Итак, началась моя служба. Подъём в 6 часов, зарядка, поверка, завтрак, строевые занятия и т.д., ежедневно одно и то же с утра до ночи. Жилище себе устроили сами палатки. Теснота, вместо постели сено. Неуютно, без привычки дико. Некуда ничего положить. С завистью смотришь на гражданские квартиры, как магнитом тянет в дом, где всё кажется необычным, красивым. Но связь с гражданским населением запрещена. Без разрешения командира самостоятельно отойти от палатки, от своего взвода не имеешь права. Военные занятия я не любил, особенно строевые и тактическую подготовку. Со строевой у меня ничего не получалось, на тактических у меня сил не хватало бегать, ползать, таскаться с амуницией. Жара, семь потов. За это меня начальство невзлюбило. Не только за это. Я не мог терпеть, когда какой-то молокосос, командир отделения, 45 классов образования, учит меня, кричит, «читает мораль», при этом ты должен стоять перед ним по стойке смирно и не смеешь возражать. «Молчать!», заорёт он, если ты раскроешь рот, чтобы возразить. Особенно ненавистным был у нас сержант Потапов. Не один я, все «имели зуб» на него. Прямо издевался он над нами. Командира взвода, младшего лейтенанта, тоже не любили: молодой, много о себе мнил, но мало знал, на солдат смотрел свысока, однажды я ему сказал: «Что ты мне читаешь мораль, может быть, отдохнешь?». Очень не понравилось ему это.
Иногда занятия проходили терпимо. Потапов куда-нибудь отлучался, командир взвода совсем не бывал на занятиях, а с командирами отделений мы всегда находили общий язык. Заляжем под кустики, почитаем минут 1015 Устав или наставление какое-нибудь и храпака. Глядишь полдня и прошло, и на обед пора. Обед это самая радостная минута в жизни солдата. Все мысли сосредоточены на этом от завтрака до обеда, от обеда до ужина и т. д. не потому, что больше думать не о чем. Потому, что придёшь в столовую голодным и уходишь почти таким же. 600 граммов хлеба на день, ложка каши, суп из какой-то травы или с десятью крупинками не может удовлетворить аппетит и наполовину. Некоторые солдаты привезли с собой деньжат, покупают у гражданских молоко, картошку и другие продукты. А я дурень, сдал все деньги в кассу при расчёте, а расчёт за два с лишним месяца не получил. И уехал почти без копейки. Писал доверенность Маше, чтобы она получила расчет в конторе, просил продать гармонь и кое-что из вещей и послать денег, но ничего не получил. В одном письме она писала, что продала гармонь, пальто и на эти деньги только вывезла вещи. Позднее писала, что послала посылку, но я её не получал. Расчёт контора не отдала, видимо, насчитали какую-нибудь недостачу.
Занятия скоро прекратились. Вместо занятий садили картошку, капусту и другие овощи, вроде подсобного хозяйства. Закончив огородные работы, отправили наш взвод на заготовки дров на Михайловку, в лес. Норма два кубометра на пару. Мы её выполняли быстро, а остальное время уделяли ягоде. Ягоды было много. Наберем котелок, сырьем съедим и варенье варим кому как любо. Это время шло хорошо.
После всего этого нас откомандировали во вторую роту, в ДЭУ, в сопки. Ночью, в полном боевом, поднимались в гору, карабкались по камням шли к месту дислокации. Всякая перемена радовала надеждой, авось там лучше будет. Но лучше и тут не было. Кругом сопки, тайга, глушь. Новое начальство. Но та же мутота, дисциплина, издевательство и надувательство. В батальоне, в нарядах не был никогда, а здесь пришлось постоять ночами с винтовкой. С непривычки жутко было. Но это скоро прошло. Надоедало чистить винтовки. Однажды, придя с наряда, я до утра не почистил винтовку и утром на ней обнаружили ржавчину, за что мне посулили 5 суток гауптвахты, но сидеть мне не довелось, провертелся. Был один такой случай: дезертировал солдат и восемь суток где-то скитался и вдруг напоролся на нашего часового. На посту стоял солдат Ельцов. Увидев идущего на него человека, он окрикнул: «Стой, кто идет?». Тот завертелся, что-то сказал и повернул обратно, стал убегать. Тогда часовой дал выстрел и ранил его в коленку. После следствия Ельцову вынесли благодарность и дали 100 руб. премию. Я был в этот день тоже в наряде. И очень был рад, что не попал на этот пост: чёрт знает, что бы могло получиться.
После всего этого нас откомандировали во вторую роту, в ДЭУ, в сопки. Ночью, в полном боевом, поднимались в гору, карабкались по камням шли к месту дислокации. Всякая перемена радовала надеждой, авось там лучше будет. Но лучше и тут не было. Кругом сопки, тайга, глушь. Новое начальство. Но та же мутота, дисциплина, издевательство и надувательство. В батальоне, в нарядах не был никогда, а здесь пришлось постоять ночами с винтовкой. С непривычки жутко было. Но это скоро прошло. Надоедало чистить винтовки. Однажды, придя с наряда, я до утра не почистил винтовку и утром на ней обнаружили ржавчину, за что мне посулили 5 суток гауптвахты, но сидеть мне не довелось, провертелся. Был один такой случай: дезертировал солдат и восемь суток где-то скитался и вдруг напоролся на нашего часового. На посту стоял солдат Ельцов. Увидев идущего на него человека, он окрикнул: «Стой, кто идет?». Тот завертелся, что-то сказал и повернул обратно, стал убегать. Тогда часовой дал выстрел и ранил его в коленку. После следствия Ельцову вынесли благодарность и дали 100 руб. премию. Я был в этот день тоже в наряде. И очень был рад, что не попал на этот пост: чёрт знает, что бы могло получиться.