Сильно хромая, он прошёл около двух кварталов и увидел автомобиль Форд чёрного цвета с надписью «Такси». Головинский поднял руку.
Отель «Бристоль». Сказал Головинский, устраиваясь на заднем сиденье автомобиля.
Владимир с интересом смотрел в окно. Широкий проспект, по тротуарам шагают сотни хорошо одетых людей: мужчины, почти все, в костюмах и галстуках. Женщины в шляпках. Ну автомобилей было раза в три больше, чем он видел в Лондоне. Движение было левосторонним, как в британской столице. Увиденное его поразило. «Какая загадочная и неизвестная миру страна,» подумал Владимир.
Шофёр остановил в входа в гостиницу. Головинский сунул ему ассигнацию в 10 франков, ожидая реакции. Шофёр, радостно заулыбался, но сдачи не дал. «Значит всё нормально». Подумал Головинский.
Выбежавший из дверей «Бристоля» юноша в красной жакетке, помог Владимиру выйти и схватил его чемодан. Нога жутко болела. Он медленно шёл
За стойкой с надписью «RECEPCION» сидел мужчина лет сорока с напомаженными волосами и «усиками щёточками».
Добрый день, мистер! С прибытием в город Буэнос-Айрес! Какой номер вы желаете и на какой срок? выпалил он прекрасном английском языке.
Здравствуйте! Не знаю ещё на сколько дней, но номер приличный. Ответил Головинский.
Пять песо в сутки шикарный, двухкомнатный люкс вас устроит? предложил мужчина.
Да! коротко ответил Владимир.
«Смит мне рекомендовал этот отель. Говорил, что за три песо здесь есть приличные номера. Разница три или пять!» думал Головинский, хромая вслед за юношей в красной жакетке.
Ужинал Владимир в отеле. Заказал овощное рагу с курицей, чай и пирожные.
Вам добавят в ваш счёт за проживание! поклонился официант, отказавшись принять деньги.
Утром Головинский, надев лёгкий костюм и туфли, не завтракая, вышел, чтобы познакомиться с городом. В первую очередь ем нужно было купить приличную трость и поменять деньги. На всякий случай он взял с собой франки, английские фунты стерлингов и несколько золотых монет.
9 часов утра Проспект Коррьентес забит автомобилями и повозками. Звенят новенькие трамваи. По тротуару «течёт» людской поток. Припекает солнце.
Головинский помнил рассказы Смита о ценах на различные товары, о их дешевизне, но ему, лично, хотелось убедиться в этом. Левая нога болела, поэтому приходилось останавливаться через каждые 5 минут, чтобы дать ей успокоиться. Так он и «доковылял» до Банка. Назывался он «Банко де Ла Насьон». Владимир вошёл и сразу же увидел чёрную школьную доску, только меньше размером. На ней мелом были написаны цифры. Он сразу же понял, что это и есть курс аргентинского песо на сегодняшний день.
«1 североамериканский доллар = 2.232 аргентинских песо
1 фунт стерлингов Великобритания = 10.783 аргентинских песо
1 франк Франция = 0.798 аргентинских песо».
Там были указаны названия денег других стран, но Головинского этот уже не интересовало. Он быстро поменял двадцать фунтов стерлингов и стал обладателем целых двухсот пятнадцати местных песо.
В магазине на проспекте Коррьентес, где продавалась одежда для «настоящих джентльменов», Владимир увидел и трости. Он зашёл. Перед ним, на стене, висела целая коллекция тростей: тонкие, потолще, совсем толстые. Разных цветов и с различными рукоятями.
Головинский выбирал, неспеша, опираясь на них, пробуя удобны ли.
Купил две самых толстых и солидных с резными рукоятками.
Сеньор, они очень дорогие! Импортированы из Канады! предупредил его продавец, блеклый мужичонка, лет тридцати.
Сколько? спросил по английски Владимир.
Пять песо двадцать сентаво! также на английском языке ответил продавец.
Меня устраивает. Я их покупаю! объявил Головинский.
Теперь, опираясь на трость, ему было гораздо легче и удобнее шагать. Другую Владимир нёс в левой руке. «Где я? спрашивал он сам себя. В Нью-Йорке? В довоенном Париже? Ну уж точно не в Лондоне! В английской столице я не чувствовал себя так удобно, как здесь».
По улицам с левосторонним движением проносились новые, сияющие краской и лаком автомобили. Мчались трамваи, скрипя на поворотах и звеня в колокольчики. Сверкали своими вымытыми стёклами витрины магазинов дорогой французской одежды, английского сукна и табака.
На прилавках ювелирных лавок, переливаясь всеми цветами радуги, лежали драгоценности из Голландии и последние модели часов из Швейцарии. На улице Флорида из дверей одного из ресторанов исходил такой вкусный запах, что Головинский не смог устоять и зашёл. Здесь ему предложили ароматный кофе и нежные хрустящие круассаны, которые почему то назывались «медиалунами».
«Когда же в последний раз ел такую вкусноту?» попытался вспомнить Владимир и не смог.
Все сидящие в ресторане пили кофе и листали газеты. Головинский попросил официанта, чтобы тот принёс ему «Ле Монде» и затем попытался сделать то же самое. У него не получилось! «Занятно, надо потренироваться! А как ловко соседи управляются: глоток кофе, затем кусочек круассана, а другой рукой раз и перевернул страницу газеты!»
На углу улицы Флорида и проспекта Коррьентес Владимиру в глаза бросилась яркая и «кричащая» вывеска «Мужская одежда из Парижа. Весенняя коллекция».
Головинский вошёл. Юноша, лет двадцати, выскочил из-за прилавка и кинулся к нему.
Доброе утро! поздоровался по-французски Владимир. Я бы хотел
Сеньор Анри! Сеньор Анри! вдруг закричал юноша.
Сверху послышался быстрый топот. Это по металлической лестнице спускался мужчина лет пятидесяти.
Доброе утро, мсье! сказал он по-французски и слегка поклонился. Чем я вам могу помочь?
Я хотел посмотреть костюмы, чтобы выбрать что-нибудь подходящее для меня. На своём безукоризненном французском языке объяснил Головинский.
Разрешите представиться Анри Лусто хозяин этого магазина, почти торжественно произнёс мужчина и внимательно осмотрел гостя своим хитрыми бегающими глазами.
Головинский! Владимир протянул хозяину магазина руку.
Ах вы русский! удивился Анри, а я был уверен. что разговариваю с одним из моих соотечественников.
Да, я русский! подтвердил Владимир, только вчера прибыл в Буэнос-Айрес из Лондона.
Неужели? искренне изумился Лусто, и вы мсье Го-го-
Головинский. Подсказал Владимир.
Прошу прощения! Мсье Головинский, у вас найдётся несколько минут, чтобы поговорить со мной? вежливо поинтересовался Анри.
Да, конечно! сказал Владимир.
Тогда я вас приглашаю в мой кабинет! Лусто показал на дверь. Педро, закажи нам кофе и пирожных! Да пусть принесут побыстрее! приказал Анри юноше.
Кабинет хозяина магазина был обставлен дорогой мебелью из красного дерева. Повсюду лежали и висели рисунки, фотокарточки мужской одежды.
Прошу вас, мсье Головинский, присаживайтесь! Анри указал на кресло. Скажите вы были в Париже?
Да, конечно. Но давно ещё до войны. Ответил Владимир.
Ах Париж, Париж! Какой город! Самый красивый на свете! Самый уютный на свете! закрыв глаза и, покачивая головой, мечтательно произнёс Лусто.
Прошу прощения, мсье Анри, но мне кажется, что и Буэнос Айрес тоже красивый город.
Что вы сказали, мсье Головинский? Буэнос-Айрес красивый город? презрительно скривил свои тонкие губы хозяин магазина. Где вы, мсье Головинский видели город? Это же хаотичное скопление каких-то несуразных строений! Жалкие копии домов Парижа и Лондона. И где? Только в центре города! А вы бывали на его окраинах?
Ещё нет. Признался Владимир.
И не вздумайте! Вас там запросто могут ограбить и даже убить! закатив к верху свои хитрые глаза, театрально воскликнул Лусто.
Хорошо! Спасибо, мсье Анри, я обязательно учту ваши советы! вежливо согласился Головинский. Но музеи и картинные галереи здесь есть? Мне рассказывали что
Какие музеи? Какие картинные галереи? почти крича, перебил Владимира хозяин магазина. Поверьте мне, мсье Головинский, здесь нет ни одного достойного музея! Более того, в Буэнос-Айресе вы не найдёте ни одного выставочного зала, не говоря уже о картинной галереи. Это же столица креолов! А у них есть деньги, но отсутствует самая элементарная культура.
Мне рассказывали, что местный Театр Колон самый большой и известный во всём Новом Свете. Удалось, наконец, вставить фразу Головинскому.
Да, это так! почему-то с огорчением вздохнул Лусто и тут же, захлёбываясь словами, выпалил:
А вы знаете, мсье Головинский с какой целью он был построен? Не знаете! А я вам скажу правду. Театр Колон был построен для того, чтобы местные невежественные богатеи имели возможность демонстрировать друг другу свои наряды и украшения! Появляться два раза в одном и том же платье и тех же бриллиантах является самым большим позором для женщины столичного высшего света. Вы, мсье Головинский, думаете, что в Театр Колон ходят слушать оперу? Нет, нет и ещё раз нет! Туда ходят, чтобы похвастаться своим богатством!
А как ведут там себя эти латифундисты? Это же позор! Я, лично, присутствовал, когда пел ваш великий Шаляпин. От силы его голоса эти неграмотные и бескультурные богачи сошли с ума. Мужчины швыряли на сцену свои толстые бумажники, а их расфуфыренные жёны драгоценности, которые срывали с себя.