Ну, не знаю. Хотелось бы поступить в лётное училище.
Стёпа, вы мне нравитесь как парень. Поэтому хочу дать вам совет поступайте в другое училище. Если вы желаете стать военным, то в военное училище. Я верю, что из вас получится отличный офицер.
Но, почему не в это?
Потому, что, скорее всего, вас здесь так сказать, «зарубят». Конечно, не со 100 %-ной уверенностью я это говорю, но, по крайней мере, с 90 %-ной.
Но почему?
Из-за вашей медицинской карточки, формы.
А что в ней не так?
У вас был ушиб головного мозга?
Да, был. В прошлом году.
Действительно, в конце лета прошлого года он неудачно упал с яблони, когда полез полакомиться спелыми яблочками в их дворе (на три дома) был общий двор, где росло несколько фруктовых деревьев, посаженными самими жильцами, в том числе и две яблони. Тогда у Степана был ушиб головы. Она у него и болела на первых порах, и тошнота была. Неделю он пролежал в больнице, опоздав даже на пару дней в школу.
Вы лечились в стационаре?
Да. В нашей больнице. Но у меня ничего не болит. У меня была лёгкая степень.
То, что у вас сейчас ничего не болит, не так уж важно. Более важно то, что это записано в вашей карточке.
Степан эту карточку и не читал. Медкомиссию он проходил, готовясь к поступлению, как и другие. Но это была больше формальность, в эту карточку просто попадали сведения из записей допризывных осмотров и истории болезни (если таковые были) ребят. И попала в карточку Ивченко эта злополучная запись о прошлогоднем сотрясении мозга. У него действительно была лёгкая степень ушиба головного мозга, после которой обычно слабо выраженные симптомы неврологического характера проходят через одну-две недели, и здоровье пациента полностью восстанавливается. Но в карточке-то это не написано.
Понимаете, продолжил капитан, ваш ушиб причисляется к черепно-мозговым травмам. А для лётчика они недопустимы. При ушибе головного мозга могут быть некие последствия, с которыми в авиацию не берут. Я не медик, поэтому точно их назвать не могу, но хорошо знаю, что они могут возникать. Да, я знаю, что этих последствий в принципе может и не быть. Но никто наперёд этого не может знать. Вы видите, какой наплыв в лётное училище. А зачем командованию училища рисковать, взяв вас. Им легче просто принять другого абитуриента. Вот почему я и сказал, что, скорее всего, вас отсеют, изучив ваши документы. Лично я в этом уверен. Но на просмотр документов уйдёт немало времени. Вам их, в конце концов, вернут, но вы тогда уже не успеете подать документы в военное училище или в гражданский институт. Подумайте хорошо.
Товарищ, капитан, а вы уверенны во всём том, что мне сказали?
Абсолютно. А как бы вы сами поступили на месте руководства училища? Рисковали бы при таком наплыве абитуриентов? Вот скажите честно?
Наверное, нет.
Вот вам и ответ. Я вам всё это говорил, повторяю, потому что искренне желаю вам помочь. Так что заберите у Светланы Васильевны документы, пока она их не успела окончательно оформить, и подавайте их в другой институт. А лучше в военное училище. Офицер из вас выйдет толковый.
А туда меня примут? Как же карточка?
В другие рода войск нет таких жёстких требований. Ну, может быть, ещё у моряков подобные требования шторм, качка и прочее. Хотя, вероятно, это больше и у них касается, всё же, подводников. Но вы же, Степан, в моряки идти не собирались?
Нет.
Вот и хорошо. А танкистом, артиллеристом, связистом, сапёром вы вполне можете быть. Ну, как, вы прислушаетесь к моему мнению?
Скорее всего, да. Вы, наверное, правы зачем рисковать.
Добро. Тогда всего вам доброго. Капитан даже пожал на прощанье руку Степану и удалился.
А к Ивченко тут же подскочил Иван, который в стороне с интересом и тревогой наблюдал за беседой друга с капитаном.
Что он от тебя хотел? взволнованно спросил он.
Посоветовал не идти в авиационное училище.
Почему?!
Пришлось Стёпе всё детально объяснить другу.
Но как же так?! Мы ведь хотели учиться вместе. А теперь что?
Значит, не судьба.
Да ерунда. А вдруг ты пройдёшь, не обратят внимания на твою медицинскую форму?
Да? А если обратят, и я не пройду? Тогда что? Я в этом году уже никуда не поступлю. А зачем мне целый год терять? Ваня, не будь эгоистом. У многих ребят друзья учатся в различных учебных заведениях. И ничего, дружба их при этом не нарушается.
Может, ты и прав, уныло протянул Полунин. И куда же ты теперь?
Куда, куда? Домой. Сейчас заберу документы, и вместе поедем. А уже дома буду думать куда. У меня же нет сейчас перед глазами списка других учебных заведений.
Ну, ладно, иди за своими документами. Я тебя здесь подожду.
В итоге, к вечеру невесёлые, хотя Полунин и удачно сдал документы, друзья были в родном городе. Ивану теперь оставалось только ждать время сдачи экзаменов, а Степану ещё предстояло поразмыслить над тем, в какой ВУЗ ему поступать.
Глава 2
Переведя стрелки на другой путь
Ивченко вновь обложился кучей справочников, изданными для желающих поступать в высшие учебные заведения. Собственно говоря, ранее он их детально и не штудировал, поскольку направление его будущей учёбы было намечено заранее, оставалось только конкретизировать его. А вот сейчас у него глаза разбегались от наименования ВУЗов, а ещё больше от обилия специальностей. О некоторых из них он никогда и не слышал, о других имел только смутное представление. И чем дольше он корпел над этими изданиями, тем более он убеждался в том, что его направление это военная стезя. Какая-то непонятная сила влекла его на эту тропу. Кроме того, ему запомнились слова капитана в Батайской авиационной школе пилотов о том, что из него должен получиться хороший офицер. Степан и сам порой засматривался, не по-девчоночьи, на молодых офицеров Красной армии, попадавшихся ему в Тихорецке. Ему нравилась их подтянутость, выправка, уверенность, как и красиво сидящая на них военная форма со знаками различия на петлицах.
Время для подачи документов, как он выяснил из нужного ему справочника, ещё было. И через пару дней он уже твёрдо знал, куда он будет поступать. И, когда зашедший к нему Иван, спросил о том, что Степан надумал, тот ответил:
Буду поступать в военное училище. Не в авиационное, конечно.
Ну, что, нормально. Я в самолёте, а ты, например, на танке или на лихом коне.
Я думаю, что конница уже своё отжила.
А маршал Будённый так не думает.
Это его дело. Но я хотел бы посмотреть, как он на те же танки с шашками поскачет.
Так, ты не умничай, и не говори лишнего, особенно про руководителей страны, громогласный Полунин даже приглушил голос.
Во-первых, я ничего плохого не говорю, а во-вторых, ты же не доносчик.
Ладно, с конницей ясно. Тогда что, остаются танковые войска?
Почему только танковые? Что, мало других родов войск? Но я пойду не в танковые войска.
Почему? удивился Ваня. Это же здорово такая мощь, да и ты защищён крепкой бронёй.
Не нравится мне сидеть в металлической коробке. А уж если её подобьют, то и выбраться из неё не успеешь. Сгоришь вместе с ней.
Тогда куда ты намылился? В пехоту пойдёшь?
Нет, в пехоту не пойду, не хочу грязь месить.
Правильно. В сапёры?
Хрен редьки не слаще. Сапёры, связисты, вспомнил Стёпа слова капитана, это та же пехота. Я пойду в артиллерию.
У, здорово! Я и забыл о ней. И правильно, это очень хороший род войск, и очень важный.
А вот здесь Полунин был прав. Он не мог, конечно, сейчас знать, что через четыре года Верховный Главнокомандующий страны Советов Иосиф Виссарионович Сталин назовёт артиллерию Богом войны.
Вот и я так думаю, согласился Ивченко.
Хорошо, а в какое конкретно училище ты собрался поступать?
Поближе к тебе. Поеду в Ростов. Буду поступать в 1-е Ростовское артиллерийское училище.
А что, очень даже ничего. Совсем рядом будем. Верное решение ты принял. И от дома, как и мне, недалеко. Отлично, будем на побывку в наш город вместе приезжать, этот вопрос мы потом согласуем. Здо́рово, нормально! радовался друг.
Итак, одно одобрение своего решения Степан получил. Одобрила его решение и младшая сестрёнка, которой исполнилось 13 лет. Правда, она на этот вопрос смотрела со своей, не серьёзной позиции просто молодые красивые офицеры ей нравились. Но не так всё однозначно было с согласием остальных членов его семьи. И отец, и мама уже как-то смирились с тем, что их сын собирается поступать в лётное училище. Они к нему были постепенно подготовлены, видя в последние годы, что Степан искренне увлечён своей мечтой стать лётчиком. К тому же, как размышляла мама, он мог и не быть военным лётчиком, гражданская авиация тоже постепенно развивалась. Сеть воздушных линий союзного значения ещё в начале 1933-го года уже составляла более 36.000 км, а что говорить о ней сегодня, 7,5 лет спустя. При этом с 1935-го года на воздушных линиях страны стали летать только отечественные самолеты, наиболее известным из которых был АНТ-9, который строился серийно. А вот касательно военного училища, было много опасений, и опять же со стороны мамы. Отец, в принципе, не возражал против решения сына пойти в военное училище, даже не лётное. А вот мама Степана, как и большинство других матерей, гораздо больше переживала за судьбу своего дитяти, желая ему только успехов на жизненном пути, но никоим образом не опасностей.