Думаю, что да, неопределённо ответил Головинский.
Я вам дам свой адресочек! Дам! Но учтите, что я живу в рабочей слободке. А вам бы лучше в центре.
Почему? заинтересовался Владимир.
Так у нас стреляют и днём, и ночью! Утром выходишь из хаты, а под забором труп лежит. И когда его уберут? Никто не знает! А вот в центре, тама порядку больше. Тама патрули ночью Думайте сами, господин!
А сколько возьмёшь с меня за постой? Владимир посмотрел в глаза своего собеседника.
Так разве мы не христиане? Немножко, чтобы хлебца жинке и детям купить, глядя в куда-то в сторону ответил контролёр. Ежели надумаете, господин, то я живу недалеко от вокзала. Спросите любого местного, где хата «Фёдора с кукушки».
Спасибо, братец! искренне поблагодарил контролёра Головинский.
Главная улица Новороссийска, которая называлась Серебряковской, была запружена народом. Кого только здесь не было! Цыгане, солдаты, казаки, офицеры, дамы, одетые в тряпьё, бывшее когда элегантной и модной одеждой, воры-карманники, городская стража, иностранные матросы. Все что-то предлагали купить на тротуаре лежали персидские ковры, новенькое обмундирование всех родов войск, сапоги, гражданская обувь, костюмы и платья. У большинства на лицах печать полной безысходности и отчаяния.
«Это улица или барахолка? Владимир с любопытством осматривался вокруг. С ворьём надо быть осторожнее! Хорошо, что я заранее надёжно спрятал на себе и в вещевом мешке все мои ценности».
Было около двенадцати часов. Головинскому уже хотелось есть. Он увидел очередь. Оказалось, что это желающие пообедать в ресторане «Слон».
Поручик, я буду за вами? спросил Владимир у офицера с безобразным шрамом на всю правую щёку.
Думаю, что да! безразлично ответил он. Штабс-ротмистр, вы наверное только приехали?
Да! А откуда вы узнали? удивился Головинский.
По глазам! У всех такие глаза, когда они только приезжают в Новороссийск. Здесь просто ад, штабс-ротмистр. Честно вам говорю! Объяснил поручик.
А здесь, что только один ресторан? поинтересовался Владимир.
Нет, в Новороссийске уйма разных харчевен и забегаловок. Цены там даже ниже, чем здесь. Но отобедав там, вы можете запросто отравиться и умереть в муках. Усмехнулся поручик.
Спасибо! Разрешите представиться, штабс-ротмистр Головинский! Если вам удобно, то просто Владимир, он протянул поручику руку.
Евгений Васнецов, пожал юноша руку, давайте без чинов, Владимир. Я уже устал от никому ненужного в это время официоза.
Давайте! Согласился Головинский.
Им повезло, войдя в «Слон», они устроились за одним столом. Вскоре перешли на «ты». Заказали борщ, котлеты с пюре
Владимир, ты что будешь пить? Здесь хорошее столовое вино из подвалов Абрау-Дюрсо. Есть шампанское, но его употреблять под котлеты и борщ это просто издевательство.
Спасибо! Заказывай для себя. Я не хочу! отказался Головинский.
Тогда я тоже не буду.
Васнецову недавно исполнился двадцать один год. Его отец полковник погиб в 1916 году. Евгений закончил школу прапорщиков в 1917 году, в том же году умерла его мать от тифа. Васнецов воевал в Дроздовской дивизии.
После ранения я почти два месяца провалялся в госпитале. Лежал и думал: «А зачем мне всё это? Белое движение обречено! Мы воюем в окопах за идею, а тылу разные твари наживаются на нашей крови. Мне рассказывали в госпитале, что «крысы» в погонах сделали целые состояния на спекуляциях с обмундированием, оружием, продуктами питания, а потом спокойно укатили заграницу. Купили себе особняки на Ривьере и живут. Мы же продолжаем кормить вшей в окопах, проливать нашу кровь. За что? За Белую идею? Зачем мне такая идея?» у Евгения начался нервный тик.
Он начал заикаться, а левая щека задёргалась
У меня недавно возникло тоже самое ощущение. Чувствую себя обманутым. Внутри пустота какая-то, признался Головинский.
Я решил уехать. Во Францию. Там у меня дядя, родной брат отца, живёт с 1917 года. Он умный: уехал сразу же после октябрьского переворота, вздохнул Васнецов.
Когда они вышли из ресторана, Евгений посмотрел на противоположную сторону Цемесской бухты.
Бора надвигается. Видишь из-за сопки «борода» спускается. Через несколько часов норд-ост подует. Объяснил Васнецов.
Действительно с лысой горы вниз, к морю, спускалась тёмная тучка.
«Подует, так подует». Безразлично подумал Головинский.
«Подует, так подует». Безразлично подумал Головинский.
Ночевать Владимир остался в домике недалеко от Соборной площади, который сдавала толстая и носатая гречанка Елена Скиндиринди. Евгений жил здесь уже две недели.
Двести рублей. Царскими! объявила она сразу, тряся своими жирными щеками.
Хорошо, сразу же согласился Головинский.
К вечеру домик наполнился квартирантами. Они разлеглись повсюду: на стульях, диванах, кроватях и под ними. Владимир расстелил свою шинель на полу и улёгся в коридорчике между хозяйской спальней и кухней.
Часов в двенадцать ночи вдруг задребезжали стёкла в окнах, что-то ударило по крыше. Домик начал трястись.
Квартиранты вскакивали, закрывали двери и окна.
У-у-у-у-у! У-у-у-у! страшно завывал ветер и бил в крышу.
Бах-бах-бах! послышалось совсем рядом.
Владимир вскочил и достал револьвер из кобуры.
Не волнуйтесь вы так. Каждую ночь стреляют.
Это был пожилой капитан, свернувшийся калачиком на овчине у самой входной двери.
Утром Головинский с Васнецовым вышли на улицу. Ветер продолжал гудеть. Его порывы валили с ног. По улицам летали куски жести, картона, тазики и вёдра.
Всегда так дует? спросил Владимир у Евгения.
Говорят, что зимой бывает сильнее. Корабли сразу же уходят из Цемесской бухты в открытое море, потому что якоря не держат. Выбросить может на скалы. Зимой норд-ост настолько понижает температуру воздуха, что дома покрываются льдом. Пояснил тот.
На середине улице Серебряковской находилась кофейня «Махно». Здесь работала нелегальная биржа, которую прозвали в Новороссийске «Чёрной ордой». Здесь устанавливали курс покупки и продажи валюты, стоимость документов, плацкартных билетов на поезда до Ростова, на корабли в любую страну мира. Здесь торговали оптом ворованным военным имуществом, продуктами питания, спиртным.
Сюда и зашёл Головинский. Он уже знал, как надо действовать в этом городе. Васнецов ввёл Владимира в курс местных дел.
В кофейне сидело всего человек пять. «Рановато я здесь появился. Надо бы после обеда!» с огорчением подумал он. Но на всякий случай спросил у дородной официантки с роскошными формами: «Здравствуйте! А Захара ещё нет?».
Только что появился, ответила женщина и, не скрывая своего интереса, стала нагло рассматривать Головинского. У окна сидит. Я ему сейчас кофе несу.
Официантка подошла к худощавому брюнету лет сорока, одетому в дорогой костюм черного цвета с узкими белыми полосками.
Здравствуйте! Это вы Захар! поздоровался с мужчиной Владимир.
Привет! Я Захар! недовольно ответил тот и начал рассматривать Головинского, ты чего хотел?
«Лицо типичного грека и говорит с небольшим акцентом» подумал Владимир, имя себе выбрал Захар!»
Мне нужен заграничный паспорт. Без всяких предисловий сказал Головинский.
Раз нюжен, значит сделаю! Захар сделал крошечный глоток кофе, цену знаешь?
Нет! соврал Владимир.
Пятьдесят рублей! Золотом! усмехнулся Захар, обнажая свои белоснежные зубы.
Головинский молчал. Васнецов ему рассказал, что один его знакомый купил у Захара паспорт всего за пятнадцать Североамериканских долларов.
Чё, нету таких денег? Тогда зачем беспокоишь? Что дюмаешь? Что я тебе за керенки такой докУмент продам.
А в фунтах стерлингов сколько это будет? осторожно поинтересовался Владимир и сразу же пожалел о том, что задал такой вопрос.
Никому не показывай, что у тебя есть деньги! Сразу же ограбят! И наша контрразведка, и жулики, и свои же офицеры-соратники по борьбе, доведённые до отчаяния безвыходной ситуацией, в которую они попали, ещё вчера посоветовал Головинскому Васнецов.
А у тебя есть фюнты? оживился вдруг Захар.
Владимир неопределённо пожал плечами. Он чувствовал себя здесь очень неуютно.
Ну если есть фюнты англицкие, то то Двадцать. Найдёшь? Захар внимательно смотрел в лицо Головинскому. Паспорт будет настоящий! Не фальшак! Я тебе за это отвечаю! Давай деньги!
Они у меня спрятаны. Завтра могу принести.
Хорошо. Катерина, принеси перо и чернила! закричал Захар дородной официантке.
Затем он достал из кармана пиджака толстый засаленный блокнот, нашёл там чистую страницу.
Давай говори, фамилию, имя, отчество, год рождения, рост, вес, особые приметы. Я всё буду записывать Да, забыл совсем, аванс нужен. Захар оторвался от своего блокнота и впился своим чёрными глазами в Головинского, есть деньги?