Наконец, когда я откровенно запаниковал ночь-то вот-вот наступит, вдали показалась черная точка. Она медленно приближалась, увеличиваясь; донеслись обрывки развеселой песни и вскоре, к моему огромному облегчению, счастливый, прямо-таки сияющий Нагым, бойко соскочил с ишака. Пастух помолодел, кожа разгладилась, посвежела, потеряв нездоровую желтизну; маленькие глазки хитро и доброжелательно блестели. Коровы, увидев и узнав его, враз успокоились: одни принялись опять пощипывать траву, другие, с сытыми вздохами, опустившись, пережевывали жвачку.
Нагым присел на корточки у костра, принял из рук Айнабат пиалу с чаем и с бестолковыми, нудными и лишними подробностями поведал о том, как приехал в Теджен, отыскал Овеза, выкурил у него пару трубочек и лишь потом направился к Халыку, во дворе которого собака, рожденная известной своей злостью сучкой Сапардурды, не хотела пускать в дом и чуть не разорвала халат, хорошо что вышла из дому Нурсолтан, жена Халыка, и отогнала свирепую собаку, а потом, в ответ на расспросы, рассказала, что да, дескать, приехал вчера к ним Ахмед ага, живущий в Пенди, старый и хороший друг мужа, почти до утра они просидели, но сейчас Ахмед ага нет, уехал вместе с Халыком в соседний аул
В аул? растерялся я. В какой еще аул?
Не знаю, беспечно пожал плечами пастух. Я не спрашивал, ты ведь просил только узнать, был ли у Халыка гость Ахмед.
И начал рассказывать о том, как, обрадованный, что так быстро выполнил мою просьбу, вернулся к Овезу, у которого, в отличие от некоторых посмотрел насмешливо на меня, есть терьяк, не говоря уж о насе и табаке.
Я не слушал, тупо глядел в угли костра. Ну и помощника мне подобрал Арнагельды ага!.. Что же делать, где искать этого распроклятого Ахмед-майыла?.. И надо ли искать? А что, если он специально удрал и теперь будет скрываться от меня?».
Айнабат, собирайся! Едем! приказал, оборвав оживленное борматание пастуха, который, брызжа слюной, хихикая, взмахивая руками, объяснял, как хорошо было ему у Овеза.
Я подошел к Боздуману, начал завьючивать его решил: поедем в Хиву вдвоем с Айнабат; Ахмед-майыл дезертировал Сказать или не сказать ей, что старик сбежал от нас? мучился я. А вдруг испугается? Или, еще хуже, решит, что я договорился с Ахмедом, чтобы он оставил нас одних. Нет, буду молчать, пусть считает, что все идет как надо, что Ахмед-майыл догонит нас».
Мы, обойдя далеко село, ехали всю ночь, не останавливаясь, и лишь утром, когда начали нарастать зной и духота, сделали привал, выбрав подветренную сторону высокого бархана. Все равно лучшего места не найти зарослей, дающих тень, нет, лишь редкие, сухие кусты саксаула, меж которыми кое-где островками хилая, пожухлая трава. Пока я расседлывал Боздумана, поил его, вздрагивая иногда от режущей боли в плече, Айнабат проворно развела костер, поставила тунче для чая чай был невкусным: вода в бурдюке нагрелась, стала еще солоней.
Неожиданно сильный порыв ветра принес издалека ленивый собачий брех, недовольный крик ишака. Айнабат, забывавшая теперь закрывать лицо, вопросительно посмотрела на меня.
Аул Оджарлы, зевнув, объяснил я. Версты полтора отсюдаНадо б зайти, сменить воду противная стала.
Айнабат поджала губы я понял, хотела возразить: незачем, мол, показываться в селении, но она не осмелилась.
Если не хочешь, пройдем мимо, я не настаивал.
Зевнув еще шире и, радуясь, что плечо болит уже не остро, а ровно, привычно, провалился в сон обессилили, вымотали меня эти сутки
Проснулся от быстрого шепота Айнабат:
Максут, вставай, вставай скорей! Она несмело потормошила меня.
Ну, в чем дело? недовольно буркнул я, поворачиваясь, и тут же, в полудреме еще, отчетливо вспомнил как вчера утром будила меня эта женщина, чтобы убить. Сна как не бывало. Я испуганно пощупал здесь ли виновка? Да здесь.
Вставай! выдохнула тревожным голосом еще раз Айнабат. К нам едут какие-то люди
Басмачи?! я вскочил. Где?
Там, она, повернувшись, показала в сторону бархана, склон которого был весь в следах ее ног.
Я схватил винтовку, на бегу зарядил ее полной обоймой, и пригнувшись, словно охотник, преследующий добычу, взлетел к вершине бархана. Айнабат тоже кинулась было за мной, но я ожег ее взглядом, прошипел:
Сиди! И ни с места! Нырнул за кустик саксаула. Вгляделся.
Басмачи?! я вскочил. Где?
Там, она, повернувшись, показала в сторону бархана, склон которого был весь в следах ее ног.
Я схватил винтовку, на бегу зарядил ее полной обоймой, и пригнувшись, словно охотник, преследующий добычу, взлетел к вершине бархана. Айнабат тоже кинулась было за мной, но я ожег ее взглядом, прошипел:
Сиди! И ни с места! Нырнул за кустик саксаула. Вгляделся.