В Юрцово так же прибывает стахановец столичного завода. Зовут его Лаврентий Артурович, на вид так лет тридцать семь тридцать восемь. Он высокий, худой, таких обычно называют долговязыми. На нём широкие шаровары, заправленные в кирзовые блестящие сапоги, и кожанка, которая придаёт важность. И хотя Первомай выдался нынче жаркий, снимать её Лаврентий Артурович не хочет. «А как же без кожанки? Ныне весь пролетарий в ней», обливаясь потом, рассуждает стахановец.
Он немного не доходит до деревни и останавливается. Огромная навозная куча, подтопленная ручьём, растекается по дороге. Не пройти, не замочив ноги.
Невысокого роста пожилой мужичонка в белой сатиновой рубашке руководит колхозниками. С лопатой в руке он широко шагает по полю, отсчитывая шаги. С лёгкостью председатель перепрыгивает через канаву, будто его кто подбрасывает, и останавливается. Он громко объясняет мужчинам с тележками, на каком расстоянии разгружать навоз. Наконец, один колхозник замечает городского человека и кричит:
Егор Иванович, это, наверное, вас ожидают!
Председатель машет рукой Лаврентию Артуровичу и кричит:
Что стоите-то там?! Идите сюда, коль порядок приехали наводить!
Лаврентий Артурович стоит в нерешительности. Он смотрит на начищенные сапоги. Наконец, он решается и ступает в вонючую жижу, идёт к председателю. Навоз в момент облепляет блестящие кирзачи. Он доходит до Егора Ивановича и протягивает руку. Знакомятся.
Сколько раз молодой стахановец представлял, как зайдёт в контору и с какой важностью протянет руку председателю Ведь это он, самой партией присланный, должен контролировать безграмотного крестьянина. «А вместо этого, с досадой думает он, я стою, с головы до ног облитый потом, в обосранных сапогах».
Ссора
Председатель с Лаврентием Артуровичем сидят в конторе. Они битых три часа обсуждают сроки посевов яровых и овощей. Разговор становится напряжённым.
Слушай, парень. Что ты меня учишь-то, бумажку свою мне под нос суёшь? Чему там можно за два месяца научиться-то? Я с детства говно в руках держал, на вкус знаю, какое оно, а ты сапоги вон замарать сегодня побоялся, тычет пальцем на кирзачи Егор Иванович.
Лаврентий Артурович от негодования хмурит брови, щёки надуваются, краснеют.
Завтра высаживай огурцы. Вон жарища какая, командует стахановец.
Ты что! Спятил? подпрыгивает председатель и вскакивает. Сегодня только второе мая, ещё заморозки будут. Завтра холода настанут, что делать будешь?
Не настанут. Прошлый год вспомни. А настанут, бабка твоя придёт, подолом накроет, грубо отвечает Лаврентий Артурович.
Да, ты ж так! Тьфу Всю власть советскую развалишь на хрен! возмущается председатель.
А что это ты на власть-то сразу! Что ты против неё? Или тебе при царе-батюшке лучше жилось? с прищуром спрашивает стахановец.
Егор Иванович выходит из-за стола и срывается переходит на повышенный тон:
А может, и лучше! Был Николашка была мука и кашка. Не стало Николашки ни муки, ни кашки.
Ах ты контра! вскакивает Лаврентий Артурович и злобно прёт на председателя. Ты ещё ответишь за свои слова.
А знаешь, что? Некогда мне с тобой тут спорить. У меня работы сейчас чёрт на печку не вскинет. Хочешь пошли со мной, а не хочешь сиди здесь, говорит Егор Иванович и уходит.
Лаврентий Артурович держится за подбородок и ходит взад-вперёд, туда-сюда, туда-сюда, стучит каблуками по деревянным скрипучим половицам. Останавливается возле телефона и звонит в НКВД.
Не успевает он трубку положить, как в дверь врывается орущая попадья. Она разыскивает председателя.
Теперь я здесь главный, гражданочка. Что случилось? вежливо спрашивает Лаврентий Артурович.
Попадья на секунду замолкает, удивлённо смотрит вытаращенными глазами, но, быстро сообразив, что это новое начальство, вновь начинает как по команде вопить:
Тёмка отца уби-и-л! Горе-то какое-е! Ой Ой
Он ваш сын?
Мачеха я, с ещё большим усердием стонет бабка.
А где он сейчас?
Дома, наверное, пьяный валяется.
Лаврентий Артурович с важным видом подходит к телефону и вызывает милицию.
Пойдёмте, торопит её начальник. Нам нужно быть на месте преступления.
Арест
Лаврентий Артурович с попадьёй заходят в дом. На полу разбитые тарелки, мусор, вверх ногами стулья, сдвинут стол. Рыжий кот что-то усердно ест. По всему видно: была драка. В комнате стоит смрад с тошнотворным запахом крови. Мужчина лежит лицом вниз в алой луже. Пьяный сын убитого Тёмка валяется на кровати на спине. Руки широко расставлены, из открытого рта вырывается алкогольный перегар с протяжным звуком: «Ф-ф-ф Ф-ф-ф» Верхняя губа при каждом выдохе поднимается.
Пойдёмте, торопит её начальник. Нам нужно быть на месте преступления.
Арест
Лаврентий Артурович с попадьёй заходят в дом. На полу разбитые тарелки, мусор, вверх ногами стулья, сдвинут стол. Рыжий кот что-то усердно ест. По всему видно: была драка. В комнате стоит смрад с тошнотворным запахом крови. Мужчина лежит лицом вниз в алой луже. Пьяный сын убитого Тёмка валяется на кровати на спине. Руки широко расставлены, из открытого рта вырывается алкогольный перегар с протяжным звуком: «Ф-ф-ф Ф-ф-ф» Верхняя губа при каждом выдохе поднимается.
Лаврентий Артурович смотрит на убитого. Его лицо становится белее молока. В голове мутится. Он хватается за рот и бежит на улицу, падает на колени. Рвота фонтаном вырывается наружу. Так тошно, что, кажется, кишки выскочат. Запах рвотных масс вызывает ещё большую тошноту. Он ползёт в сторону, пытается успокоить свой желудок, но он продолжает резко сокращаться. Перед глазами стоит убитый и лужа крови.
Попадья бежит к начальнику с ковшом с водой. Она льёт ему на голову, тот умывается, встаёт и направляется к калитке. «Чёрт с ним, пьяный не убежит. Милиция приедет заберёт. Когда протрезвеет, сам в ужас придёт, а нет, так в тюрьме исправят, воспитают. А вот председатель опасен. Он враг народа. Не сбежал бы. Надо машину НКВД встретить, чтобы мимо не проехала», рассуждает стахановец и быстрыми шагами выходит на дорогу.
* * *
Егор Иванович идёт по полю, подходит к столпившимся колхозникам. Они громко разговаривают, увидев председателя, замолкают.
Здравия вам, говорит из толпы мужчина. Там это. Наверное, слышали уже: Тёмка отца своего, диакона, убил.
Егор Иванович хмурится, качает головой.
Нет, мужики, не слышал. Вы продолжайте работать. Что столпилися? А я побегу назад в деревню, отвечает председатель и быстро уходит.
Он доходит до конторы и сворачивает в сторону дома диакона. Навстречу едет чёрная машина. Поравнявшись с ним, останавливается. Из воронка выходят двое мужчин с кобурой на поясе, с ними Лаврентий Артурович.
Именем закона вы арестованы, говорит энкавэдэшник в чёрной фуражке и заламывает председателю руки. Пройдёмте в машину.
Егор Иванович в недоумении. Чьи-то сильные руки толкают его. Председатель смотрит на горделивого, довольного собой стахановца.
Ты что же делаешь, а? Сукин ты сын. Меня погубить решил и себя сгубишь. Вон на губах кровь уже, с горечью говорит Егор Иванович.
Стахановец резко подносит руку ко рту и вытирает. Глаза испуганы. Он смотрит на окровавленные пальцы и вспоминает убитого. Разворачивается и вновь падает на колени с мучительными позывами к рвоте.
К ним бежит Аграфена. Платок слетает с головы, тяжёлая коса сваливается ей на плечи. Огромные глаза впиваются в мужа. Она кричит. Мужчина в форме преграждает ей дорогу и хватает её за плечи.
Куда?! Куда вы его?! орёт жена.
Мужчина держит её и кивком головы показывает своим коллегам, что пора уезжать. Егора Ивановича запихивают в машину.
Попрощаться дайте! надрывно кричит Аграфена. Дайте попрощаться, ироды проклятые!
Мужчина со всей силы отталкивает женщину. Она падает. Машина трогается. Аграфена вскакивает и устремляется за уезжающим воронком. Егор тянет голову к узкому заднему окну. Он видит, как бежит его любимая жена. Видит её от горя обезумевшие глаза, и по его щеке ползёт слеза
Будьте вы все прокляты! Все! орёт женщина, потом останавливается и оборачивается. Она смотрит на корчащегося от боли стахановца.
Обессиленная, она подходит к нему и смотрит в его глаза. Напуганный стахановец стоит на коленях, а изо рта течёт кровь.
Ты сдохнешь раньше, чем мой Егор, с этими словами Аграфена, еле переставляя ноги, бредёт домой, её руки висят, словно плети.
Приговор
Егор в камере. Он прислонён к стене. Люди стоят плотно друг к другу. Духота. Пахнет потом. Слышится стук каблуков конвоира, об железо звякают ключи, скрипит открывающаяся дверь.
Воды! Воды, начальник! кричат люди.
Человек в форме резко:
Не положено. Еду и воду разносят строго по часам. Байков, на выход! громко командует конвоир.
Егор вздрагивает, протискивается среди измученных людей и идёт в сопровождении двух мужчин по коридору. Его заводят в кабинет.