Заметив, что в уголках маминых губ мелькнула улыбка, Мария поняла, Муха остается в их доме.
Муха был черный, кудлатый, смешной, добродушный. Умный. Морда ершиком, хвост бубликом, глаза коричневые пуговицы, длинные ресницы. «Ресницы гордость собаки!» однажды сказала мама, и Мария засмеялась. За хозяйками Мухтар ходил как хвостик, куда они туда и он.
Он и в тот день бросился за ними У Марии до сих пор стоит в глазах эта картина, Муха изо всех сил бежит за машиной Давида. Бежит уже двадцать с лишним лет.
Больше собак у Марии не было она не могла забыть своего Муху.
«Прости, Маша, мы не сберегли твоего Муху, написал Гера. Он тебя очень ждал, тосковал, до последнего ждал»
Прочитав Мария задохнулась от какой-то разрывающей напополам боли. Слезы хлынули волной. Почему, зачем, кому было нужно вырвать с корнем их жизни?! Когда-то, незадолго до рождения Тани, Мария задала этот вопрос маме. Выкрикнула громко, со слезами. Выкрик боли упрек мирозданию. Почему? Зачем? Мамин ответ был коротким, как вздох: «Война»
Мама! Соня требовательно потрясла Марию за плечо.
Мария вытерла слезы. Да, Соня?
Соня две рыжих тугих косички, платье в горошек и очень серьезный взгляд, пристрастно оглядела мать и неодобрительно заметила:
Ты все время садишься за компьютер, а потом ревешь! И покровительственным тоном (какой Соня вообще обожала) спросила: Что случилось?
Война, сказала Маша.
А что это? в голубых, цвета неба, Сониных глазах, отразилось удивление.
Война это вырванные с корнем жизни, осиротевшие дети, брошенные животные, опустевшие дома, боль и кровь, крушение жизни под откос. Война это город, который ты любил, где ты был счастлив, в котором ты хотел прожить всю жизнь, и в который теперь невозможно вернуться.
Много раз за эти годы Марии снилось, что она возвращается в их город. Почему-то всегда морем. Сходит с корабля и бежит по набережной, улочкам, туда к дому Геры. А дальше все происходило по-разному, в хорошем сне ей удавалось встретиться с Герой (и день после такого сна был хорошим верная примета), но иногда сон заканчивался страшно подбежав к дому, Мария видела на его месте черную воронку и просыпалась в холодном поту. И день потом был липким и обязательно с неприятностями.
* * *Она ждала этого и боялась. И через месяц в августе в телефонном разговоре Гера сказал: Маша, я хочу тебя увидеть. Нам нужно встретиться. Можно я приеду?
Мария вздрогнула: встретиться?! и сказала ему, что должна подумать.
Были сомнения, страх (узнают ли они друг друга, как пройдет эта встреча, и главное что потом?), и все-таки Мария решилась. Она должна увидеть его и сказать ему про Таню. Гера должен знать, что у него есть дочь.
Оставалось выбрать место встречи. Мария не была готова пригласить Геру к себе и предложила встретиться где-нибудь «на нейтральной территории». Конечно, она сразу подумала о Сухуми. Встретиться в Сухуми?
Должно быть, странно, но в ее представлении город их юности и любви навсегда остался необитаем, словно война уничтожила этот город со всеми домами, садами, морем. Мысль о том, что там продолжается жизнь, зреют сады, наливаются солнцем мандарины, растут дети, целуются влюбленные, что туда приезжают туристы, а море там по-прежнему постоянно в своих приливах-отливах, казалась Марии невероятной. В итоге она поняла, что поехать в Абхазию просто не сможет больно.
«Тогда приезжай на Черное море в другой его части, написал Гера. Приезжай ко мне. Посмотришь, как я живу». Мария ответила, что приедет.
Она рассматривала себя в зеркало внимательно, оценивающе. Ну что, все, отцвела?! Усталое лицо, под глазами тени, и эти морщины в уголках губ так некстати. Но стройная, подтянутая, что в целом, отчасти, спасает ситуацию (Мария мысленно поблагодарила себя за многолетнюю привычку к ежедневной гимнастике и долгим прогулкам). Страшнее всего для нее было бы увидеть разочарование в глазах Геры.
Уезжая, она оставила Соню на попечение Татьяны, которой полностью доверяла.
Крым. Наше времяМаленький, очень зеленый городок, чем-то похожий на тот Сухум; впрочем, все приморские города неуловимо похожи друг на друга.
Увидев Геру Мария внутренне ахнула. Был мальчик Гера стал мужчина Георгий. Виски засеребрились временем, от глаз лучи морщин. Загорелый, просто бронзовый (конечно юг! она и забыла, как быстро и легко здесь стать бронзовым); выглядит старше своих лет, но сухощавый, поджарый, в отца.
Увидев Геру Мария внутренне ахнула. Был мальчик Гера стал мужчина Георгий. Виски засеребрились временем, от глаз лучи морщин. Загорелый, просто бронзовый (конечно юг! она и забыла, как быстро и легко здесь стать бронзовым); выглядит старше своих лет, но сухощавый, поджарый, в отца.
Неловкость первых минут быстро преодолели. Георгий улыбнулся:
Ну что, идем к морю?
Море простиралось далеко до горизонта. Мария обвела глазами эту сияющую на солнце волшебную синь и вздохнула: Здравствуй, море!
Ее удивило, что Георгия в этом городе все знают; где бы они ни появлялись с ним здоровались, в ресторане их угощали. «Маленький город все друг друга знают», пояснил Георгий.
Гуляли, заходили в ресторанчики, ели мороженое на набережной (Мария подумала, что просто сидеть с близким человеком на набережной и есть мороженое не меньшее чудо, чем увидеть на горизонте алые паруса). О прошлом, особенно о войне, не говорили. Мария боялась расспрашивать о страшных подробностях военного времени, хотя знала, что Георгий многое бы мог рассказать. Лишь однажды он вдруг не выдержал и с горечью обронил: «Как странно, Маша Как будто ничего и не было. В нашем городе все зарастает лианами и забвением». А потом он рассказал, что когда был в Сухуми в последний раз, не сразу нашел могилу отца на кладбище, она проросла лианами и временем.
В первый же вечер он пригласил ее к себе домой. Дом Георгия небольшой, скромный, но удивительно гармоничный и продуманный с открытой уютной верандой и чудесным садом, стоял на берегу моря. Показав Марии дом и сад, Георгий улыбнулся: Сейчас ты увидишь главное!
Он взял ее за руку, провел по какой-то лесенке в своем саду, толкнул калитку и Мария замерла, увидев эту бухту. Синяя чаша моря, скалы, пара важных бакланов на берегу, причал, у которого замер на привязи, катер.
Это твоя бухта? не поверила Мария.
Я и купил этот дом-развалюху из-за выхода к морю, объяснил Георгий. Можно сказать, приобрел целое море! Теперь чувствую себя настоящим богачом! Идем, прокачу тебя на катере.
В бухте Георгия можно сидеть на камнях, забыв о времени. Море, солнце, соленые брызги, и на земле снова август, как в то лето их любви.
Ночью, они с Георгием вновь вышли на берег. Над бухтой светила луна и огромные, какие бывают только на юге, звезды. Волны пульсировали, набегая одна на другую. И вдруг что-то такое горячее, яростное, мощное волной поднялось в Марии, как тогда двадцать с лишним лет назад, что ее бросило к Георгию. Она нырнула в его объятия, руки, губы и плыла в них, пока совершенно не обессилела от любви, страсти, сменяющих друг друга оргазмов. И выплыла на спасительный берег, где обнаружила себя утром рядом с Георгием, в его доме.
Полдень мира. Они лежат в кровати. Ее голова на его груди. Ветер качает занавеску на окне, море шумит. Оно всегда шумит вот уже целую вечность. И для него наши войны, разлуки, смерти только пена, сменяющих друг друга, волн.
Она все искала случая сказать ему о Тане, придумывала целые фразы, а получилось ну как получилось просто, без излишнего мелодраматизма. «Гера, у тебя есть дочь. Татьяна». Тень набежала на его лицо, и он вышел из комнаты.
Она нашла его в бухте. Мария обняла его, и впервые за все время, что она его знала, увидела слезы на его глазах. «Она выросла без меня, глухо сказал Георгий. Меня лишили в жизни, может быть, самого главного смысла»
Две недели, проведенные в доме у моря, пролетели, как день, но по наполненности были как целая вечность для двоих.
О том, что скоро уезжать Мария старалась не думать. За три дня до намеченного отъезда, утром, когда они с Георгием сидели на берегу, позвонила Татьяна. «Мам, ты только не волнуйся»
Сердце упало: Что случилось?
У Сони ветрянка. Жар. Мы справляемся, но если ты приедешь чуть раньше будет хорошо. Соня скучает, все время спрашивает, когда ты приедешь.
Поговорив с Татьяной, Мария подошла к Георгию, который сидел на причале и села рядом с ним.
Гера, я сегодня уезжаю.
Он покачал головой: Я тебя никуда не отпущу.
Я должна. Младшая дочь болеет.
Тогда поедем вместе.
Мария вздохнула, в это утро она не была готова к такому разговору. Она вообще была к нему не готова. Что дальше? Полностью менять жизнь? Но как? Сможет ли она, сможет ли он? Кто к кому переедет? А ее девочки? Столько вопросов