Это же коэффициент пластичности!
Д-а-а? А я не знал!
А это что за греческая буква?
Это «кси», она тоже вносит поправку в случае, если воздействовать на материал, то тот вначале сопротивляется, а потом ломается. Вот это поправка «кси» и означает.
Но это коэффициент прочности! И у него совсем другое обозначение!
Д-а-а! А я не знал! Я же говорю, что лекции и учебник не читал!
Ну ведь Вы правильно вывели формулу. Хоть и наизнанку! Откуда же Вы взяли эти знания, если не читали?
Не знаю! Просто думал, что так будет правильно!
Никогда ещё такого не видел! сказал экзаменатор, и отпустил Славу, поставив ему пятёрку!
* * *
Заканчивается обучение на самом трудном первом курсе. Ещё экзамены не начались, а идет только зачетная неделя, за которую необходимо сдать все зачеты и получить допуск к экзаменам. За семестр у всех накопились не сданные работы по техническому черчению, начертательной геометрии и техническому рисованию.
У кого-то больше, у кого-то меньше, но все явились в назначенное для сдачи время в одну большую аудиторию.
За двумя столами сидят обе преподавательницы, которые вели практические занятия по предметам: Воронкова и Заринкова, а вокруг них несчетное количество студентов, включая вечерников и заочников.
Схема сдачи такова: подходишь со своими чертежами, они просматривают молча всё, ставя пометки на ошибки и неточности. Ты идешь исправлять! Если всё верно, то работа зачитывается и сдаешь следующую. Времени у преподавателей, чтобы поднять голову и пообщаться со студентом нет, поэтому они видят только чертежи.
Студентам дневного обучения в этом плане легче. Всю теорию они прослушали, почитали в учебниках, посещали практические занятия и там что-то почерпнули для себя, а то и сдали работы.
Вечерники и заочники такой возможности не имели, поэтому сдачу работ можно правильнее назвать «спихиванием».
У женщин-преподавателей нервы уже взвинчены до предела и сами они уже раскалены так, что если выключить свет, то обе будут светиться в темноте красным светом.
И тут раздается над аудиторией зычный голос одной из принимающих:
Да я уже видела этот чертеж, только-что! Тут куча ошибок, я же Вам их отметила! Идите, исправляйте!
Но я ведь уже исправил, где Вы пометили!
Так там ещё куча ошибок! Смотрите внимательно, а лучше перечертите чертеж полностью!
Как это «перечертите»? Мне сдать надо чертеж.
Так здесь же масса ошибок!
Где ошибки, ну где, скажите!
Пожалуйста! Вот ошибка: неверно подписан размер, неверный знак обработки поверхности тоже ошибка, не выдержана толщина линий!
Толщина линий!? Так это же х ня!
Да! Х ня, и это х ня и это тоже х ня!.. А!? Что Вы сказали! Вон отсюда! После такого диалога заочника с преподавательницей мы все аж под парты попрятались от страха. Но всё что ни происходит, всё нам на руку!
Обе женщины первой очередью приняли всех безоговорочно «дневников» и остались разбираться с оставшимися вечерниками и заочниками.
* * *
В принципе учеба заладилась во всех отношениях, включая отношения с преподавателями. Исключением являлись отношения с преподавательницей немецкого языка, которая с удовольствием занималась со всеми студентами, кроме студентов МСФ. Она считала, что именно здесь собираются самые тупые в изучении иностранных языков студенты и при этом высказывала неоднократно эту свою «мудрую» мысль нам вслух.
Надо сказать, что её старания даром не прошли, и мы ей стали отвечать взаимностью, которая на последнем курсе обучения языку вылилась во взаимную неприязнь. Правда, к этому времени занятия иностранным языком по расписанию стали происходить один раз в две недели, но это не снимало необходимости пройти весь материал семестра.
И тут по учебному плану у нас должна была пройти контрольная работа на автоматах. Автоматы это такие предшественники компьютеров, в которые закладывались вопросы по предмету и представлялось несколько ответов. Нужно было из двадцати пяти вопросов ошибиться не более двух раз, причем не подряд, иначе автомат выводил окончательную оценку «неудовлетворительно» и возникала необходимость пересдачи до момента получения положительной оценки. С чувством тошноты в животе мы явились на контрольную работу, и, о чудо! нашего преподавателя нет. А без неё нас никто к автоматам не допустил. Мы так и не узнали, почему же её не было? Возможно спутала расписание, возможно забыла о назначенной контрольной, возможно приболела, но экзекуция нас миновала
А следующая встреча должна произойти только через две недели!
За это время никто даже не подумал сходить на кафедру иностранных языков и встретиться с ней.
Подошел очередной день занятий. Время приближалось к паре иностранного языка, и у нас начался диспут на тему: «Куда пойти учиться?» Одна часть думала, что надо идти вновь на контрольную на автоматах, а это совершенно другой учебный корпус, довольно далеко находящейся, другая часть, что надо идти в лингвистический кабинет, где мы занимались изучением языка.
Победило второе мнение, но этого не знала наша преподавательница, которая по видимому, нас ждала на контрольную. Так прошло ещё две недели и вот, пропустив месяц занятий, мы всё-таки встретились со своей преподавательницей.
Мы сидели за столами с ослабевшими коленями. Кто же знает, чем она на нас может «отыграться»?
Но случилось великое чудо! За это время её просто подменили.
Заходит она совершенно спокойная, здоровается с нами, берёт в руки учебник немецкого языка и отлистывает в нем, примерно, половину страниц
Вот столько материала мы должны были с вами изучить за то время, пока вы не появлялись на занятия!
У нас просто похолодело в кишках. Ну, думаем, сейчас всё это задаст до следующего занятия, а там устроит казнь.
А она спокойно откладывает учебник в сторону и говорит:
Пусть же всё это остается на вашей совести тяжелым камнем! А мы двигаемся дальше!
В семидесятые годы в томском городском транспорте частенько можно было прочитать лозунг: «Совесть пассажира лучший контролёр!» А студенты его переиначили и говорили: «Советь контролёра лучший пассажир!»
Вот по такой перевернутой фразе у нас всё срослось с иностранным языком.
Уж какой тяжести камень лег нам на совесть, неизвестно, только свалился с неё ещё более тяжелый!
Итожа своё вступительное слово, она сказала, что Государственный выпускной экзамен по иностранному языку, который нам предстоял уже через пару недель, скорее всего наша группа не сдаст!
И пришел день расплаты.
В отличие от всех остальных предметов, по которым можно хоть что-то узнать даже в последнюю ночь перед экзаменом и надеяться на чудо, что тебе именно это и попадется, иностранный язык надо учить и совершенствовать знания постоянно. Поэтому его либо знаешь, либо не знаешь! Но делать то нечего, сдавать необходимо.
На экзамен шли как на праздник: в отглаженных костюмах, белых рубашках, в галстуках. Шпаргалок никто не делал. Смысл то в них какой? Ведь в шпаргалку вписывают обычно то, что плохо знают или понимают и это надеются списать. А нам что, весь
учебник переписывать или немецко-русский словарь?
Кстати, словарем на экзамене пользоваться разрешалось, только времени на подготовку ответа давалось всего двадцать минут, так что словарь тоже сильно не полистаешь!
Приятной неожиданностью для нас стало то, что Государственный экзамен не имел права принимать тот же преподаватель, который вел занятия.
Нас усадили в аудитории, собрали зачетные книжки на стол и раздали задания для подготовки ответа. Это было три задания: перевод текста с немецкого на русский язык, пересказ незнакомого текста и беседа на заданную тему.
Моя зачетка оказалась третьей по счету сразу следом за самыми успешными нашими ребятами в вопросе знания языка.
Начинаю переводить выданный мне текст.
Первое предложение: просто русский текст, написанный латиницей, второе предложение такое же! Я довольный потираю руки и тут выхожу на третье предложение. Читаю его, вдумываюсь в смысл Всё-таки кое-какие слова знаю. Но что это за напасть? Я текст читаю, а предложение не кончается. Кое как найдя через четыре абзаца окончание предложения я полностью потерял его смысл. Всё-таки грамматика немецкого языка сложна и самое в ней неприятное, что предлог слова может находиться в самом начале сложного предложения, а окончание в совершенно непредсказуемом месте, включая самый последний слог предложения! Здесь же предложение на столько сложносочиненное, что его как будто специально так сложно сочиняли Позаглядывав в словарь, перечитав несколько раз предложение, я сумел какой-никакой смысл у переведенного найти и составить предложение, наиболее меня устроившее. В это время пошел отвечать первым Глинкин Николай. Я прекрасно понимаю, что это не более пяти минут, далее по
очереди Калдыров и следующим должен идти я. То есть я в цейтноте!