Нет, Оля вертела в руках кружку с остывающим чаем. Нет, у меня родни навалом, найду, куда приткнуться.
Приткнуться несложно, а вот жить чтобы, Владимир вздохнул, это с кондачка не решишь.
Да, кивнул Эркин, это быстро решать нельзя.
Не понравилось, так и уехать не проблема.
Одному, да, согласился с Олей Эркин. А с семьёй надо прочно на место садиться.
Да уж, с ребёнком на руках не побегаешь, вздохнула Оля.
Я так в беженстве намучилась, кивнула Женя. Алиска ещё маленькая совсем господи, вспомнить страшно.
А ты, сестрёнка, не вспоминай, посоветовал Владимир. Помнить хорошее надо.
Плохое само помнится, усмехнулся Эркин.
Алиса, занятая окном, казалось, совсем не слушала их. Но Эркин уже заметил, что всякий раз, когда он что-то говорил, Алиса быстро и внимательно оглядывалась на него.
Вагон уже шумел по-вчерашнему. Но белый свет за окном делал этот шум мягче. Окно запотевало, и Алиса протёрла его ладошкой.
Алиса, укоризненно сказала Женя.
Алиса посмотрела на свою, ставшую чёрно-серой, руку и обречённо вздохнула.
Да-а, я так ничего не вижу.
А тут и смотреть не на то, утешил её Владимир.
Да?! возразила Алиса. Я столько снега никогда не видела. И он не тает. Вот!
Владимир засмеялся и закурил.
Это ещё не самый снег. Так, пороша легла.
Зазимок, улыбнулась Оля. Зима впереди.
Долгая осень нынче, Владимир отвернулся от окна. Декабрь в начале, а снегу толкового ещё нет. Что-то не торопится зима.
В январе наверстает, отмахнулась Оля.
Поезд стал замедлять ход, и под окном медленно подплыла белая платформа.
Олсуфьево? спросила Оля.
Больше нечему. Браток, окликнул Владимир проходившего мимо их отсека проводника, долго стоим?
Сиди, бросил тот на бегу. Проверка.
Эркин сидел спокойно, во всяком случае, внешне. В самом деле, документы у них в порядке, ничего незаконного нет. Беспокоиться не о чем.
Ваши документы возьмите ваши ваш литер предписание возьмите ваши
Вагон притих. Ответов не слышно, только казённо-равнодушные голоса проверяющих. Владимир и Оля достали свои документы.
Женя, пакет у меня в куртке, ровным голосом сказал Эркин.
Женя кивнула и встала. Сняла с верхнего крючка его куртку и вынула из внутреннего кармана пакет. Когда у их отсека остановились трое военных с большими блестящими знаками патруля на груди, она протянула им весь пакет. Но, оказывается, были нужны только удостоверения и маршрутный лист. У Оли и Владимира так же документы проверили быстро. Вещи не смотрели, обыска не было, ну ну, ничего страшного, а сердце где-то у горла дрожит. Когда патруль пошёл дальше, Женя улыбнулась Эркину и спросила Владимира:
А кого они ищут?
Тот пожал плечами, пряча свои документы в нагрудный карман.
А бог их знает, сестрёнка. В войну дезертиров искали, уклоняющихся, а сейчас
И сейчас то же самое, усмехнулась Оля. Долавливают, кого раньше упустили, и насмешливо посмотрела на Эркина.
Эркина это не тронуло. Он ещё в лагере слышал, что пока ты репатриант или беженец, ты без гражданства и об армии речи нет. Он взял со стола бумагу от пайкового пакета, скомкал её и протёр окно, чтобы Алисе не было скучно. Да и самому интересно.
Поезд уже тронулся. Поплыл назад перрон с тёмным истоптанным снегом, домик с белой крышей заборы из неровно обрезанных кольев и досок серые низкие домики с белыми крышами, из труб поднимались дымки деревья, тоже присыпанные снегом совсем рядом ещё одна колея мужчины в похожих на рабские куртках и меховых шапках что-то делают, что не успел разглядеть. Поезд шёл всё быстрее. Вагон начинало потряхивать и раскачивать. Нарастал и шум в вагоне, снова слышались громкие разговоры, смех, обрывки песен.
Проспались, улыбнулся Владимир. Теперь до Новозыбкова без остановок.
А там? спросила Женя.
Там час простоим, Владимир подмигнул Алисе. Погуляем по снежку, на рынок сходим.
И большой рынок? заинтересовалась Женя.
К поезду выносят, ответила Оля. Я тоже пойду. Надоело в форме ходить.
А там и вещи есть?
Оля кивнула.
Там вяжут все, так что варежки там, свитера, или ещё что.
Новозыбковские вязальщицы славятся, кивнул Владимир.
Женя задумчиво кивнула, явно что-то прикидывая в уме. Эркин посмотрел на неё и спросил:
А там и вещи есть?
Оля кивнула.
Там вяжут все, так что варежки там, свитера, или ещё что.
Новозыбковские вязальщицы славятся, кивнул Владимир.
Женя задумчиво кивнула, явно что-то прикидывая в уме. Эркин посмотрел на неё и спросил:
Они, эти вещи, очень дорогие?
Ручные вещи всегда дороги, ответил Владимир и улыбнулся. Но не дороже денег.
Эркин кивнул, что-то решив. Владимир понимающе усмехнулся, но промолчал.
Дорого, конечно, вздохнула Оля. А платок лучше ореньский. Город есть такой, Орень. Уж там вяжут не из шерсти, из пуха. Лёгкие как паутинка, а жаркие. А ещё в Печере Кукары, город такой есть, там кружева вяжут
Женя заинтересованно слушала, расспрашивала, и как-то так получилось, что Оля пересела к Жене, и они затараторили о своём. Владимир подмигнул Эркину, и Эркин улыбнулся в ответ. Да, он знает: женщины любят говорить о нарядах. Женя довольна, так что и ему хорошо. Ореньский платок. Надо запомнить. Конечно, это очень дорого. Но он купит такой платок Жене. Когда-нибудь. Когда устроятся, он заработает денег, поедет в этот город Орень конечно, поедет, он же свободный человек, может ехать, куда хочет и купит. А сейчас посмотрим, конечно, но пока деньги надо приберечь хотя если что стоящее и нужное
О чём задумался, браток? негромко спросил Владимир.
Деньги считаю, ответил захваченный врасплох, Эркин.
Стоящее занятие, хмыкнул Владимир и уже по-серьёзному заинтересованно спросил: Хорошо зарабатывал?
Как сказать, Эркин даже брови свёл на мгновение, обдумывая, как ответить. Так я на мужской подёнке крутился, там заработки плохие были, но летом я пастухом нанимался, на всё лето, пастьба с перегоном, там я хорошо заработал. По-настоящему хорошо. Больше двух тысяч привёз.
Ого! искренне восхитился Владимир. Но и поломаться, небось, пришлось?
Эркин кивнул.
Да, досталось, конечно. Но заработали. Я с братом ездил.
И помрачнел, вспомнив Андрея.
У брата остался кто? спросил Владимир и, увидев непонимающий взгляд Эркина, пояснил: Ну, девчонка у него была?
Эркин кивнул.
Она уехала уже, и, чтобы Владимир не подумал чего, добавил: Ей виза раньше пришла.
Не тяжёлая была? тихо спросил Владимир.
Эркин, не сразу сообразив, мотнул головой.
Нет.
Обошлось, значит, кивнул Владимир и задумчиво сказал: А может, и жаль. От человека след на земле дети его.
Эркин на мгновение опустил ресницы. Он понимал, что его не хотят обидеть, ведь никто здесь не знает, кто такие спальники, не знает, что с ними, с ним, сделали. Понимал, но каждое упоминание о детях больно задевало его, и только воспоминание об Алисе удерживало, помогало пропускать такое мимо ушей, будто к нему это совсем не относится. И потому он только чуть подвинул сидевшую у него коленях Алису, чтобы ей было удобнее, и тогда смог улыбнуться. Алиса быстро внимательно посмотрела на него и прижалась, положив голову на его плечо. Эркин сглотнул подступивший к горлу комок и спросил:
Спать хочешь?
Не-а, покачала головой Алиса. Я смотрю. Эрик, а это что?
Но ответил Владимир.
Ёлка это.
Да-а? удивилась Алиса. А они взаправду бывают? Не на картинке?
Ты ж видишь, улыбнулся Владимир. Значит, бывают.
Ага, понимающе кивнула Алиса. Что видишь, то и бывает.
Ну, молодец, расхохотался Владимир. Ну ну, философ!
Проверяя, нужно ли ей обижаться на незнакомое слово, Алиса посмотрела на Эркина. Эркин тоже не знал этого слова, но тон Владимира исключал обиду, и он рассмеялся вместе с ним.
Алиса, прижимая палец к стеклу, спрашивала то об одном, то о другом. Эркин, а чаще Владимир отвечали ей. Женя с Олей говорили о своём, до Эркина долетали малопонятные обрывки фраз о складках, вставочках и гесках но голос у Жени весёлый, так что беспокоиться не о чём. И он с не меньшим, чем у Алисы, интересом рассматривал заснеженные деревья, дома и особенно внимательно людей. Все мужчины в меховых шапках, похожих на те, в которых в лагере ходила охрана, как их, ах да, ушанки, да, и у Владимира такая же, может да, тёплая шапка нужна, он в рабской шапке зимой мёрз, если снег залёживался, а здесь вон все говорят, что это ещё не зима. Так что же зимой будет? И и рукавицы нужны, да, что ему нужно, так рукавицы, как их ещё называли? Ва-ре-ж-ки. В лагере говорили: вязаные варежки, а сверху кожаные или брезентовые рукавицы. Ну, верхние он и сам сошьёт, если что, а вязаные купит. Если не слишком дорого, конечно. А женщины в платках, толстых, у Жени шаль тонкая, Жене тоже платок нужен, тёплый. И Алисе Это что, они все деньги на этом рынке оставят? Нет, так тоже нельзя.