Еще одно свойство человека, проистекающее из желания стабилизации, желания покоя это необратимость его формообразования. Субъект форматируется определенным образом комплексом парадигм и в них остается практически до конца жизни, максимум на что он может отважиться это на некоторый отказ от существующего в нем, но по форме организации материи он практически не меняется. Невозможно отказаться от родного языка сознательно, заставить себя его забыть, например. Складывающиеся в человеке формы опознавания реальности составляют его естественность, их реализация является предметом убежденности и верования. Проповедование собственной убежденности, самореализация содержащегося в человеке бытия в возможности иногда носит просто угнетающий характер (есть целое название люди разговорного жанра, болтуны), иногда запрет на проповедование собственной убежденности лежит в основе Священных писаний, где прямо указывается на отсутствие необходимости наставлять на путь истинный в связи с тем, что каждый сам к нему придет. Это так же имеет еще и агитационное значение. Создатели мировых религий понимали, что форма структурирование мира через Бога, тем более через Текст абсолютно не зависит от содержания человека, он универсален для любого познающего и верующие в этом отношении равны. Чтобы не шокировать и не отвращать от Писания лучше, чтобы каждый не демонстрировал свое содержание, а кооптировался в веру в форме ритуала, который универсален для всех. Нас и сегодня, но уже благодаря развитию средств массовой информации, поражает, что какой нибудь маньяк, убивший и расчленивший свыше десятка несовершеннолетних, сидя на ПЖ, вдруг начинает говорить о христианском Боге и о Промысле Божьем, который привел его к истине и вере. Такое не понравится ни одному проектировщику социальной системы, а уже тем более, ее организаторам.
Государство как то, что существует до рождения человека и то, что будет существовать после его смерти, пользуется у любого субъекта безусловным доверием (нет разницы с вечным). Власть может себя дискредитировать по персоналиям (поэтому Великие просветители, отчасти, ввели избираемость власти как символа государственного), но сложившийся порядок отправления, бытия важных вещей необходимо достоверен в глазах субъектов институт гражданства, порядки обеспечения безопасности, бумажные деньги, свидетельства о праве собственности, рождении ребенка, компенсационные выплаты и прочее. Все это, субъектом даже не опознается как государственное, является для него важным и определяющим его состояние спокойствия относительно бытия самого себя в связи с окружающим миром.
Само государство в определенных сферах существует как последовательно увязанный порядок, алгоритм и единое образование действий, отсутствие хотя бы одного из которых свидетельствует об отсутствии бытия государства либо в целом, либо в определенном времени и пространстве (рамки уголовного дела, например, при фундаментальных нарушениях уголовно- процессуальной нормы).
Упорядоченность для государства не выступает определенным специфическим признаком, но в то же время содержание в государственном бытии противоречий свидетельствует о его неразвитости и отсутствии государственно подобного образования. Реальность может состоять и из несовместимых мифов и верований, она может быть представлена совершенно не увязанными в рамках энтелехии процессами, которые по сути служат цели- только стабилизации и порядка. Но именно государство отличается тем, что оно сначала снимает противоречия в области бытия в возможности, называя это законом, затем добивается полного и точного перевода этого бытия в возможности в действительность и множит парадигмы реализации данного бытия в возможности на всей территории, которую считает своей и которую предварительно объявляет своей. При этом еще один специфический признак по тем вопросам, которые попадают в указанное бытие в возможности (область закона) государство не терпит никакой конкуренции. По данным вопросам оно есть единственная область порядка, противостоящая всем другим и воспринимающая все другие формы как враждебные, захватнические. Иное возможно только в рамках договора с другим государством, в форме отступления от общего правила, но единая форма для любого содержания в этом девиз государственного.
Государство как то, что существует до рождения человека и то, что будет существовать после его смерти, пользуется у любого субъекта безусловным доверием (нет разницы с вечным). Власть может себя дискредитировать по персоналиям (поэтому Великие просветители, отчасти, ввели избираемость власти как символа государственного), но сложившийся порядок отправления, бытия важных вещей необходимо достоверен в глазах субъектов институт гражданства, порядки обеспечения безопасности, бумажные деньги, свидетельства о праве собственности, рождении ребенка, компенсационные выплаты и прочее. Все это, субъектом даже не опознается как государственное, является для него важным и определяющим его состояние спокойствия относительно бытия самого себя в связи с окружающим миром.
Само государство в определенных сферах существует как последовательно увязанный порядок, алгоритм и единое образование действий, отсутствие хотя бы одного из которых свидетельствует об отсутствии бытия государства либо в целом, либо в определенном времени и пространстве (рамки уголовного дела, например, при фундаментальных нарушениях уголовно- процессуальной нормы).
Упорядоченность для государства не выступает определенным специфическим признаком, но в то же время содержание в государственном бытии противоречий свидетельствует о его неразвитости и отсутствии государственно подобного образования. Реальность может состоять и из несовместимых мифов и верований, она может быть представлена совершенно не увязанными в рамках энтелехии процессами, которые по сути служат цели- только стабилизации и порядка. Но именно государство отличается тем, что оно сначала снимает противоречия в области бытия в возможности, называя это законом, затем добивается полного и точного перевода этого бытия в возможности в действительность и множит парадигмы реализации данного бытия в возможности на всей территории, которую считает своей и которую предварительно объявляет своей. При этом еще один специфический признак по тем вопросам, которые попадают в указанное бытие в возможности (область закона) государство не терпит никакой конкуренции. По данным вопросам оно есть единственная область порядка, противостоящая всем другим и воспринимающая все другие формы как враждебные, захватнические. Иное возможно только в рамках договора с другим государством, в форме отступления от общего правила, но единая форма для любого содержания в этом девиз государственного.
Поиск пределов стабилизации социальной материи широко представлен историческими примерами. В тот или иной период времени государственной власти кажется, что она имеет возможность регулировать все или почти все, в другой период она отказывается почти от всего. Удачным представляется институт местного самоуправления, как форма выхлопа и снятия избыточной регулятивной функции государства. Федеративное устройство так же имеет свои преимущества, так как преодолеть национальность, даже в условиях глобализации, представляется практически невозможным, в силу того, что это один из факторов полностью персонифицирующих вовлеченного в это бытие в возможности субъекта.
Если индивидууму, единожды упорядочившему хаос мира весьма сложно отказаться в дальнейшем от удачной формы его воспроизводства, то государство в этом отношении представляется системой способной не только к изменению, но и к свободному проектированию. Практически любая реформа, которая кажется убийственной для него и невозможной к исполнению, при волевом отношении превращается в реальность.
Теории порядка противостоит всегда теория свободы воли и самоопределения личности, при этом, как правило, отмечается, что излишнее регулирование всегда ведет к тому, что происходят процессы самоорганизации общественного, которые в итоге ведут к революции, либо другим кардинальным изменениям. Но здесь необходимо понимать свобода воли это фикция, в области человека нет ничего, что могло бы его прокормить в отрыве от ему подобных. Степень зависимости человека от себе подобных абсолютна, а любое коллективное попадает в сферу бытия государственного. Это сложный момент отграничения государства от других образований и его соотношения с государственной властью. Взаимообусловленность государственного обнаруживает себя именно как коллективное человеческого, а не человека в отдельности, как это было у Великих Просветителей. Человек в отдельности это все и ничего, фикция рассуждения области a priori, рассуждения все того же одного. Понимание государства как естественности организации человеческого бытия в этом отношении наиболее достоверно угадала теологическая концепция происхождения государства, хотя во многом по опять же содержанию, она была не принята ни современниками ее создававшими, ни последующими поколениями. Но, что в области социального Бог? Если Дьявола мы представляем как некоторого субъекта вполне порой ясно, то представления о Боге и тем более их символизация куда более сложный процесс. Чему же обязано государство своим происхождением как естественная форма отрицания хаоса, форма бытия абсолютного коллективного порядка?