Здрасьте, кивнула она. Очень рада вас видеть. Вы меня здорово выручили с этим рейсом Извините, что встать не могу, добавила она. Велели ремни пока не взлетим не расстегивать!
Ничего, гога! Вах! Ничего, Вероника моя дорогая! просиял Мамука. Не надо ничего расстегивать! Сиди себе! Я сам сейчас на свое место присяду!
Хорошо бы, Мамука Вахтангович, нервничая, проговорил летчик. Мы уже двадцать минут лишних взлетную полосу задерживаем Диспетчер наш борт на все лады по радио чуть ли не матом кроет! Присаживайтесь. Ваши шесть кресел в начале салона всегда свободны.
Мамука встрепенулся.
Подожди Сережа! Подожди дарагой! он схватил летчика за руку. Я сейчас тебя с такой девушкой познакомлю! Вероника зовут. Вах, Сережа, какая девушка! Ты представляешь, биджё!? он потянул несмело сопротивляющегося летчика к креслу Хомки. Вероника это Сережа, мой старый друг! Командир экипажа! Самый главный на этом самолете! Даже главнее меня Мамуки Багратиони, потому, что у него штурвал есть! он показал какой у командира экипажа есть штурвал. Вот такой, вах!
Да мы уже познакомились, Мамука Вахтангович! запротестовал летчик, виновато и смущенно глядя на остальных пассажиров салона. Мы с ней договор фрахта подписывали два часа назад с вашего согласия! А сейчас, Мамука Вахтангович, отпустите меня и давайте, наконец, взлетать ради бога, а то меня после сегодняшнего случая к Домодедовской полосе ниже пятого эшелона не подпустят!
Отпустите его, Мамука, попросила Хомка.
Хорошо, гога! послушно согласился Багратиони. Уже взлетаем! он хлопнул в ладоши и кивнул своей свите, продолжающей толпится в тамбуре. Все по местам! И я тоже по местам! он задорно подмигнул Хомке и повернулся к командиру экипажа. Давай, Сережа, делай свое дело, биджё! Вах! А когда взлетим, приходи ко мне! По стаканчику наа-а-астоящего грузинского вина выпьем!
Маму-у-ука Вахта-а-а-ангович, осуждающе протянул летчик. Пассажиры ведь слышат! Еще подумают, что
Вах, вах, вах! воскликнул Багратиони и обратился ко всему салону. Дорогие мои пассажиры, он обернулся кругом, подняв вверх руки так, чтобы все его видели. Мамука Багратиони берет свои слова обратно! Сережа Золотухин, мой хороший друг и командир моего самолета в воздухе настоящее грузинское вино не пьет! Пьет он настоящее грузинское вино на земле, когда самолет приземляется. А в воздухе он его так Багратиони легкомысленно махнул ладонью. Только нюхает! Ничего страшного, ведь, правда, вах?
Веселенький у нас, похоже, будет перелетик, шепнул Родион Веронике и усмехнулся.
Глава восьмая
В которой самолет, наконец, набирает высоту, а Мамука Багратиони берется утверждать, что между Рио-де-Жанейро и грузинской столицей нет никакой разницы.
Мамука прошествовал в начало салона. Следом за ним гуськом потянулась его свита. Вторым шел Мцыри, бросая цепкие взгляды на сидевших в бизнес-классе пассажиров, словно выискивая подозрительные элементы, готовые причинить неудобство его хозяину.
Это верный пес Мамуки. Цербер, наклонив голову к Родику, проговорила Хомка. Телохранитель, секретарь, юрист, администратор и поверенный во всех делах. Очень умный мальчик. Личность странная и загадочная. Где его Мамука нашел я не знаю, но, похоже, ему он доверяет больше, чем своей матери, Хомка усмехнулась. Да, его действительно зовут Мцыри. Ты угадал.
Следом за ординарцем Багратиони, как два зеркальных отражения, одинаковым жестом подобрав полы длинных, по-модному скроенных плащей, одинаково покачивая бедрами, проплыли девушки-близняшки уже не юного возраста, но еще и не ступившие в пору настоящей женской зрелости.
А я то думал, что у меня в глазах двоится! сказал Родик.
Не двоится, усмехнулась Хомка. Близняшки. Бригада скорой помощи. Даже здесь Мамука выпендрился.
Какой еще скорой помощи? спросил Родион. Сексуальной, что ли?
Неа, отрицательно качнула головой Хомка. Медицинской. У всех богатых людей почему-то обязательно, через какое-то время, начинает ехать крыша на собственном здоровье. Мамука не исключение. Он всюду, в ресторан, в театр, в зарубежные поездки таскает за собой целый штат медиков. Эти девочки, не сексуальный, как ты выразился, эскорт, а обыкновенные медички. Хотя, одно другому, наверное, не мешает А этот полноватый дядечка с пластиковым чемоданчиком, Вероника указала взглядом на прошедшего мимо пожилого серьезного мужчину. Профессор общей терапии, Иван Петрович Рублев, известный, между прочим, не только у нас в стране. Да ты его должен был по телевизору видеть!
Не смотрю телевизор, отмахнулся Родик. Принципиально.
И правильно, согласилась Хомка. Чего там смотреть В общем, Мамука платит Рублеву столько, что на эти деньги можно целый реанимационный центр содержать. Вот Рублев за ним и таскается по городам и весям.
И откуда вам, барышня, все известно!? улыбнулся Родион и с интересом посмотрел на Хомку.
Как откуда? с усмешкой ответила девушка. Мое самое любимое занятие заполнять анкеты. Разве ты не помнишь?
А Ну, да. Конечно. Полезное занятие. Согласен. Как говорил мой друг Костя Остенбакин: «Моя анкета цела жизнь. От первой графы до последней!»
Философ, наверное, был твой Костя Остенбакин, проговорила Хомка. А кстати, кто это такой? Ты на него уже в который раз ссылаешься.
Потом как-нибудь расскажу, пообещал Родик.
Самолет продолжил разбег и, наконец, оторвался от взлетной полосы. Мир за стеклом иллюминатора как-то моментально превратился в огромный, бутафорский макет, поражающий своей детальностью и подернутый легким туманчиком перьевых облаков. Крохотные машинки катились по асфальтовым полоскам автострад. Коробочки многоэтажек жались к окраинам большого города, словно чья-то огромная рука одним махом сдвинула их в кучу большого города, как разлинованные картонные кубики.
Наконец-то взлетели, с удовлетворением прошептала Хомка.
Прощай Родина, хмыкнул Оболенский. Здравствуй город солнечной мечты Рио-де-Жанейро!
Подожди радоваться, сказала вероника. Ох, чует мое сердце, что все еще только начинается.
Ну, что ж, пожал плечами Родион. Разве я не говорил, что больше всего на свете я обожаю приключения?
Ты да, Хомка поджала губки. Но я-то ведь на работе! Мне главное всю эту компанию доставить на другой берег океана и вернуть обратно в родные пенаты в целости и сохранности.
Сочувствую, согласился Родик. Прими мои самые искренние соболезнования.
Типун тебе на язык!
Рядом с их креслами, как фея из туманного облачка, материализовалась бортпроводница Сашенька с подносом, на котором стройными рядами красовались бокалы шампанского и красного вина.
Пожалуйста, елейно проговорила она, Шампанское или Хванчкара?
Но мы ничего пока еще не заказывали, возразила Хомка.
Это Мамука Вахтангович угощает, пояснил стюардесса. Всех пассажиров самолета. От лица, так сказать, авиакомпании и от себя лично.
Хомка посмотрела в просвет между кресел, туда, где сидел Мамука со своей свитой, и увидела его улыбающуюся физиономию между спинками. Над Мамукой суетилась одна из медсестер близняшек, наматывая на крохотный, но упругий бицепс Мамуки хрустящую ленту тонометра.
Мне вино, сказал Родион.
Передайте Мамуке Вахтанговичу огромное спасибо, попросила Хомка стюардессу, принимая у нее с подноса один бокал шампанского для себя и один бокал красненького для Родиона. Хорошо?
Хорошо, кивнула та. Еще, что-нибудь желаете? Кофе? Шоколад? Сэндвичи? Может быть легкий завтрак?
У вас соленые огурцы есть? с чрезвычайно серьезным видом спросил Родик, делая глоток
Есть.
А маринованные?
Есть.
А квашеная капуста?
Тоже.
А моченые яблоки?
Моченых нет Сашенька, недоумевая, посмотрела на Родика.
Черт, расстроено покачал головой Родик. Я так и знал! Ну не бывает так, что бы было все! Сейчас же принесите жалобную книгу!
А моченые это как? спросила стюардесса. Есть свежие, но если надо я намочу, девушка растерянно захлопала густо накрашенными ресничками.
Хомка чуть не поперхнулась шампанским от смеха.
Ничего, Сашенька, успокоила она девушку. Это молодой человек так шутит. Он у нас шутник, Хомка локотком ткнула Родика в бок. Ничего пока не надо. Спасибо.
Ладно, стюардесса покосилась на Родиона и отплыла с подносом к соседнему ряду кресел.
И вы туда же, дядя Родик! ехидно заметила Вероника.
Куда, туда же? спросил Родион.
Как и любому другому мужчине, вам нужно передо мной порисоваться!
Вот еще! Родион пожал плечами. Не имею привычки рисоваться! Как говорил мой друг
Костя Остенбакин, с улыбкой продолжила за него Хомка.
Вот именно, кивнул Родион. Как говорил Мой друг Костя Остенбакин: «Ребята, главное, что бы было весело!» Родик улыбнулся. А рисоваться перед вами, Вероника, сейчас будет Мамука, Оболенский кивнул в сторону ставки Багратиони в начале салона. Вот, пожалуйста! Что я говорил!