Мы, современные люди, или homo sapiens sapiens, отделяем себя от кроманьонца, относя его существование ближе к «варварству и дикости», чем к цивилизации. Но если бы кроманьонец родился сейчас и жил среди нас, мы бы признали его за человека своего времени. И он наверняка был бы любимцем женщин: высокий, широкоплечий, светлоглазый атлет. Отказывая им в цивилизации, мы, кажется, пытаемся забыть, что все боги современных и бывших религий вышли из кроманьонских захоронений; а живопись, скульптура и музыка из кроманьонских пещер и стоянок. Скажу больше: знание, как результат познавательной деятельности человека, и открытие астрономических закономерностей, как следствие наблюдательности, тоже появляется только с историей кроманьонцев. Неандертальцам было достаточно веры в то, что предыдущая модель (инструмента, поведения, укрытия) лучшая модель, потому что так делали до него.
Третья критическая адаптация привела к качественному преобразованию модели «имитативного» усвоения информации; подарила нам способность анализа, синтеза и абстрагирования; создала мозг современного человека человека-изобретателя, человека-творца. По сути, homo sapiens и есть первый революционер: он отказался от слепого копирования, презрев «вечные» традиции. В этот момент важно не впасть в ещё одну ересь антропоцентризма: «мы первые стали умными!» Процесс перехода количества в качество не был сознательным. В этот момент homo sapiens просто получил возможность развивать сознание. При этом имитативная модель никуда не делась, но адаптировалась и приобрела новые формы.
Два алгоритма вера и сомнение
Латинское imitatio означает подражание, но в русском языке имеется очень показательный синоним обезьянничанье. Один из столпов психологии, Лев Выготский, рассматривал подражание как один из важнейших факторов развития высших форм поведения человека. (23) Эксперименты 1994 года показали, что обучение ребёнка с младенческого возраста базируется на трёх китах имитации: мимической (до 611 месяцев), звукоречевой и жестовой (от 910 месяцев). (24)
При этом все младенцы до года демонстрируют две алгоритма поведения, следующие один за другим. В первую половину года младенец демонстрирует абсолютную и полную доверчивость ко всем людям. (25) К двум месяцам любой младенец выделяет родителей и реагирует улыбкой на улыбку. Улыбка также является реакцией на «знакомых». С небольшой задержкой, но та же реакция относится к незнакомцам. Алгоритм «доверчивости» обеспечивает восприятие внешней информации без объяснений или доказательств. Так звери и птицы «учат» своё потомство: повторенье мать ученья. На базе усвоенного строятся основные паттерны поведения, действующие всю жизнь. С точки зрения обработки информации, это централизованная система, где все данные стекаются в единый центр принятия решений.
Владимир Соловьёв определял веру как «признание чего-либо истинным с такой решительностью, которая превышает силу внешних фактических и формально-логических доказательств». Алгоритм «доверчивости» действует в рамках формулировки Соловьёва: принимает всю внешнюю информацию без доказательств. Имитация, централизованная обработка, вера по сути синонимы, обозначающие механизм первичной социальной адаптации, формирующей понятие «свой».
В семь-восемь месяцев включается второй алгоритм: в ответ на появление незнакомца младенец реагирует плачем, определяя его как «чужого». (25, там же) Так на простейшем уровне выражается алгоритм оценки и ранжирования внешней информации. Здесь информация частью отрицается или временно игнорируется; частью согласуется с основными паттернами; частью образует собственные подпрограммы. С точки зрения обработки информации, это распределённая система, где решение корректируется на основе обновляющихся источников. В отличие от первого алгоритма здесь вся информация подвергается первоначальному сомнению. Это и есть процесс познания антагонизм веры.
Оба алгоритма (или системы обработки информации) сосуществуют в каждом человеке всю жизнь. Исследователь Алексей Двойнин так говорит о двух «верах»: «Первая группа феноменов, традиционно обозначаемых как вера, связана с когнитивными операциями установления истинности некой информации. Вторая группа феноменов, обозначаемых как вера, это феномены глубокой личностной убежденности в чём-либо.» (26)
Оба алгоритма (или системы обработки информации) сосуществуют в каждом человеке всю жизнь. Исследователь Алексей Двойнин так говорит о двух «верах»: «Первая группа феноменов, традиционно обозначаемых как вера, связана с когнитивными операциями установления истинности некой информации. Вторая группа феноменов, обозначаемых как вера, это феномены глубокой личностной убежденности в чём-либо.» (26)
Так почему же кроманьонцы стали способны к абстрагированию, изобрели сложнейшие украшения, обряды, искусство, социальные группы? Возможно, ответ лежит на поверхности. Неандерталец был склонен действовать в рамках первого алгоритма, имитативного, основанного на централизованной обработке информации или «вере». У кроманьонцев превалирует второй алгоритм, основанный на сомнении и предназначенный для быстрой обработки больших массивов информации. Как показала цифровая революция, распределённая обработка данных особенно хороша для создания новых технологий. Кроманьонец первым научился распределять информацию: сомневаться, отвергать, временно игнорировать, оценивать, ранжировать, сопоставлять разницу в базах данных, делать выводы и создавать новые технологии. Здесь прошла граница, где повторяемое действие становится социальной группой, язык превращается в речь, а особенности веры закрепляются общественным договором или «религией».
Кстати, существует две гипотезы происхождения слова «религия» в латинском языке. Согласно первой, глагол religАre образован из приставки re (означающей повторение) и глагола ligare, формы глагола ligo, произошедшего от праиндоевропейского leyǵ «связывать». Вторая гипотеза гласит, что «религия» является производной от глагола relegЕre, образованного той же приставкой re и глаголом lego, происходящим от праиндоевропейского leǵ, означающего «собирать». Так или иначе, религия человека «собирает и связывает», то есть определяет его принадлежность. К чему?
Сунгирь: социум, верования, речь
Изотопный анализ пищевых предпочтений знаменитого парного захоронения мальчиков из Сунгиря показал, что один мальчик питался, как и всё племя, очень хорошо. Диета его состояла, в основном, из мяса. Он ел, бывало, рыбу, не брезговал растительной пищей, но мясо любил очень. Второй мальчик из захоронения лишь иногда ел рыбу и растительность, но мяса не ел совсем. При этом не голодал: его скелет не несёт признаков голодового стресса. Основу его рациона составляли беспозвоночные: жучки, паучки, червячки, гусенички. Мальчики жили в одно время, в одном племени и похоронены в одной могиле. Один ел мясо, второй червяков. Судя по износу суставов, первый совершал движения гарпуном, а второй всегда сидел на корточках. Рядом с любителем червяков лежал футляр для охры, сделанный из кости человека, который тоже ел беспозвоночных и был пра-пра-пра-дедушкой мальчика! Очень необычная традиция пищевой лимитации группы людей, возможно мужчин отдельной родовой линии. (27) Предположу, что это и есть начало религий: демонстрация принадлежности к социальной группе, связанность общественным договором, «чувство локтя», если хотите.
Мальчики Сунгиря. Реконструкция по захоронению
Анализ зубов животных из украшений неандертальцев и кроманьонцев, живших почти одновременно и почти рядом, показывает, что они предпочитали разные зубы одних и тех же животных. Если в какой-то местности неандерталец чаще использовал в ожерелье премоляр, то кроманьонец резец. И наоборот. Возможно, уже во времена соседства кроманьонцев и неандертальцев украшения превратились в знаки, фиксирующие стандартные (массовые) различия. Предположу, что язык украшений (или язык отличий, если хотите) широко распространился во времена кроманьонцев, подобно английскому, распространившемуся в XVIII XXI веках. Учитывая традицию межплеменных скрещиваний, язык украшений мог быть межплеменным, универсальным. Насколько далеко простирались границы первых языков?
Сегодняшняя религиозная культура, выросшая из двух мальчиков Сунгиря Аина и Кавеля предлагает один, одинаковый для всех алгоритм. Для «достижения веры» требуется:
признание догматов без формально-логических доказательств;
звукоречевая имитация (песнопения, молитвы, мантры, заклинания и пр.);
жестовая имитация (позы, жесты, танцы);