Нагретый песок приморского рая
Роман
Эльшан Таривердиев
© Эльшан Таривердиев, 2020
Часть 1
Отъезд
Большинство людей, ждут лето по-особому сильно. И даже едут к нему навстречу, к берегу моря или океана. Там лето получается полным и настоящим.
А те, кто проживают на побережье, постоянно летом, просто решив в один из солнечных дней, отправляются к себе на дачу все там же, но только не в городе. Вот и получается, что чем ближе к морю, тем чаще встречи и длиннее лето.
Мама! Машина приехала, огласил, вбежавший домой Сеймур.
Ну и здорово! Тогда, сынок, спускай продукты вниз и будь осторожен, а главное не шуми, вдруг, кто еще из соседей спит.
Подхватив несколько увесистых сумок с продуктами, Сеймур стал спускаться вниз, во двор.
Во дворе, у подъезда, семью Рагимовых, точнее мать с двумя сыновьями, ждал микроавтобус, чтобы увезти их на дачу. Лето началось. Пора жарких и радостных дней, пора долгих дней игры на воздухе возле моря.
Отец семь Рагимовых, Идрис Мансурович был ответственным человеком, работал журналистом. И ко всему же время было ответственное советское. Жена Идрис Мансуровича Хиджран ханум, в силу своего характера понимала мужа и время, в котором они жили работа есть работа. Имея двух сыновей подростков, будущих мужчин, она была уверенна, что переезд дело не хлопотное, если все спланировать со знанием дела. Отправив свой класс на каникулы, Хиджран выходила в отпуск на два месяца. Она была учительницей в средней школе. Работа с детьми сделали ее строгой и требовательной, а мальчики, как известно, народ предприимчивый.
Сеймур, пошатываясь, спускался по ступенькам. Сумки были невыносимо тяжелые по весу, и ненавистны по содержанию всякого рода крупы, манка особенно.
Сеймур выбежал во двор. Сумки упали.
Ну что, хиляк, уронил! Посмеявшись, с издевкой заметил старший сын Идрис Мансуровича и Хиджран ханум Фархад, стоявший вместе с водителем микроавтобуса.
«Еще брат называется, даже помочь не хочет», с обидой подумал младший сын семьи Рагимовых Сеймур.
Ладно, давай помогу, Фархад присел рядом с братом и стал забрасывать крупы в сумку.
Много еще чего наверху? Спросил Фархад младшего брата.
Это только первые сумки, ответил Сеймур.
Сеймур, предупреждаю тебя, сразу не сбегай, пока картошку не спустим. Слышал?! Фархад строго посмотрел на младшего брата.
Хорошо! ответил Сеймур.
Фархад был выше брата в силу возраста. Четыре года это несколько сантиметров ввысь, и несколько килограммов вширь. Фархад был красивым братом. В нем все было аккуратно сформировано нос, рот, уши, то над чем больше всего смеются дети.
Сеймур в отличие от брата, был менее интересным (так ему казалось). Бурно растущие кудри завивались, словно черный крем кондитера, разрисовывавшего большой торт большими жуткими розочками. Безобразные волосы портили внешний вид и настроение мальчику, особенно, по утрам. Он казался диким и необузданным, подросток мустанг. Зато он был сложен как мустанг. Ноги стальные шарниры, руки цепкие лианы. Только волосы огорчали своей распущенностью и вредностью, без воды было никак не обойтись.
Все! Давай наверх! Теперь картошка. Скомандовал Фархад, загрузив крупы в машину.
Братья наперегонки неслись наверх домой. Сеймур мустанг добежал первым и, ухватившись за мешок с картошкой, одарил брата язвительной улыбкой.
Ну и дурак! объявил Фархад.
Почему дурак? спросил Сеймур, приподняв кудри со лба.
Скоро поймешь, ответив Фархад, присел на корточки спиной к мешку и, вцепившись руками в мешковину, он резко приподнялся и, буквально выбежал на лестничную площадку. Шаги Фархада больше походили на прыжки, нежели на размеренную поступь по лестницам. Старший брат решил проучить младшего за прыть и улыбку.
Ну что умник, как ты там?! насмешливо беспокоился старший брат.
Младший молчал. Его несло вниз по лестницам, как несет ко дну увесистый камень, привязанный к ногам приговоренного к казни через утопление. Трудно быть младшим, даже на два года, ибо каждый день жизни это капля мудрости в большой стакан мудрости, промеренного для каждого богом.
Фархад выбежал из подъезда гордо как рысак, за ним вывалился Сеймур, измученный и вспотевший, как мустанг на последнем этапе своего объезда. Не выдержав нагрузки и, почувствовав усталость рук, Сеймур бросил мешок.
Мало иметь быстрые ноги, иногда надо, брат, головой думать. Фархад стоял над запыхавшимся братом, который согнулся от сбившегося дыхания. Ладно, принеси еще чего-нибудь и, можешь быть свободным.
Уже отдышавшийся Сеймур, не разменивая ступеньки, несся наверх за очередным чем-нибудь.
Привет, Рена! Сеймур поздоровался с девушкой, спускающейся по лестнице ему на встречу. То была Рена, соседка с третьего этажа. Единственная дочь семьи Исламовых.
Привет, Сеймурчик! На дачу собрались? Спросила Рена, перехватив поудобнее нотную сумку. Она серьезно занималась музыкой.
Да, на дачу, до конца лета, ответил Сеймур, неотрывно разглядывая девушку, значительно старше себя по возрасту. Она ему нравилась. А именно то, что мог еще понять и прочувствовать подросток. Короткая юбка оголяла стройные белые ножки. Аккуратно расчесанные длинные волосы, крупные карие глаза и большой выразительный рот заключались в луновидном овале лица.
А ты, Рена, куда так рано идешь? спросил Сеймур.
Как видишь, Рена движением руки выставила вперед ноты. А ты веди себя прилично на даче, слушай маму. И еще, может тебя постригут, а лучше обреют. Тебе будет легче, Рена ухватилась за вьющуюся гриву Сеймура. Жуть, какая, как ты это носишь в такую жару?
Сеймур пожал плечами. Слов не нашел, потому что не понимал в чем его проблема.
Ладно, побегу, а то опоздаю, Рена продолжила движение вниз, размахивая нотной сумкой.
А без волос я буду страшным как пират, крикнул вслед удаляющейся девушке с нотами Сеймур.
Не будешь! Потому что ты не пират, слова Рены долетели до Сеймура с опозданием, Рена вышла из подъезда, оставив его наедине с ее предложением.
Сеймур побежал дальше.
Сеймур, зачем кричишь!? Вопрос женщины в неглиже остановил Сеймура. То была тетя Сура мать Рены. Женщине, которой Сеймур всегда был рад. Она была пышной женщиной по формам и, доброй по натуре. Временами она напоминала Сеймуру сказочных королев. Мать красивых дочерей- принцесс. Тетя Сура лучше всех остальных соседей понимала детскую резвость Сеймура. Наверное, потому, что у нее не было сына и, потому, что она была просто мудрая женщина. Часто повторяла при недовольных Сеймуром соседей: «Перерастет и угомонится, и станет другим и еще каким, красавчиком» Её слова вселяли уверенность в Сеймура, что не все так плохо с ним и с его поведением. Тетя Сура была преподавателем музыки, уровня солидного академического, как вся ее семья. Муж дядя Расул, стройного телосложения мужчина и с тонкими чертами лица, гармонично дополнял их пару изяществом. Он был композитором, а на досуге преподавал. Они были люди знатные, и по корням и по содержанию. Мама дядя Расула, была известная певица, пение которой Сеймуру так и не удалось услышать. Идрис Мансурович всегда с восхищением отзывался о таланте усопшей. И вообще, Сеймур с уважением относился к тем соседям, о которых с уважением отзывался Идрис Мансурович. У него все были достойные. Любил часто повторять: « Хорошим соседом надо родиться, так же, как и хорошим человеком. Нам повезло с соседями, все хорошими людьми родились»
Я с Реной разговаривал, хитро улыбнулся Сеймур, понимая, что попался проявил невежественность, позабыв о спокойствии соседей.
Говори потише, а то всех разбудишь, тихо промолвила тетя Сура.
Уже разбудил! Постарался! жестко высказался вышедший из своей квартиры сосед напротив, дядя Рамиз, бывший дирижер симфонического оркестра. Сеймур находил соседа сказочно смешным настоящей черепахой Тортилой. У Сеймура с данным мужчиной, возраста его дедушки были особые отношения. У дирижера заболевала голова как раз, когда он встречался с Сеймуром. Семья Рагимовых жила над дирижером. Для резвости жеребцов требуется жесткая основа, а получалось, что у Рагимовых пол был жестким, а Рамизовский потолок жидким. Он часто жаловался соседям на семью, и отчитывал Идрис Мансуровича за беготню детей. Последний каждый раз извинялся перед дирижером и, придя домой, просил детей не бегать. Дети слушали отца, но быстро забывали его просьбу и претензии соседа снизу. Смотря на все это, Идрис Мансурович говорил: « Что можно поделать с ними, мои дети- кони в щенячьем возрасте»