, что на карте мира Ирландия с четырехмиллионным населением кажется сравнительно небольшой страной. Ее отдаленное положение создает иллюзию отстраненности от Европы, но многое в ней, на его взгляд, определено европейским влиянием (10:143). На примере ранней истории Ирландии ОФаолейн прослеживает стремление ирландцев к изоляции от европейской культуры, к выражению своей национальной исключительности. Было бы наивным считать, рассуждает ОФаолейн, что то, что мы сейчас называем нацией, сплотило бы ирландцев, ибо сам термин ничего не значил для них. У ирландцев издавна было лишь представление о ближнем человеке, идущее от кланового строя, но не политическая концепция национализма. Это позволяло завоевателям использовать внутренние раздоры ирландцев в своих целях. «Вроде бы и не они убили полтора миллиона людей, замечает ОФаолейн об англичанах, имея в виду события гражданской войны. Они так все устроили, словно как раз их политика невмешательства привела к этому» (11:270). Возможно, размышляет ОФаолейн, будь Ирландия в тысячах миль от Британии, она стала бы централизованной страной (13:16). Централизации страны некоторым образом способствовала религия. По убеждению ОФаолейна, она стала «первым символом, первым ростком национализма» (10:71).