Моя первая победа в джунглях! Человек победил зверя! Мной овладело радостное чувство эйфории. Хоть на какое-то время все мои проблемы растворились как сахар в стакане горячего молока. Во мне крепла уверенность, что я смогу выжить и выбраться отсюда. Я ощутил себя настоящим искателем приключений, выжившим, уцелевшим, оставшимся в живых. Уже никто и ничто не помешает мне найти выход из этого зеленого лабиринта и вернуться домой. Я принял вызов природы и показал, на что способен. Я доказал, что могу адаптироваться и умею выживать. Теперь-то я знал, что я победитель, победитель в этой неравной схватке с самим собой и с враждебными обстоятельствами.
Я взял змею и разрезал её вдоль туловища, чтобы вытащить внутренности. При этом, я постарался сделать это как можно тщательнее, однако надо признаться, что некоторое отвращение я всё же испытал. Я взял разрезанное туловище за хвост и резко крутнулся вокруг себя. При этом внутренности змеи разметало в разные стороны. Но вдруг я подумал, что это не соответствует моему плану соблюдать осторожность и не привлекать внимание моих преследователей. Однако было уже поздно: внутренности змеи разлетелись повсюду, и у меня не было ни малейшего желания их собирать. Остальное я дочистил ножом, при этом приступы тошноты пару раз подступали вплотную. Это было отвратительно. Потом я снял с неё кожу. И вот когда всё уже было готово, до меня дошло, что я не смогу развести огонь, чтобы её приготовить, так как меня сразу же обнаружат. Так что, у меня не оставалось другого выбора, как съесть её сырой. Я посмотрел на окровавленное мясо с некоторым отвращением. Затем, отрезав солидный кусок, я засунул его в рот. Едят же сырое мясо хищники, и ничего, ну и я смогу. Пожевав немного, я его выплюнул. Вкус был отвратительным! Это напоминало пластмассу, как если бы я принялся жевать куклы моих сестер или наполовину изношенный, старый хрящ. Я всегда предпочитал хорошо прожаренное мясо и никогда не мог заставить себя съесть даже прожаренное наполовину. А уж в сыром виде и вовсе никогда бы не стал пробовать. Меня всегда отталкивали продукты особой консистенции, такие как это мясо, недожаренная куриная кожа, сало, требуха
Окончательно разочаровавшись, я собрал то, что осталось от змеи и моего обеда, и старательно всё это закопал. Сверху набросал немного листьев для маскировки. Для чего мне нужно уметь добывать пищу, которую я потом не смогу есть? Подвергать себя смертельной опасности быть укушенным, и для чего? И вообще, пора было заняться вплотную проблемой воды. Постоянно меня мучила сильная жажда, а напитков оставалось только два. Я опустился на землю, весь в поту и крайне измотанный охотой на змею. В дрянном расположении духа, я выпил банку напитка и зашвырнул пустую тару в траву. Пусть меня найдут. В конце концов, может лучше умереть от пули, чем от голода, так быстрее. К тому внутренности змеи разлетелись метра на два в окружности. Прощай Победитель! Прощай, Выживший Герой! Привет, Побежденный Неудачник, которому остается только умереть в этом диком саду! Всё-таки я это заслужил и не мог жаловаться. Я убил двоих своих лучших друзей. Как- то по телевизору я смотрел что-то о воде в джунглях. По-моему, там говорили, что добывать питьевую воду в джунглях было очень просто. Там и место называли, и способ добычи описывали подробно, но вот где и как, я вспомнить не мог.
Какое-то время, не знаю, точно сколько, я просидел без движения, опустив руки и уронив голову на колени. Никаких мыслей не было. Я сдавался. Это был отказ от борьбы, оставление позиций, отказ бороться за жизнь. Падение самолёта и смерть Алекса, убийство на моих глазах Хуана, эйфория от победы над змеёй и последующее разочарование, усталость, сон....Слишком много всего за сутки с небольшим. Слишком много пережито сильнейших эмоций. Ну почему Хуан должен был сделать такую глупость выскочить из самолета и броситься бежать? Ну почему он оставил меня одного? Вдвоём всё было бы по-другому. Но нет, он должен был попытаться сбежать, да ещё таким нелепым способом, так глупо, так Я хотел домой. Я хотел закрыть глаза и открыть их уже дома, в своей постели. А всё остальное пусть окажется ночным кошмаром, очень реальным, но всё же сном. И потом рассказать о нем вечером на встрече со своей девушкой или со своими друзьями. Я заплакал, но даже слезы отказывались литься из глаз.
Потерянный, лишенный воли, разочарованный, совершенно разбитый и побежденный усталостью, я не знал, что делать дальше. В конце концов, я безотчетно подобрал и закопал брошенную мной пустую банку, поднялся и пошел вперед, медленно, безразлично, с трудом волоча ноги. Так я шел с перерывами до восьми часов вечера. Остановки становились всё продолжительнее, переходы всё короче. Палка, которую я использовал против змеи, служила мне опорой при ходьбе, чтобы снять нагрузку с больного колена. Ног я почти не чувствовал. Я шел лишь для того, чтобы двигаться. При этом, направление я особо тщательно не выбирал. Я просто точно не знал, как это сделать. Наверное, мне уже было всё равно. Ну почему я настоял на том, чтобы они поехали со мной?! Почему я никогда никого не слушал и всегда должен был настоять на своём. И вот куда меня привело упрямое желание всё контролировать и во всём руководить. Хуан, идиот! Ну почему нужно было бежать? Это же было чистое самоубийство!? Это была твоя вина, Хуан, только твоя! Я здесь ни при чем. Это была твоя вина!
Потерянный, лишенный воли, разочарованный, совершенно разбитый и побежденный усталостью, я не знал, что делать дальше. В конце концов, я безотчетно подобрал и закопал брошенную мной пустую банку, поднялся и пошел вперед, медленно, безразлично, с трудом волоча ноги. Так я шел с перерывами до восьми часов вечера. Остановки становились всё продолжительнее, переходы всё короче. Палка, которую я использовал против змеи, служила мне опорой при ходьбе, чтобы снять нагрузку с больного колена. Ног я почти не чувствовал. Я шел лишь для того, чтобы двигаться. При этом, направление я особо тщательно не выбирал. Я просто точно не знал, как это сделать. Наверное, мне уже было всё равно. Ну почему я настоял на том, чтобы они поехали со мной?! Почему я никогда никого не слушал и всегда должен был настоять на своём. И вот куда меня привело упрямое желание всё контролировать и во всём руководить. Хуан, идиот! Ну почему нужно было бежать? Это же было чистое самоубийство!? Это была твоя вина, Хуан, только твоя! Я здесь ни при чем. Это была твоя вина!
На исходе сил, я съел целую упаковку мармелада и выпил последнюю банку напитка. Потом спрятал остатки трапезы вместе с одним из одеял в кустах. Для чего мне два одеяла? Я рассудил так: чем меньше веса я буду тащить с собой, тем лучше. Кроме того, было очень жарко, и рюкзак так нагревал мне спину, что временами казалось, что она горит. Майка, под рюкзаком прилипла к спине от пота, и это создавало очень неприятное ощущение. К тому же головокружение становилось постоянным. Видимо это было последствием обезвоживания организма. Меня это не удивляло, так как известно, что освежающие напитки утоляют жажду только на короткое время и не годятся для серьёзного возмещения потери жидкости. Что-то вроде эффекта Йо-йо, как его называл один мой товарищ по школе. Он говорил, что это происходит из-за сахара.
Смеркалось, и мне не хотелось опять спать на дереве. Я начал искать подходящее для ночлега место на земле. Я выбрал более или менее сухой участок, набрал зеленых листьев и веток, чтобы смастерить что-то вроде примитивной подстилки, и, свернувшись калачиком под маленьким самолётным одеялом, положив под голову вместо подушки рюкзак, заснул. Это был только мой первый день в джунглях, а я уже был по горло сыт этим приключением. Уничтоженный морально, сдавшийся и обессиливший, я страстно желал только одного: закончить всё это как можно быстрее, и неважно как.
ДЕНЬ 3
КАК НАЧИНАЮТСЯ МОИ НАСТОЯЩИЕ СТРАДАНИЯЧто-то меня кусало, причем кусало по всему телу. Я вскочил с диким криком, моментально проснувшись. Руки были покрыты красноватыми, с большой головой муравьями. Всё тело было покрыто ими. Они кусали меня всего. В панике я сорвал с себя одежду и принялся шлёпать себя ладонями по всему телу. При этом я прыгал и извивался как хвост какой-нибудь ящерицы, то крича во весь голос, то издавая болезненные стоны. Некоторые муравьи попадали мне в рот, заставляя меня плеваться без конца. Другие залезали в нос и в уши они были везде. Это было, как если бы целый пчелиный рой напал на меня сразу со всех сторон. Понемногу мне всё же удалось от них избавиться. Прошло не меньше десяти минут, прежде чем я убедился, что ни один муравей не ползает безнаказанно по моему телу. Как раз в том месте, где я устроился на ночлег, пролегал маршрут бесконечной муравьиной колонны9. Всё тело моё покраснело от шлепков ладоней, а места укусов этих проклятых насекомых краснели маленькими точками на коже. Всё тело так чесалось, что я не знал, где именно надо чесать. Хотя и не было уже на мне муравьев, но мне всё ещё казалось, что кто-то ползает по мне, и я начинал снова конвульсивно дергаться.
Справившись с приступом бешенства, охватившим меня в битве с муравьями, я взял рюкзак и стряхнул с него ещё остававшихся на нём муравьёв. Потом я как следует вытряхнул одеяло и всю одежду, которую в горячке разбросал по земле. Надев только кроссовки, я убрал в рюкзак остальную одежду. Схватив с земли горсть камней и веток, я бросил ими в стройную муравьиную колонну, яростно выкрикивая при этом оскорбления и ругательства. На какое-то мгновение я потерял контроль над собой, гнев полностью овладел мной. Да, это муравьи во всем виноваты! И я с ними поквитаюсь! Это они довели меня до такого тупого состояния, и они за всё заплатят! В яростном исступлении я принялся топтать муравьёв. Меня сжигал изнутри первобытный инстинкт разрушителя. Муравьи заползали наверх по ногам и продолжали кусать, но я уже ничего не чувствовал, боль на время перестала существовать. Единственная ясная мысль в мозгу: уничтожить муравьев. Я машинально и исступлённо продолжал давить их ногами, а ударами ладоней по ногам, рукам и груди, расправлялся с теми, которые успевали залезть на меня. На протяжении нескольких минут это было моей единственной борьбой за жизнь, единственным реальным миром для меня. Ярость и разочарование, которые я слишком долго сдерживал в себе, вдруг вырвались наружу и обрушились на муравьев вместе с неистовыми попытками растоптать их и уничтожить. Гулливер в припадке ярости, разрушающий Лилипутию. Потом, отскочив на несколько шагов в сторону, я повалился без сил в траву и замер, почти без чувств, на грани помешательства. Я не видел ничего из того, что происходило вокруг меня. Внешний мир перестал существовать, я чувствовал только одно мою внутреннюю опустошенность. Постепенно сознание и мировосприятие возвращалось ко мне. Я вдруг вспомнил, что ночью мне показалось, что я слышал шум проточной воды. Я встал, взял рюкзак и палку и, раздетый и безразличный уже ко всему, пошел искать источник шума. Все тело у меня горело и чесалось, ноги и руки тряслись. Позади осталось множество раздавленных мной муравьёв, но куда больше их осталось живых, копошившихся в траве, как будто в каком-то особом танце хаотического безумия.