Тот пожал плечами:
Когда здесь если зима или холодно, а так когда на производстве, он показал рукой в сторону самогонного «цеха», а когда, в основном, на балконе Толик махнул рукой в сторону террасы, опоясывающей большой дом.
А кровать?
Да какая кровать! Вон, в сарае, целых три раскладушки, еще с тех времен остались. То есть, не три конечно, а больше. Это я три отремонтировал. Ну, так про запас, мало ли Вдруг гости, или еще что! Скромно ответил Толик.
Ясно. Колесниченко задумался. Ну ладно, допустим, Зайцева убийца не заметил, и вообще не знал о нем. Это понятно. Но зачем стреляться? Нет, тут что-то не вяжется!
Так что, он просто вышел на обрыв, постоял и застрелился? снова стал спрашивать младший лейтенант.
Да я уже сто раз говорил! Да, постоял, сделал вот так, Толик поднял руку, будто смотрел, который час, а потом приставил пистолет и привет!
Ничего не понимаю! Колесниченко пристукнул кулаком по деревянной спинке. Бред какой-то!
Я тоже. У меня вон событий столько и убийства и то, и се. Вообще крыша съезжает, пожаловался Толик, вертя в пальцах хвостик от яблока.
Вечерело. Такой богатый событиями день наконец-то подходил к концу. Стихли двигатели машин, увозивших прокуроров и ментов, перед сторожкой остались только Симко и Толик.
Ты-то как? участливо спросил участковый, с сочувствием глядя на Толика.
Да как! Перебьюсь. Спасибо, Семен Витальевич, что попросили их, чтоб я тут остался.
Да брось! Симко помолчал. Ладно, пойду я Увидимся.
Он пожал Толику руку, и устало зашагал в сторону поселка.
Толик провожал его взглядом до тех пор, пока Симко не исчез из виду, а потом зашел в сторожку и закрыл за собой дверь.
II
Сквозь раскрытое окно доносился шум улицы. В комнате было душно, поэтому окно не закрывали и на ночь. Хорошо, хоть окно забрано противомоскитной сеткой, а иначе комары точно сожрут. И это в июне! Шестой этаж, а им все пофиг! Интересно, как на таких маленьких крылышках можно так высоко подняться? Хоть сетки и везде стоят, а все равно же кусают! Из вентиляции, что ли, гады, лезут? Если бы не «Раптор», жизни вообще не было
В комнате за накрытым столом сидели и пили водку три человека. Точнее, водку пили двое, а младший лейтенант Колесниченко употреблял безалкогольное пиво. Вкусная домашняя еда паровые котлеты, жареная картошка с грибами, селедка под шубой праздничный ужин в честь приезда старшего брата, Димки.
Они приехали пару часов назад, возвращаясь из Николаева, где Димка был по делам.
Зайдя в квартиру, крупный, коротко стриженый с мощной шеей мужчина первым протянул Паше руку:
Голубых.
Кого? не понял тот.
Димка рассмеялся.
Меня. Одними губами улыбнулся мужчина. Фамилия такая, необычная Стала В последние двадцать лет А зовут меня Михаил.
От правого виска до уха у него на лице виднелся заживший шрам.
Мать приготовила ужин, немного посидела за столом и убежала ночевать на дачу, недалеко, всего в получасе ходьбы от их дома. Сегодня ночью должны давать воду, поэтому пропустить полив ее могло заставить разве что чрезвычайно важное событие.
Приезд старшего сына, которого она не видела почти полгода, таковым не являлся.
Сейчас они втроем продолжали отмечать встречу.
А нахрена его поливать, если все равно все берется на рынке! рассуждал старший Колесниченко. Ты попроси денег, я дам, купите все что надо!
Да не надо нам ничего вяло отмахивался младший. Хочет, пусть себе занимается Мне же спокойней. Притом же Любка приходит. А так стесняется.
Чего? Мать достает? полюбопытствовал Димка, намазывая хлеб «еврейским» салатом.
Да не Просто, говорит, ее напрягает, когда кто-то дома еще.
Правильно говорит подал голос Михаил Голубых. Нечего ни мать смущать, ни себя.
Он налил себе и Димке водки и вопросительно качнул бутылкой в сторону младшего. Тот покачал головой и долил себе пива.
За них. Хоть и говорят, что мы их выбираем, это они нас выбирают. А что бы мы без них делали? Ни-че-го! Димка раскраснелся, видно было, что алкоголь начал действовать.
Две рюмки и кружка со звоном встретились. Собеседники выпили.
Что нового? Как работа? в который раз спросил Димка, откинувшись на стуле Не жалеешь, малой? А то шел бы ко мне. Я тебе сколько раз говорил!
Во-первых, это в Киев ехать раз. Пашка скинул тапки и по-турецки устроился на кресле. Во-вторых, мать не поедет. В-третьих, я хочу сам чего-то добиться в жизни! Я тебе сколько раз говорил! он хрустнул пальцами и засмеялся. В конце концов, научусь, опыта наберусь, а там видно будет Может, еще сто раз все поменяется Работа? Работа в принципе-то ничего, только печатать много приходится. Кому это надо? Все упирается в бумажки. Работы той понты! Да и потом, скучно пока Ни стрельбы, ничего. Сплошная бытовуха. Какие-то алкоголики, сожители, соседи одна хрень вокруг!
Во-первых, это в Киев ехать раз. Пашка скинул тапки и по-турецки устроился на кресле. Во-вторых, мать не поедет. В-третьих, я хочу сам чего-то добиться в жизни! Я тебе сколько раз говорил! он хрустнул пальцами и засмеялся. В конце концов, научусь, опыта наберусь, а там видно будет Может, еще сто раз все поменяется Работа? Работа в принципе-то ничего, только печатать много приходится. Кому это надо? Все упирается в бумажки. Работы той понты! Да и потом, скучно пока Ни стрельбы, ничего. Сплошная бытовуха. Какие-то алкоголики, сожители, соседи одна хрень вокруг!
А ты чего хотел? В двадцать лет калекой остаться? Или вообще Мать тебе тогда спасибо скажет! Подтверди, Миш! Димка глянул на Голубых.
Тот пожал плечами.
Я причем? Вы оба правы. Но решать Пашка сам должен. Он уже не маленький. А насчет стрельбы я тебе так скажу: не дай тебе бог видеть такое. Тут конечно не угадаешь Можно всю жизнь в ментовке прослужить, до пенсии, без единой царапины, а можно в первый месяц Он посмотрел на Колесниченко-младшего А ты сколько уже?
Да Четыре месяца. Почти. Спасибо, между прочим, за напутствие.
Да ты не обижайся. Я просто много чего перевидал, поверь, Паша. А теперь понимаю, что лучше б и не было ничего вообще, чем такое Потому и тебе не желаю. Работай на здоровье спокойно.
Да брось, Миш! поморщился Димка, разглядывая на свет вилку. Что тут в этом Мухосранске может быть? ЧП районного масштаба? Они и кровь-то видят максимум раз в три месяца на разбитых мордах. Тут тебе не Афган и не Чечня. Это у нас с тобой он замолчал, и махнув рукой налил себе еще.
А тут-то ты и не прав! торжествующе крикнул Павел, указывая пальцем на Димку. Не знаешь, так молчи! У нас тут кое-что было! Хотите, расскажу! Дело, конечно, закроют, но я, и еще некоторые авторитетные товарищи, считают, что
Ну давай, рассказывай, разрешил Димка. Только я лягу, чего-то объелся. Он, кряхтя, перебрался на диван.
Только не усни, предупредил Колесниченко-младший, а то я тебя знаю!
Смотря как рассказывать будешь.
Ну ладно.
И младший лейтенант принялся повествовать о событиях месячной давности.
«Деревянное дело», как его стали называть в районе, наделало много шуму. Первое время отдел напоминал встревоженный улей, но потом все остановилось. Задерганный Сушко поругался с женой и загремел в больницу с инфарктом. Врачи, естественно, категорически запретили ему волноваться. Ни о какой работе в ближайшее время не могло быть и речи. Другой следователь Гребенцов, который страховал Сушко в случае чего, и кому могло это самое дело попасть, собрался в отпуск. Начальник отдела сначала категорически отказал, но отпуск был по графику, и психующий Гребенцов нервно совал под нос начальнику билеты в Египет. Тот упирался до тех пор, пока начальнику управления не позвонил кто-то сверху, судя по всему, родственники Гребенцова по линии жены, после чего Гребенцов с победным видом побежал собирать чемоданы.
Дело затихало.
Через две недели Колесниченко наведался к начальнику отдела, поинтересовался, что же дальше, и подал ряд весьма ценных, по его мнению, предложений в части расследования. Начальник, который лишился сразу двух опытных следователей, выслушал его весьма вяло, и прозрачно намекнул, что дело скоро будет закрыто. Убитый Михеев не имел близких родственников. Личность второго не установлена. Вырисовывается классическая схема. Неизвестный убил сторожа с целью ограбления. Ничего не нашел, и придя в ужас от содеянного, застрелился.
Колесниченко пораженно взирал на начальника. Он еще слишком мало проработал, чтобы понять всю глубину мысли руководителя. На робкий вопрос насчет дополнительного расследования, начальник вскипел и заявил: «Хочешь дорасследовать пожалуйста. В свободное от работы время». И дал Колесниченко другое задание.
Вот и все.
Отчет экспертизы пришел только неделю назад. Сушко еще как-то мог бы поторопить экспертов, Колесниченко же, увы, пока не имел ни авторитета, ни рычагов воздействия на них.
Поэтому, как только ему в руки попал отчет, он взял разбухшую от материалов папку, банку кофе, печенье и пошел в гости к Машуку. Тот к счастью, был не на выезде.
Налив Машуку кофе, Колесниченко протянул ему папку.
Горло перерезано справа налево. Я, между прочим, это сразу сказал, заметил Машук, прихлебывая «Нескафе».
И что? нетерпеливо спросил Павел, заглядывая Машуку через плечо.