Сажусь писать тебе и чувствую: ты стоишь где-то рядом со мной.
Все мы здесь живы и здоровы, такие, какими ты оставил нас. Отец возится со своим трактором, твои младшие братишки да сестренки в эти дни помогают колхозу собирать хлопок, а я занята школьными делами.
Ты можешь спросить: Есть ли время на то, чтобы вспомнить меня?». А я отвечу ты все время со мной, стоишь перед глазами. Когда приходит почтальон и твои младшие братишки и сестренки выбегают навстречу ему: Принес ли от нашего братика Нуры письмо?», я успеваю первой схватить твое письмо.
Со дня разлуки с тобой прошло 524 дня с сегодняшним. Скоро, скоро ты возвратишься.
До свидания. Живи и здравствуй, где ты пребываешь. Пиши почаще. Хоть писем не жалей для нас Твоя жена, проглядевшая все глаза в ожидании».
Второе письмо Танино.
Ты думаешь: Она пропала без вести», и, действительно, я далеко от вас. Судьба забросила меня из Прибалтики на Дальний Восток.
Ты помнишь случай, когда мы ходили к старой крепости? Ты открыл мою сумочку, чтобы достать спички, увидел в ней фотографию курсанта. Теперь он артиллерийский лейтенант. Тогда он приехал домой на каникулы, и мы познакомились с ним у моей подружки. Но ты решил не заметить этой фотокарточки, во всяком случае ни о чем не спросил. Может быть, ты был прав
Недавно мы сыграли свадьбу можешь поздравить меня. Устроились хорошо, имеем двухкомнатную квартиру. Привыкаю к городу, читаю книги. В нашем городе морозно и снежно, но когда есть человек, согревающий твое сердце, холод нипочем!
Служи в здравии, Нуры. Желаю с честью закончить службу и радостно встретиться с женой. С глубоким уважением к тебе. Татьяна».
М-да, вышло именно так, как говорится в пого: Мальчик торопится, а тутовник созревает в свое время». Через двадцать дней врач-майор написал, что теперь я совершенно здоров. На следующий же день, собрав свои вещи, я отправился в часть.
Самая короткая ночь
Вместо эпилога
Я шагал, следуя за разводящим. Место назначения склад нашего полка, где хранился картофель. Этот пост у нас считался крайним. Склад окружала поляна, где с первых дней весны и до поздней осени зеленела буйная трава.
Стоя на посту днем, я обычно встречал здесь старого лесника. Он появлялся в деревьях и уходил по тропинке, бегущей меж заграждений из колючей проволоки. Иногда он напевал непонятные песенки и сам был мне непонятен: окружающее его будто не интересовало.
Сегодняшний наряд начинался с ночи. Луна, поднявшаяся, плавающая в зеркальной глади реки, осветила все вокруг; свисающие ветки деревьев похожи на распущенные волосы, и в них силуэт девушки
Временами девушка нагибалась и присматривалась к тропинке. Может быть, прислушивалась к шорохам. Вскоре я заметил кто-то мчится по берегу. Не добежав до девушки, остановился и, присев на корточки, стал пить. Затем они поравнялись.
Лайма, ты знаешь, мама попросила навестить сестру в соседнем колхозе, сама она больна. А придешь не отпустят, чтобы не усадить за стол, сказал он и взял девушку за руку.
Я бы и до рассвета ждала, прошептала девушка.
Парень некоторое время глядел в ее освещенное луной лицо. Потом опустил глаза.
Лайма, ты мне будешь писать или
Конечно, напишу. А что значит это или»? спросила девушка.
Этим или» Если ты можешь поступить как Януте, скажи мне об этом сейчас, чтобы у меня не было никаких надежд. Девушка обиделась.
Не все мы похожи на Януте. Если девушка настоящая, у нее и в мыслях нет угождать всем парням подряд. Давно известно, что нельзя согреть всех мужчин, как солнце.
Девушка отвернулась.
Лайма, прости, милая, ты же знаешь, завтра, завтра я уезжаю служить. Пришлось немного выпить ты прости давай немного пройдемся.
Девушка молча согласилась и пошла рядом с парнем. Луна все светила. Парень говорил:
Эта ночь не исчезнет из моей памяти.
А меня, меня ты будешь вспоминать? спросила девушка.
А зачем мне эта ночь без тебя? Девушка взяла его руку и, будто говоря, слышишь, как бьется сердце, прижала к своей груди. Они сидели на берегу реки, слушая звуки бурлящей воды и шелест листьев. И ночь была длинной для меня, для них короткой.
На рассвете пришло время прощаться. Глядя друг на друга, они стояли несколько минут. Девушка ждала, что первым заговорит парень. Но он, ничего не сказав, привлек ее к себе и стал целовать в лоб, в щеки, в глаза.
Жди меня, Лайма!
А ты почаще пиши, ладно? Парень кивнул, а девушка вдруг заплакала.
Ветерок донес солдатскую песню со стороны нашего полка:
Не плачьте вы, меня провожая,
Уходит в запас солдат
И девушка, будто отвечая этой песне, зашептала:
Я не плачу, зачем мне плакать Он отслужит срок и вернется.
Она постояла еще немного, глядя в ту сторону, куда ушел парень, а мне захотелось крикнуть ей: Дождись его, Лайма! Люби его. Ты и не знаешь, что значит для солдата верность. Это слово вписано в присягу!».
Перевод С.Залевского. 1972 1974 гг.
ДЕСТАН МОЕЙ ЮНОСТИ
Было это, кажется, в тридцатом году. Или в двадцать девятом?.. Во всяком случае не в тридцать первом. Тридцать первый это год, когда не стало Арнагельды ага и Ивана Поскербко
Точно, в тридцатом. Осень стояла долгая, затяжная. Помню: все чаще и чаще задувал холодный в тот год ветер, уже облетели листья с деревьев, но настоящая зима долго еще не приходила.
Наш конный добровольческий отряд, который жители округи называли просто отрядом Арнагельды», стоял в урочище. Басмачам, контрабандистам казалось тогда, что границу перейти проще всего именно здесь, в Пенди, поэтому бойцам заставы Ивана Поскребко приходилось почти каждую неделю вступать в стычки, а то и в кровопролитные схватки с нарушителями. А наш отряд и помогал пограничникам.
Большая группа тех, кто, оставив родную землю, хотели уйти за кордон, попытались, разделившись и обтекая Тахта Базар, прорваться на ту сторону. Пограничники решили задержать их в Бадхызе, наш отряд ждал их на другом берегу Мургаба в Карабиле. Ни пограничникам, ни нам остановить тех людей не удалось обычно мирные, они, встретив противодействие и защищая свое право поступать так, как считают нужным, навязали бой. Некоторые из них погибли, некоторые рассеялись в пустыне, некоторые все-таки сумели прорваться через границу.
На следующий день после этого происшествия, утром, меня вызвали в штаб отряда.
Там, кроме Арнагельды, оказались еще двое: за столом сидели хмурый командир пограничников Поскребко, у стены, на полу, отвернувшись, закрыв лицо паранджой, пристроилась какая-то женщина. Увидев женщину в казарме, я удивился. Исподтишка с любопытством нет-нет да посматривал на нее молоденькая, судя по всему: сквозь ситец паранджи угадывалось, что хрупкая, плечи угловатые, да и кожа на крепко сцепленных руках гладкая, девичья.
Знаешь, для чего я тебя вызвал, Максут? Арнагельды, шагавший из угла в угол, остановился передо мной. Я, не мигая, воспросительно смотрел на него, всем видом давая понять, что очень хотел бы узнать, зачем меня вызвали.
Даю тебе задание, Максут, Арнагельды посмотрел мне в глаза. Тебе придется эту женщину, показал взглядом на сидящую у стены, отвезти к ее родственникам, в Хиву.
Узнав, в чем дело, я облегченно заулыбался.
Ты ведь с детства ходил с караванами и в Бухару, в Машат и в Хиву. Наверное, не забыл дорогу?
Дорогу, конечно, помню, заверил я.
Передашь женщину родственникам из рук в руки, продолжал Арнагельды. Пусть все видят и знают, что большевики заботятся не только о судьбе всего нашего края, но и о судьбе каждого человека в отдельности. Даже такого, который чуть не наделал глупостей Он помолчал, усмехнулся. Некоторые думают и уже распускают слухи, что мы отдадим под суд или даже расправимся с Айнабат, как с врагом. Надо показать, что невиновных мы не наказываем.
И посмотрел на Ивана Поскребко. Тот, сидел, слушая нас, нервно расстегивая пуговицы гимнастерки, и хоть плохо знал туркменский язык, видно, все понял. Кивнул в знак согласия.
Арнагельды опять повернулся в мою сторону. Объяснил, что Айнабат вместе с мужем и его родственниками была в той группе, которая хотела прорваться через Бадхыз.
Ах вот в чем, оказывается, дело! Вспомнив этот случай я подумал: Женщина не виновата, она лишь выполняла долг жены, когда уходила с мужем на ту сторону». А я думал, мне опять патрулировать в пустыне Все сделаю, Арнагельды ага, заверил я. Доставлю женщину в Хиву.
Ладно, иди, готовься в дорогу, а я подумаю, кого тебе дать в помощники
Я пошел в казарму и стал готовиться в дорогу. Когда я уложил в хурджуны* все, что может понадобиться в пути, съестные припасы, кое-какие медикаменты на всякий случай, когда получил дополнительно патроны, и вышел во двор, то понял, что в напарники мне Арнагельды ага выбрал высокого, степенного, лет за пятьдесят, Ахмед-майыла тот деловито снарядил верблюда.