Сонечка, что с тобой случилось, может тебя уронил, когда ты была совсем маленькой? И Любовница ты слабенькая. Идешь на случку, как к тарелке с супом, а дохлебав, вытираешь губки и отворачиваешься.
Всякие сомнения, перемешанные с недовольством, то грызли меня, то отпускали, но я все делал так, чтоб Соня не догадывалась ни о чем. Все равно твердого решения у меня не было, поскольку я, негодник, все еще разрывался между своей семьей и Соней. В семье каждый из нас гулял, сколько хотел, и это считалось западным образцом современной семьи, чрезвычайно модным и страшно удобным.
Приближался бархатный сезон на море, и я, рядившийся в интеллигенты, предпочитал именно этот сезон: не слишком жарко, но еще слишком тепло на море, а само море душевая теплынь. Я об этом сказал Соне, а она на следующий день пристала: возьми, да возьми сестричку Надю. Она еще на море ни разу не была.
А она, что сама не может поехать. Нет ничего проще: взял билет на самолет и полтора часа поплыл в воздухе, как лебедь, а там море кавалеров. Гуляй с кем душе угодно. Нет, я не хочу брать ее с собой. Нужен мне такой хвост.
На следующий день Сонечка снова прилипла с этим вопросом: возьми, да возьми. Зря поделился этой новостью с Соней. Она не возражала, что я еду без нее и там буду вести себя неизвестно как, но младшую сестру девай куда хочешь. Она еще ребенок, ни разу не была на море, она никогда раньше не была на море, не видела, не слышала говор волн, а только смотрела по телевизору.
Пусть едет одна.
Да она же еще ребенок, как ты не понимаешь. Ей нужен проводник, защитник. Будешь брать ее с собой на пляж, на танцульки, на другие мероприятия. Найди ей квартиру недалеко от своего пансионата, возьми ее, прошу тебя, и мама просит. Разве я не заслужила от тебя такой благодарности?
Сонечка, ласточка, ну если вы обе с мамой просите, куда деваться. Пусть собирается. Послезавтра самолет. Вылет в восемь утра из Внуково.
3
Ах, этот пляжный сезон, в котором все холостые и юноши, и девушки! И даже те, у кого в Москве куча маленьких детей, где можно страстно влюбиться, страстно отдаться, и никогда никто не узнает, что муж или жена возвращаются выпитые до последней капли, а некоторые с душой вывернутой наизнанку, да так, что дом им уже кажется пеклом, в котором невозможно жить. Такие случаи бывают редко, но бывает и никто не застрахован, что супруга уезжает на море в купальный сезон и уезжает навсегда из дому.
Стоило мне единственный раз поехать на море, и окунуться не только в его теплые волны, но и в море обнаженных человеческих тел, пропитанных тоской по другому телу, и я больше не пропускал ни одного купального сезона. До тех пор, пока солнечные лучи не стали вредны, а женские точеные фигуры, все еще радующие глаза, не вызывали излишнего волнения, вредного для здоровья, да вызывали повышенное давление.
Я довольно быстро понял, что на пляже все женщины незамужние, а мужики неженаты. Их необычно много. Надоев друг другу хуже горькой редьки, супруга вырывается раз в году из ненавистного ей домашнего очага и едет на море, расправив крылья, недельки на две, а то и на целый месяц и только ступив на песчаный берег, полностью преображается. Морщинки на лице разглаживаются, появляется улыбка как в семнадцать лет по всякому поводу и без повода. И, конечно же, она незамужняя, одинокая и ждет не дождется дружка, который бы ее не только развлекал, но и говорил ласковые слова, потому что от ласковых слов и внимания, которого она была лишена дома, возникает новое, невиданное и неиспытанное до сих пор чувство. А с возникновением этого чувства невольно возникает страсть. А страсть это романтика, это полет в заоблачные дали, какого не было даже в период медового месяца.
Я, как представитель сильного пола, пользовался огромным преимуществом в плане выбора пляжной подруги и всегда расхаживал по пляжу, косил одним глазом по обнаженным телам Афродит, не зная, какая лучше, возле которой присесть на корточки, дабы спросить, который час. И если незнакомка охотно ответит и едва заметно улыбнется, можно спросить: как вас зовут, а то и просто присесть рядом на теплый песочек, чтобы сказать, какая сегодня хорошая погода и теплая вода, а затем вежливо пригласить в море поплавать вдвоем. Вот знакомство и состоялось.
Уже после захода солнца я держу какую-нибудь Валю, или Люду за ручку и спрашиваю ее, откуда она приехала, а она бойко отвечает:
Я, как представитель сильного пола, пользовался огромным преимуществом в плане выбора пляжной подруги и всегда расхаживал по пляжу, косил одним глазом по обнаженным телам Афродит, не зная, какая лучше, возле которой присесть на корточки, дабы спросить, который час. И если незнакомка охотно ответит и едва заметно улыбнется, можно спросить: как вас зовут, а то и просто присесть рядом на теплый песочек, чтобы сказать, какая сегодня хорошая погода и теплая вода, а затем вежливо пригласить в море поплавать вдвоем. Вот знакомство и состоялось.
Уже после захода солнца я держу какую-нибудь Валю, или Люду за ручку и спрашиваю ее, откуда она приехала, а она бойко отвечает:
Из Москвы.
Я не уточняю, какой район, какая улица, возле какого метро она живет, отлично зная, что это ее смутит, поскольку она вовсе не москвичка, а тульская, либо рязанская, либо тверская, а то и вовсе сибирячка.
Понадобилось несколько лет для того, чтобы понять: пляжный роман должен быть один, но не два-три в течение сезона. Любая пляжная подруга, прежде всего женщина, а любая женщина, если она ценит себя, ни за что не уступит в первый же вечер знакомства. На это может уйти неделя. Но если она перешагнула порог колебаний, она целиком ваша и ваши ожидания и терпение вполне окупаются.
И вот, настал день, 19 сентября я вылетел самолетом ТУ-154 из аэропорта «Внуково» в Адлер в сопровождении нежеланной попутчицы Нади. Нам достались места в хвостовой части самолета, где обычно летают пролетарии, вроде нас с Надей. Я примостился у окошка, чтобы не терять контакта с матушкой землей. Но контакт все равно был потерян, когда самолет набрал высоту, а потом, когда начались горы, приблизительно через полтора часа, мы приблизились к земле так близко, что я видел верхушки деревьев и ежесекундно ждал, что мы провалимся в какое-нибудь ущелье, и оттуда нас никто не извлечет. Особенно страшно было на воздушных ямах, когда самолет не проваливался в яму, но им потряхивало, как алюминиевой сковородкой на пару. Надя жалась ко мне, как к отцу или брату и даже холодной ладошкой поглаживала меня по шевелюре, которая предательски начала седеть. Ее щека, прилипшая к моему плечу, ее молчаливость и ее проглаживания, были какие-то таинственные, даже приятные, но меня все это нисколько не интересовало, и я никак не реагировал на ее детские шалости. Только подумал однажды: надо бы тебя отшлепать по попке.
Адлер встретил нас дождем. Говорят, уже три дня продолжается ливень.
В свой пансионат я устроился быстро, а потом пошел искать Наде жилье. Она же дикарем. Жилье нашли, я оставил Надю, а сам направился осматривать достопримечательности будущего места отдыха и сразу же немного разочаровался: аэродром рядом, самолеты гудят круглосуточно, места для прогулок нет. Если только весь день валяться на пляже и то в случае хорошей солнечной погоды. «Сбегу в Новый Афон», подумал я и помчался на четвертый этаж, куда только что поселился.
От расстройства я включил магнитофон советского производства величиной с ящик и весом в двенадцать килограмм. Зазвучала божественная мелодия, записанная в загнивающих странах, поднимающая куда-то высоко-высоко до самых небес.
Окончательно я разочаровался в своем отдыхе уже ночью: к нам в трехместный номер поселили сибиряка, он храпел так, что абажур над подвешенной лампочкой дрожал, и я не смог заснуть всю ночь. Ни капельки.