Нет, нет! Всё хорошо. Какие-то чиновники из военного министерства просто ошиблись адресом. Успокоил он Анастасию Михайловну.
Слава Богу! А то у меня сердце от волнения сразу закололо. Облегчённо вздохнула она. Нет, а пилюльку всё же надо выпить. Так не отпустит!
Головинский стоял на кухне полный решимости приготовить паштет.
Рядом круглолицая Наташа, с любопытством наблюдавшая за ним.
И так! Мне необходима гусиная печень, белые грибы, свиной фарш
Вы чавой-то, барин? Откуда её взять гусиную печень? Да её щас днём с огнём в Питере не сыщещь? Свинину можно Да и то, если везенье будет, на базаре купить. Грибы белые это можно А вот гуся! Я даже не знаю. Щас вообще ничего нет! Песку не купишь! Вы же знаете, что запретили сладости продавать? Песку нет.
Я что-то читал о сахаре, а вот Головинский почти бегом вышел из кухни.
Народ наш негодяй! Тупая и злобная скотина! басом гудел голос Василия Васильевича в гостинной зале.
Вы знаете, я так не думаю! Наш народ самый лучший в христианском мире! возражала тётушка.
Прошу прощения, господа! Разрешите? открыл дверь Головинский.
Заходи, Володинька! Заходи! обрадованно ответила тётушка.
Василий Васильевич молча и сильно сжал своей рукой ладонь Владимира.
Вы, молодой человек, почему так взволнованы? поинтересовался он у Головинского.
Вы знаете, Василий Васильевич, я только узнал, что в городе практически нельзя купить хороших продуктов к столу.
Ни хороших и ни плохих. В лавках пустые полки А вы, что разве не знали? удивился Василий Васильевич.
Я стараюсь держать Володиньку как можно дальше от домашних бытовых проблем. Вмешалась Анастасия Михайловна.
Может быть оно и правильно? Зачем боевом у офицеру знать, где можно купить хорошего мяса к обеду, паюсной икорки с водочке или хорошего гусика? согласился Василий Васильевич.
Вот, вот о гусике я и хотел поговорить. Где же его можно купить? спросил Владимир.
В деревне можно купить всё! Крестьяне с радостью продадут вам и гусей, и кур, и уток, и свинью А вот привезти им в Питер этот товар не даёт новая власть. Почему? Потому что они предатели, никчемности и взяточники. Я сегодня как раз хотел и предложить вам, Анастасия Михайловна, снарядить экспедицию в деревни для закупки продовольствия для наших нужд. Вы как на это смотрите?
Я тоже хотела, Василий Васильевич, предложить вам что-то подобное! Ведь у меня в доме кроме муки, круп и лаврового листа ничего уже не осталось. Каждый день гоняю прислугу в город на базар Иногда что-то и приносят, но это же не дело.
«Дело оказывается не в том, что Наташа не умеет готовить разнообразные блюда, а в отсутствии продуктов!» неожиданно дошло до Владимира.
Ему стало очень стыдно, что он этого не знал. Ведь с тётушкой они никогда не говорили на эту тему.
А один мой знакомый, кстати очень даже известный человек в Петрограде, профессор нанял двух служанок только для того, чтобы они стояли в «хвостах» за сахаром, молоком, хлебом, мукой! грустно сообщил Василий Васильевич.
Через два дня Анастасия Михайловна и Василий Васильевич снарядили «экспедицию» в деревню. Во главе её, по рекомендации Владимира, был поставлен Семён Будкин. В помощь ему дали ещё двух крепких мужичков из числа работников Василия Васильевича.
Интересно, что получится из этой необычной и для меня очень странной авантюры? вслух спрашивала сама себя Анастасия Михайловна каждое утро за чаем.
Зная Будкина, уверен, что получится! ни секунды не сомневаясь, уверял свою тётушку Владимир.
Экспедиция вернулась дней через десять. Телега была набита живыми гусями, утками, курами Среди мешков с гречневой крупой зерном похрюкивал розовый упитанный поросёнок. Первым делом Семён выгрузил бочоночек сливочного масла, затем бочку мёда.
Намаялись, Владимир Юрич! Намаялись Но получилось! Вот смотрите! Будкин махнул рукой на телегу.
А что с этим теперь делать? Здесь? ужасаясь, спросил Головинский.
Как чё делать? Я сараюшку одну от дров освобожу. Туда курей, гусей, уток посадим. Кормить есть чем. Три мешка с зерном я привёз. Овса пять мешков для лошадиА кабанчика надо завтра же заколоть.
Теперь по утрам Владимира будили крики петухов
Через день Головинский приготовил настоящий фуа-гра. Паштет получился действительно вкусным.
Володинька, я должна заметить, дорогой, что всё за что ты берёшься делать, у тебя получается очень хорошо! с восторгом похвалила его Анастасия Михайловна.
Спасибо! скромно ответил очень довольный её племянник.
Теперь Владимир старался каждый день приготовить что-нибудь новенькое и изысканное. Особенного удовольствия это ему не доставляло, но очень сильно отвлекало от окружающей действительности. Ведь за кисти он не брался с марта месяца: не было ни желания, ни творческой искры. А самое главное, что тётушке его кулинария доставляла искреннее удвольствие.
День выдался жарким. Головинский вышел из парадного подъезда. Под ногами неприятно зашуршала шелуха от семечек.
Мустафа, почему у нас грязь такая? строго поинтересовался он у дворника, показывая рукой на заваленный мусором тротуар.
Мустафа, хочет мести! Хочет работать. Профсоюз ему не разрашает. Забастовка говорит. Безразличным голосом объяснил дворник, сидевший на ящике у двери.
Бред это всё, Мустафа! Полный бред! вышел из себя Владимир, при чём здесь профсоюз? Тебе кто деньги платит, а?
Барин, начну мести, так придут профсоюзы. Он здоровые такие, как раньше городовые были и морду Мустафе набъют. Рёбра поломают Нет нельзя
Владимир глубоко вздохнул.
На Невском, греясь на солнышке, сидели и лежали солдаты. Многие в исподнем белье. Курили огромные самокрутки из вонючего крепкого табак, грызли семечки и громко выплёвывали шелуху. На него, офицера, смотрели с презрением или безразличием. Никто не вставал, не отдавал честь
«Боже мой, это же полное разложение армии! Это же не защитники России, а маргинальные элементы! Права тётушка, что выпало нам жить в Великую Смуту! Чем только она закончится?» его охватило сильное раздражение.
Головинский остановил лихача.
На Васильевский остров! выдохнул он ямщику.
Ваше благородие, а цену почему не спрашиваете? Я может с вас дорого возьму? поинтересовался круглолицый гладко выбритый возница.
Я тебе сказал: Васильевский остров! Гони! Не медли! громко приказал Головинский.
Ямщик не ответил. Только щёлкнул кнутом, и молодой жеребец рванул вперёд.
В доме у Виктории царила странна обстановка: мебель в парусиновых чехлах, паркет застлан кусками мешковины
Я уезжаю к маме, любимый! коротко объяснила Виктория. Булочную два дня назад разграбили полностью. Вынесли всё. Даже пустые рваные мешки. Не могу больше! Не могу! она разрыдалась.
Прости, Виктория! Я не вовремя. Могу ли я тебе в чём-то помочь? Головинский обнял жкншину.
Не надо Ты мне только душу и сердце разрываешь. Иди Стеша, проводи
Виктория, а когда ты думаешь вернуться?
Я не знаю. Ничего не хочу знать, никого не хочу видеть. Уходи!
Хорошенький приёмчик мне оказали! Как ушатом ледяной воды окатили! За что? недоумевал Владимир, спускаясь вниз по лестнице.
Вы на неё вниамания не обращайте, Владимир Юрич! У барыньки в голове помутнение случилось! Бывает так! объяснила Стеша высокая молодая, лет двадцати трёх девушка, с хорошей фигурой и длинной косой до пояса.
Да как-то нехорошо получилось! Чувствую себя почему-то виноватым, не зная зачем, признался Головинский горничной.
Так какя же ваша вина, Владимир Юрич? Помутнение у Виктории случилось. Вновь повторила Стеша и очень внимательно посмотрела своими серыми большими глазами на Головинского.
Этот взгляд его почему-то его смутил. Владимир почувствовал, как краснеет.
А вы, Владимир Юрич, заходите! В гости ко мне. Я ведь в этом доме на хозяйстве остаюсь. Страшно-то одной! Стеша засмеялась.
У Головинского от этого смеха, неожиданно, что-то дрогнуло в груди и он почувствовал, как краснеет.
Я вам сурьёзно говорю, Владимир Юрич! Я очень буду рада, если вы наведаетесь.
Спасибо, Стеша! До свидания! Головинский козырнул и вышел на улицу.
Головинский широко шагал по Невскому. Под ногами противно шуршала семечная шелуха.
«Какая мерзость! Столицу империи превратили в настоящую помойку. Не метётся, не моется. Временное правительство! Петроградский совет рабочих и солдатских! Крысы, вылезшие из щелей» думал он раздражённо.
Кто-то, обгоняя, больно зацепил его плечом и молча прошёл мимо.
Ну это уже настоящее скотство! рассверепел Владимир и нагнал длинного худого верзилу в офицерской шинели без погон, который ссутулившись, почти бегом, двигался по тротуару.