Её слово последнее и нерушимое.
Послабление она даёт только животным, которые лучше людей. А чтобы считать человека достаточно хорошим, сначала его нужно узнать. Родство не играет значительной роли. Так случилось с её отцом. До самой смерти дедушки, он бывал у нас в гостях всего пару раз. Но случаи то были особые.
Впоследствии так случилось с моим отцом, который оказался «дурак и слабак».
***
Следующие две недели я отчаянно ищу, чем себя занять. Первая радость от возвращения домой проходит, истаивает, словно аромат вкуснейшего блюда, простоявшего пару дней на столе. А затем и вовсе протухает. Новую книгу я проглатываю за первые три дня. Она даёт некоторую пищу для размышлений, однако ненадолго. Всё сильнее наваливается скука.
Когда-то давно, ещё в начальной школе, я занималась музыкой, скрипкой. Из всех знаний в голове более-менее отложилась нотная грамота. Однако от приобретения электрогитары мать категорически отказывается. У неё в последнее время бывают мигрени. Мне кажется, что она просто не переживёт, если по вечерам в доме будет какой-либо другой звук, кроме её вечернего шоу на третьем канале. В сети я отыскиваю множество «самоучителей», но мечтам о музыке не суждено воплотиться.
Затем я пробую компьютерные игры. Сначала однопользовательские ролевые, вроде «Последнего проклятия». Но гонять группу персонажей по бесчисленным подземельям оказывается слишком однообразно и утомительно. После идут шутеры «Шквальный огонь II». Но мне не нравится постоянно погибать. Итог в топку. Ещё пытаюсь играть в стратегии и симуляторы что это вообще? После пары часов игры мне кажется, что в мире за окном прошла пара веков, а я при этом не сделала совершенно ничего полезного.
Удивительно, но браузерные игрушки в социальных сетях убивают целый вечер. И на следующий день от них уже физически тошнит. Так бесславно заканчивается коротенькая глава моей жизни, связанная с играми. Знакомые в сети советуют он-лайн сражения, но я пока не готова.
Мастерить руками не умею.
Петь пройденный этап наравне с музыкой (и тем же результатом).
Рисовать мне не интересно.
Раньше казалось, что книги, как формат развлечения, бесконечны. Я ошибалась. Всё, что у меня есть, и так перечитано по три раза. Купить новые пока нет возможности. Того и гляди, придётся поступиться своими принципами и качать электронные книги.
***
Очередной вечер. Кухня, ужин, мама.
Какие планы на завтра?
Как всегда, она не включает телевизор во время ужина. Мы сидим на кухне и смотрим друг на друга. Точнее, я пялюсь в тарелку, а она на меня.
Ты оглохла?
Нет. Не знаю.
Тогда ты можешь протереть от пыли посуду в серванте.
Хорошо. Только я не достану до верхней полки.
Ненавижу бобы и брокколи.
Я с вечера сниму тебе всё.
Хорошо.
Лучше бы она включала хоть что-нибудь на фон, чтобы отвлечься. Такие ужины давят. Особенно когда не знаешь, о чём поговорить. Я согласна даже на её вечернее ток-шоу о бесконечных изменах, разводах и прочей чуши.
А потом можешь прогуляться. Сходила бы в сквер, что ли. Что дома сидеть? И мусор бы вынесла.
Сходила?
Никак не могу привыкнуть. Просто накатывает тоска порой, но это больше от безделья. Мне совершенно не на что переключить внимание. И я часто мучаюсь от осознания собственной никчёмности. Понимаю, что всё временно, но легче не становится. Только чётче осознаю, как медленно ползёт время до выздоровления.
Скаталась, поправляется она. Никакого «извини».
Я откладываю вилку. Комкаю салфетку. Медленно отталкиваюсь от столешницы и пытаюсь развернуться. Пока не очень ловко получается, но научусь со временем.
Хорошо, скатаюсь. Я сдерживаюсь изо всех сил, чтобы не нагрубить. Видимо, накопилось за последние дни. Серые и долгие, тоскливые и пустые дни. Может, поплакать, и станет легче?
Ты какая-то нервная. Может, месячные?
Нет! отвечаю слишком резко. Скорее в комнату!
Возьми таблетки в спальне. Я всегда их пью в эти дни. Они на комоде, там.
Да! Возьму! Завтра! Схожу и возьму!
Неловко лавирую между мебелью до своей двери. Мать даже не удосуживается как-то мебель переставить для моего удобства. Действительно, зачем? Её дочь всего лишь на коляске передвигается по дому, какие тут могут быть неудобства?!
Хлопаю дверью и прячу лицо в ладонях.
Хлопаю дверью и прячу лицо в ладонях.
***
Сквер рядом с домом мало приспособлен для инвалидов-колясочников. Дорожки ровные, и то хорошо. Много ступенек, порожков, ограждений. Однако всё не так плохо вполне можно добраться до ближайшей скамейки. С главного входа необходимо проехать вправо до упора. Здесь будет стоять одинокая лавка, окруженная клёнами. Небольшой закуток, спрятанный от чужих глаз. Раньше сидеть здесь просто так было для меня чем-то немыслимым, однако теперь лучшего места не найти.
Можно спокойно покурить.
Купить сигареты самой в первый раз после больницы, чтобы никто меня не увидел и не доложил матери, оказалось не так просто. Если раньше я могла пойти в магазин, о котором она даже, наверное, и не знала, то теперь задача кардинально усложнилась. Но мне удалось. Три дня назад я отправилась, якобы, на прогулку. Катить пришлось довольно долго и далеко. Никогда раньше не задумывалась, что тротуары крайне неудобная и ненужная штука. Можно ведь просто заборчиком отделять проезжую часть от пешеходной. Зачем такие сложности, вроде дополнительных пандусов, постоянных спусков и подъёмов? Затем оказалось, что далеко не в каждом магазине эти чёртовы пандусы вообще имеются. Видимо, их специально ставят там, где они совершенно не нужны, и наоборот.
В итоге, подходящий магазинчик обнаружился, к моему удивлению, совсем недалеко от дальнего входа в сквер. Именно его я выбрала только потому, что не было никаких ступеней. Открытая дверь и совсем небольшой порожек. С таким я справилась, лишь слегка вспотев.
Сигареты. Тонкие и лёгкие какие-нибудь.
Старик лет шестидесяти недовольно взглянул сверху вниз.
Совершеннолетняя? Голос неприятный и скрипучий. Может, много курит? Мелькнула мысль ничего не покупать, не травиться.
Конечно. Да и не себе. Дура, вот зачем ляпнула? Ведь точно теперь подумает, что как раз себе. Ещё потом и расскажет, как девчонка-калека сигареты брала, то-то умора.
Улица была пуста из-за жары, машины здесь редко проезжали, а пешеходы держались ближе к центру. Где-то в углу гудел маленький вентилятор.
Старикан достал пачку, я протянула деньги.
Как ты тут одна гуляешь?
Недалеко живу, соврала я.
Не видел раньше.
Я свежая калека. Всего доброго.
Как можно скорее я попыталась выбраться оттуда. Хотя понятно, что не получилось. Сначала развернулась, слегка зацепив что-то на полке. Оно, благо, не упало. Но упали сигареты: соскользнули с колен. С трудом дотянулась. Резко покатилась на выход, чуть не въехав в стеллаж с очками. Обошлось. Остался порожек. И как назло, переднее колёсико завернулось и заклинило.
Я дёрнулась раз, два. Не идёт. Уже потянулась, чтобы схватиться за дверной проём.
Давай помогу.
Не обернулась, но почувствовала руки на своей коляске. Продавец нагнулся, выровнял колесо и протолкнул меня вперёд.
Спасибо, пробормотала я, всё также не оборачиваясь. Прочь скорее отсюда!
Мне показалось, будто я спиной ощущала его взгляд.
И теперь, прячась здесь каждый день, пока вокруг никого нет, я могу спокойно закурить и выдохнуть дым, смешанный с нервами и обидой. В пачке остаётся ещё пара сигарет. Не хочется думать о следующем разе, когда вновь придётся ехать в магазин.
Как же всё сложно. Даже в этот долбаный сквер попасть проще, чем выбраться. Пандусы на главном спуске слишком крутые, чтобы подняться. Какой-то идиот просто не подумал, каково это, перебирая только руками по колёсам, поднять свой вес вверх по гладким сходням.
Всё, нужно успокоиться. Здесь нет никого, кто меня знает, или в принципе захочет поговорить. Ни матери с её нравоучениями и правилами, ни отца с его молчаливым сочувствием. Он ведь даже словами толком успокоить не может. Чаще просто сидит и держит за руку, или ещё как-то. И молчит! Даже когда нужно что-то сказать!
Шесть букв на дне эмоциональной вертикали: «Кусок ткани или грязная ветошь».
Тряпка.
Ветошь мне больше по душе в его отношении.
Кто проживает на дне океана? Чья-то рука ложится на плечо сзади. От неожиданности я дёргаюсь вперёд, роняю сигарету.
Чёрт!
Ха-ха. Сестрёнка обходит меня и садится рядом на скамейку.
Эри, чёрт бы тебя!.. Я просила!
Без нервов, Эль. Она улыбается. Она всегда улыбается, глядя на меня, особенно после того, как я вышла из комы. А я не могу так. Так кто проживает на дне океана?