Это мне в госпитале на дорогу выдали. Что по табелю положено, ну, и по хорошему знакомству добавили. Доставай кружки, ужинать будем, и Жене: давай, сестрёнка, хозяйничай. А мы для начала он многозначительно потряс флягой.
Водка? спросила Женя.
Спирта нет, Владимир несколько нарочито вздохнул. Не дали.
Я не буду, покачала головой Женя.
За возвращение надо, сестрёнка. Что мы выжили. Гнули нас, ломали нас, глаза его стали на мгновение злыми, что не они нас, а мы их в землю вбили. И домой едем. За это надо.
Он положил на стол длинный с цветной ручкой нож и по-хозяйски уверенно стал разливать водку. Две кружки до половины и третью на донышке.
Вот так, сестрёнка.
Спорить с ним было нельзя. Эркин чувствовал это, да и да и не с чем спорить. Тогда, на королевском ужине они говорили о том же и почти теми же словами. Видно, поняла это и Женя. Она взяла нож и стала нарезать хлеб и сало.
Ты не экономь, улыбнулся Владимир. Толще режь. А синеглазке чаю, чаем чокнется.
Разве чаем чокаются? удивилась Женя.
Ей ещё можно, хмыкнул Владимир.
Эркин положил на стол свой пайковый пакет, достал нож. Владимир мотнул головой.
Оставь. Вам до Иванькова больше ж не дадут, так? Эркин вынужденно кивнул. Ну вот. А Вам дитё кормить.
Эркин на мгновение опустил ресницы, молча вскрыл пакет, достал тушёнку и хлеб и стал делать бутерброды. Владимир с весёлым удивлением посмотрел на него, но промолчал. Сделав бутерброды с салом, Женя из фляги налила Алисе чаю.
Ну, Владимир взял свою кружку и поглядел на Эркина.
Эркин сел рядом с Женей и тоже взял кружку.
Ну, за Победу!
За Победу! кивнул Эркин.
Четыре кружки со звоном столкнулись над столиком. Эркин, поднося к губам кружку, поймал краем глаза встревоженный взгляд Жени и улыбнулся ей.
Женя только пригубила, но мужчины выпили до дна и молча сосредоточенно накинулись на хлеб с салом и луком.
По второй? предложил Владимир.
Мне хватит, покачал головой Эркин, прикрывая ладонью свою кружку.
Свою меру знать великое дело, кивнул Владимир, убирая флягу.
Эркин кивнул, молча жуя сало. Тёплая волна толчками окутывала его. Женя взяла флягу с чаем, чтобы налить им, но Владимир коротким жестом остановил её и, взяв её кружку с остатком водки, аккуратно и точно перелил поровну себе и Эркину.
Как раз по глотку.
Эркин взял кружку, чувствуя, что голова остаётся ясной, что сегодня он её удержит.
За что?
За кого, браток. За тех, что не дожили, пусть земля им пухом будет, вздохнул Владимир и строго поправил Эркина: Когда в память пьют, то не чокаются.
Они выпили, и Женя тут же налила им чаю из фляги. Чай был ещё тёплым, и Владимир улыбнулся.
На вокзале покупали?
Ну да, в буфете.
А я не успел. Не на тот перрон забрёл, так пока дошкандыбал, уже посадку объявили.
Эркин кивнул. Тёплый чай приятно освежил горящий от водки и лука рот. Владимир посмотрел на прильнувшую к Жене Алису и улыбнулся.
Уморилась, синеглазка.
Весь день в дороге, ответила Женя, обнимая Алису.
Эркин допил чай и встал.
Пойду, постель возьму, и Владимиру: Принести тебе?
Спасибо, браток, Владимир полез в нагрудный карман гимнастёрки. Сейчас деньги дам. Рубль там?
Потом, отмахнулся Эркин, выходя из их отсека.
На выходе очередной толчок поезда шатнул его, так что пришлось ухватиться за стояк. Но пьяным он себя не чувствовал.
Эркин шёл сквозь галдящий, пьющий и поющий вагон, как через праздничный Цветной квартал. Пустые боковые полки и набитые под завязку отсеки, а кое-кто уже спал, завернувшись с головой в шинель или одеяло.
В крохотном, забитом полосатыми толстыми рулонами купе проводника Эркин получил три туго скатанных тюфяка.
Дотащишь? усмехнулся проводник.
Перевязать есть чем? ответил вопросом Эркин, вытаскивая деньги.
Оплата по приезде, проводник протянул ему верёвку.
Поставив три рулона в ряд, Эркин охватил их одной петлёй, закрепил узел, присел на корточки, прижимаясь спиной к ближнему рулону.
Поддержи чуток.
И встал, поднимая на спине все три тюфяка.
Ловко, одобрил проводник, слегка подтолкнув нижний рулон, чтобы тот не выскочил из петли. Верёвку потом занеси.
Ага, ответил из-под ноши Эркин, пускаясь в обратный путь.
Его опять пару раз шатнуло, прикладывая к стоякам, а один раз потянуло, повело прямо на гуляющую компанию. С хохотом и шутками в десяток рук его удержали, поставили на ноги и дружеским толчком направили на путь истинный.
Поддержи чуток.
И встал, поднимая на спине все три тюфяка.
Ловко, одобрил проводник, слегка подтолкнув нижний рулон, чтобы тот не выскочил из петли. Верёвку потом занеси.
Ага, ответил из-под ноши Эркин, пускаясь в обратный путь.
Его опять пару раз шатнуло, прикладывая к стоякам, а один раз потянуло, повело прямо на гуляющую компанию. С хохотом и шутками в десяток рук его удержали, поставили на ноги и дружеским толчком направили на путь истинный.
Эркин ввалился в их отсек и был встречен радостным голосом Алисы:
Эрик пришёл!
Заждалась, хмыкнул Владимир.
Эркин свалил свою ношу, распустил узел и сдёрнул петлю. Кинул рулон на свою полку и положил по рулону на нижние.
Ну, спасибо, браток, улыбнулся Владимир. Да, а деньги?
Сам проводнику отдашь, Эркин перевёл дыхание и взял свою кружку, куда Женя уже налила ему чаю. Сказал, оплата по приезде.
Женя стала стелить себе и Алисе, и Эркин сел рядом с Владимиром, а Алиса сразу забралась к нему на колени. Алису очень заинтересовали награды на груди Владимира, и она разглядывала их, строго насупив брови. Владимир заметил это и улыбнулся.
Что, синеглазая, нравятся?
Ага-а, немного врастяжку ответила Алиса и решила уточнить: Кругленькие это медали, а звёздочки ордена, да?
Правильно.
Это за храбрость, да?
Тоже правильно.
Звёздочка красная с солдатиком, звёздочка жёлтая с башней и две звёздочки белые тоже с башнями, шёпотом приговаривала Алиса.
Женя быстро развернула и расстелила тюфяк, разложила одеяло и подушку и потянулась к лежащему наверху мешку. Эркин ссадил Алису и встал помочь ей. Женя достала из мешка полотенце и мыло.
Алиса, пошли в уборную.
Она в том конце, показал направление Эркин, узнавший это во время своего путешествия за постелями.
Когда Женя с Алисой вышли из отсека, а Эркин опять сел рядом с Владимиром и взял свою кружку, тот задумчиво кивнул.
Повезло тебе.
Я везучий, кивнул Эркин. Знаешь, сколько таких как я в Овраги легло. Не дожили
Он поставил на столик кружку, подобрал с пола верёвку и привычным движением, как когда-то лассо, смотал её на локоть и перевязал.
Да, Владимир, кивая, несколько раз подряд качнул головой. Это так, конечно. Не дожило много.
Где-то рядом пели протяжно и грустно. Мужские голоса тщательно выговаривали слова, не слишком следя за мелодией. И весь вагон словно притих, слушая. Андрей пел так же вспомнил Эркин. Для него слова были важнее. Эркин тряхнул головой.
Вспомнил кого?
Владимир спрашивал так, что Эркин ответил.
Брата. Брата у меня в Хэллоуин убили. Избили, облили бензином и подожгли. Понимаешь, он ещё жив был. Кричал. А они смотрели и смеялись. Понимаешь? И и Алиса видела это. Её он спас, а сам он на себя их отманил, отвёл
Широкая ладонь Владимира легла на его колено.
Никого нету у тебя больше?
Только они. Женя и Алиса.
Владимир кивнул.
А у меня никого. Все погибли. Вот нашёл родню, дальнюю, дальше уж некуда. Списался и еду. Всё ж не один буду.
Одному тяжело, согласился Эркин.
В отсек вошла Женя, ведя за руку умытую Алису.
Давай ложиться, маленькая.
Владимир подобрал свои костыли и встал.
Пошли, покурим, предложил он Эркину.
И снова путь по гудящему, хохочущему и плачущему вагону. Эркин шёл сзади, чтобы при необходимости помочь Владимиру. Но тот, видимо, уже привык к костылям и шёл уверенно.
В тамбуре было заметно холоднее. Владимир прислонился к стене и достал кисет. Эркин вытащил сигареты, предложил жестом. Владимир покачал головой.
Привык к самокруткам.
Они закурили.
Племя твоё тоже?..
Не знаю, просто ответил Эркин. Я не знаю своего племени, и повторил: У меня никого больше нет.
И не нужен? улыбнулся Владимир.
Эркин пожал плечами и, помедлив, кивнул.
Да, наверное, так и есть. Одному очень тяжело, я знаю
Они молча курили. Эркин щелчком выкинул в щель под дверью окурок, передёрнул плечами. Владимир курил, зажимая самокрутку в кулаке, так что даже огонька не видно. Из-под двери толчками бил холодный воздух, грохотали колёса, дрожал под ногами железный пол. Владимир погасил крохотный окурок и выбросил его.
Ладно, пошли спать.
Пошли, не стал спорить Эркин.
Он открыл дверь, пропустил Владимира и вошёл сам. То ли шум стал глуше, то ли он уже притерпелся к нему. У уборной стояла очередь, небольшая, в три человека. Владимиру сразу предложили пройти первым.