В последнем письме Мария спросила у Геры о его родителях и брате. Гера скупо ответил, что его отец погиб в 92 ом году. «Отец всегда оставался человеком, он говорил, что на войне главное сохранять человеческое достоинство».
Давид Качарава Мария вдруг словно увидела тот день переполненный отчаявшимися людьми, причал, лицо Давида. «Я еще станцую на вашей свадьбе, дочка» «Спасибо, дядя Давид, через годы поблагодарила Мария. Как знать, может быть, ты спас нам жизнь мне, маме, Тане».
В сдержанной интонации Гериного письма за каждой строкой много боли. Больше, чем может вместить человек. Гера написал, что его брат Сандро погиб в 93-ем, а его самого в тот день ранили (из-за чего в городе его долгое время считали погибшим). В том же году в их дом попал снаряд, после чего начался пожар. Тамара тогда едва не погибла, спаслась каким-то чудом. Когда в войне наступил перелом, мать попросила его увезти ее из Сухуми, и он увез Тамару к ее родственникам в Грецию, где в 96-ом году она умерла.
Сам он в Греции не прижился. Поехал в Крым к старому приятелю отца. В Крыму он и живет до сих пор в небольшом зеленом городке на берегу Черного моря. Гера написал, что журфак он все-таки закончил и стал журналистом, теперь у него свое новостное агентство.
В Сухуми за эти годы он приезжал несколько раз. Видел свой обгоревший дом печальное зрелище. В Абхазии вообще много заброшенных домов, в некоторых временем и забвением прорастают лианы.
«Много чего было за эти годы, Маша, всего не расскажешь. Но я никогда не забывал тебя». Гера рассказал, что долго искал ее весь Ростов перевернул, потом искал по всей России. Но он искал ее как Позднякову, а когда нашел она уже была Арсеньева. Узнав, что она замужем и у нее двое детей он не решился вторгаться в ее жизнь. Посчитал, что нет у него такого права. Через год после этого он женился. О бывшей жене может сказать только хорошее, но что-то у них не сложилось. Когда нет любви что-то обычно не складывается. Неважно что. Развелись. Детей не было. Может, и к лучшему? Гера признался, что за эти годы он несколько раз порывался позвонить ей, написать, приехать, и всякий раз не решался. Но сейчас не сдержался в тот день какая-то сила подтолкнула его набрать ее номер. «Мне ничего не нужно от тебя, Маша Я все понимаю. Я просто хотел поблагодарить тебя за то, что ты была и есть в моей жизни. Я рад, что у тебя все хорошо семья, работа. Значит, ты все-таки стала врачом? Твоя мечта сбылась?»
Маша ответила Гере, что эта ее мечта сбылась. И она стала не просто врачом, а особенным врачом. Вот уже двенадцать лет она работает в родильном доме. Пришла в него после окончания института акушеркой, а несколько лет назад стала заведующей отделения. Работа для нее это часть ее жизни. Очень важная часть. А зачастую спасение. Да, именно работа помогает ей справляться с грузом прошлого с его печальными воспоминаниями, бедами, потерями. Она ведь каждый день имеет дело с будущим принимает роды, а дети это и есть будущее.
Ей приятно идти по городу и видеть детей, которых она принимала в родильном доме. Город маленький и ее многие узнают; она идет, все с ней здороваются. «Здравствуйте, Мария Петровна!» И все ее дети.
* * *«А как твои дети? Сколько им, как их зовут, какие они?» спросил Гера в письме.
«У меня три дочери: Татьяна, Лиза, Софья»
Маша решила ограничиться этой короткой фразой. Слишком сложный вопрос, попробуй, ответь, какие они ее девочки?
Старшая Татьяна похожа на мать Геры Тамару. Сначала Мария это не понимала, но с годами, по мере того как Таня росла, сходство все более проявлялось: такое же, как у бабушки, бледное, вытянутое, продолговатое лицо, большие темные глаза уголья, высокий лоб. Кроме того, в Тане было что-то неуловимо царственное безупречная осанка, гордая поступь.
«Тамара Качарава!» однажды поняла Мария, взглянув на дочь и подумала: как хорошо, что на свете осталась память о гордой, надменной, великолепной Тамаре. И поет Татьяна прекрасно в бабушку Тамару, та тоже была знатной певуньей.
Таня с детства была задумчивой и серьезной. Мария порой чувствовала вину перед дочерью слишком серьезная? Задумчивая? А какой Татьяне быть, если вместо молока мать кормила ее слезами и грустью? Таня рано нашла себя, еще в детстве решила стать пианисткой. Сейчас она учится в консерватории, живет в Москве. Год назад вышла замуж за своего сокурсника хороший парень, тоже талантливый музыкант, они удивительно друг другу подходят.
Средняя Лиза. Леша ее очень хотел. Он любил Таню, как родную дочь, но мечтал об еще одном ребенке их общем. И когда родилась Лиза, он был так счастлив Теперь Лизе семнадцать. Сложный возраст, но с Лизой и всегда было непросто. «Там характер!» улыбался Леша, глядя на дочь. Да характер, еще какой! Если с Таней у Марии особенных проблем не было, то за Лизу ей приходится волноваться. В отличие от усидчивой, способной Татьяны, закончившей школу с отличием, у Лизы всегда были проблемы с учебой ленивая, рассеянная, витает в облаках. Похожа, кстати, на Лешу светловолосая, сероглазая. Творческая натура любит рисовать, хочет быть архитектором.
Лиза и Таня, совсем разные по типу внешности, темпераменту, интересам, способностям, но при всей разности сестры всегда были удивительно близки.
Младшая Софья. Соня появилась в их семье шесть лет назад.
Роды у Сониной матери принимала Мария. Роды были сложные пациентка с патологией, ребенок родился слабенький, тем не менее, все закончилось хорошо. А через несколько дней доктор Арсеньева узнала, что та роженица отказывается от ребенка. Мария пришла к девушке в палату, долго разговаривала с ней, убеждала, уговаривала. А потом в какой-то миг устала, споткнулась о холодные, пустые глаза этой юной девицы, и поняла, что там стена, о которую разобьются все ее увещевания и доводы. «Тогда пиши отказ». Девица с готовностью подписала документы (позже, узнав, что Сонина биологическая мать вскоре уехала из города, Мария подумала, что это к лучшему). А затем что-то заставило Марию зайти в детское отделение и отыскать Соню. «Эй!» тихо позвала Мария, и Соня вдруг открыла глаза и осмысленно, глазами, ей ответила.
В тот день, придя домой, Мария сказала Леше: «У нас будет ребенок. Дочь. Родилась пять дней назад. Зовут Соней». И как было всегда Леша ее поддержал.
Ее вообще никто не отговаривал. Ни Вера, ни Таня. Только Нина Завьялова (с того самого страшного вечера подруга на всю жизнь), узнав о ее решении, серьезно спросила: Справишься?
Мария кивнула: Да.
Хотя страхи, у нее, конечно, были, что скрывать Понятное дело, что с приемным ребенком сложно, и ответственность перед ним больше, чем перед родным. От родного можно что-то требовать, родного можно ругать, а приемного? Сразу кольнет вот ругаешь, потому что не родной, значит, не любишь?! Но эти сомнения и страхи быстро рассеялись, потому что Соня как-то сразу стала родной без вариантов. Вообще сомневаться и чересчур много размышлять было некогда. У Сони сразу вскрылось столько серьезных болячек, что Марии и впрямь было некогда думать, кто кому родной и кому кем приходится, надо было спасать ребенка. А потом, когда все как-то выровнялось, и Соня выздоровела, уже было все равно. Мария знала, что у нее трое детей, а все прочее неважно. И Алексей любил всех трех одинаково.
Соня ее солнечный яркий апельсин, девочка радость. Веселая, озорная, фантазерка, придумщица. У Сони огненно-рыжие волосы и яркие, голубые глаза. Соня любит говорить, что у нее глаза как у неба.
Три дочери И все росли в любви. Мария с Лешей считали, что дочерей надо баловать никто ведь не знает, что их ждет впереди, какая им уготована судьба, поэтому пусть родительская любовь станет для них какой-то «подушкой безопасности» в будущем. И вообще, любви много не бывает. Леша так и говорил нельзя избаловать любовью.
«Трое прекрасных дочерей ты счастливая, Маша! написал Гера. И твой муж счастливый человек» Маша замерла. В ответном письме написала: «Я вдова, Гера. Мой муж Алексей умер три года назад».
Леша умер от сердечного приступа. У него была тяжелая операция провел шесть часов на ногах. Ей потом сказали, что он еще в операционной почувствовал себя нехорошо, но продолжал оперировать. Умер по дороге домой. Скольких людей спас, а его не смогли. Ему было всего сорок семь.
Через год после смерти Леши умерла Вера.
Марии казалось, что она осталась совсем одна. Хотя, как одна, а дети? Ради них надо было держаться, продолжать жить. И Мария зажала боль внутри, так глубоко, чтобы она не мешала ей жить. Жить ради детей.
* * *Этого вопроса она боялась, потому что предполагала ответ, но не спросить не могла. «Гера, что случилось с моей собакой?»
Мухтара Мария подобрала щенком на улице. Поглядев на тощего, нескладного щенка, Ирина вздохнула: Сомнительное приобретение! Ладно, такие, наверное, тоже для чего-то нужны.