Практически напротив дома «Афанасия», вплотную к историческим «Алешинским казармам», где по слухам расстреляли товарища Берию, располагалось «Крутицкое подворье». В нем шел перманентный крупномасштабный ремонт. Глубокие котлованы вкупе с терриконами выкопанной глины, нагромождениями бетонных блоков и сложенными горой большого сечения трубами создавали идеальное местечко для товарищеского употребления бодрящих напитков, со всех сторон укрытое от бдительных милицейских взоров. «На трубах» стало излюбленной точкой дружеских посиделок в сухую теплую погоду.
Однажды в родительском книжном шкафу я наткнулся на изрядных размеров поблекший темно-красный фолиант «Краткий курс Истории ВКП (б)» 1938 года издания. Во-первых, в книге обнаружилось множество интересных и совершенно неизвестных фактов, а, во-вторых, мне очень понравилось использовать ее в качестве удобного сиденья во время товарищеских застолий в неприспособленном интерьере.
Особый статус этот книжный раритет приобрел после того, как чрезвычайно рьяный патруль стражей закона пробрался за предохранительное заграждение и застиг нас врасплох в процессе распития. На провокационный вопрос старшего сержанта: «А что это вы здесь делаете?», я уверенно ответил: «Готовимся к экзамену по истории КПСС!» и в подтверждение протянул «учебник». Зачитанный неподъемный том произвел на блюстителя порядка ошарашивающее впечатление. «Дуйте отсюда! И чтоб я вас больше здесь не видел!», и обошлось без приводов и штрафов.
В дальнейшем те же бдительные стражи неоднократно вылавливали нас в самых различных «неподобающих» местах: на задах Московской офицерской гауптвахты с чудесным видом на Москву-реку, у Новоспасского заброшенного монастырского пруда во время нетрезвого катания на самодельном плоту, в роли которого выступала полуторная дверь от подъезда соседней «сталинской» девятиэтажки. И даже в районном Детском Парке в момент преодоления забора на территорию фабрики «Удочка», до этого принадлежавшей Симоновскому монастырю, но, едва завидев изрядно потрепанную «Красную книгу», хохотали в голос и отпускали «на все четыре стороны», правда, с не самыми приятными напутственными комментариями.
* * *Несколько лет спустя, в день своего двадцатипятилетия я возвращался со службы домой, где меня ожидали за праздничным столом любимая жена и тесть с тещей. В трамвае 12-го маршрута я встретил Алку, бывшую одноклассницу младшего брата, совмещавшую тогда учебу на вечернем отделении истфака МГУ с работой на идеологически важном посту экскурсоводом Музея Ленина. Плотная и спортивная девица проживала в соседнем доме и сызмальства отличалась веселой отчаянностью. В девятом классе с целью улучшения густоты волос она обрилась наголо к ужасу родителей и педагогов, но, поддавшись их уговорам, ходила на учебу в платочке. Алла очень нравилась нашему Отцу, ежедневно по дороге на службу встречавшему ее в любую погоду-непогоду в тонком физкультурном костюме на утренней тренировочной пробежке.
«Что такой грустный?», звонкий девичий оклик вырвал из полудремы, овладевшей мной после обязательного спрыскивания юбилея в родной лаборатории. Узнав о круглой дате, Алка предложила обмыть это дело немедленно, не «откладывая в долгий ящик». На нашей остановке мы дружно проследовали в винный, где приобрели бутылочку «Столичной» и большой брикет «Пломбира» за 48 копеек в мороженом ларьке неподалеку. Яблоневый сад соседней 13-ой Горбольницы послужил логичным местом для дальнейшего употребления. В середине января в его дальнем уголке нетронутый снежный покров доходил до пояса, дворник, видимо, туда не забредал. Мы не стали углубляться в дебри, а немного отступив из прямой зоны видимости, приступили к празднованию.
Отец не зря одобрял Алкины закаливающие процедуры: на морозном воздухе водку из горлышка она пила играючи, с удовольствием закусывая мороженым, отгрызая от брикета. Под товарищеские беседы мы залихватски ополовинили бутылку, что отрицательно повлияло на бдительность. В момент очередного глотка меня чуть не за руку ухватил смутно знакомый персонаж в форме: «Распитие?! Придется проследовать!». На протестующий Алкин возглас: «Мы же День Рождения отмечаем! Круглую дату! Четвертак!», он нравоучительно отрезал: «Дома, за столом надо праздновать!», но, следующая девичья реплика «Так дома же жена!» поставила его в тупик. Нахмурившись, он внимательно в меня вгляделся и расплылся в улыбке: «Это ты что ли, любитель истории партии?! Давненько не встречались!». И, даже не потребовав исчезнуть из его поля зрения, махнул напарнику, и они скрылись в сгустившихся зимних сумерках.
Обещанный к 1980 году коммунизм так и не наступил, давно сменился строй, пролетели две декады нового тысячелетия. Нескончаемый ремонт на Подворье завершился в конце прошлого века, и теперь там ровными рядами бродят организованные туристы. Монастырь вернули церкви, а на облагороженном пруду летом можно увидеть белых лебедей.
К счастью, упомянутые в рассказке персонажи живы-здоровы и даже бодры́ и веселы́. А замечательная «Спасательная» Книга до сих пор занимает заслуженное место на книжной полке, ожидая очередного читателя и напоминая о былых юношеских проделках.
Причудливые явления любви
Сережка «Левис» обладал потрясающим даром. При непримечательной и совершенно не выдающейся внешности, он умудрялся знакомиться и убалтывать на продолжение и углубление отношений практически любую барышню. Редкий талант затмевал сладкоголосого и медоречивого героя рассказа ОГенри28. При этом Сережку нельзя было назвать всеядным он выбирал только замечательные «экземпляры». Левис, второкурсник Института Связи, уже больше года проживал недалеко от Полежаевской, но много времени проводил на Калине29, районе своего детства и юношества. Его мама трудилась завучем иностранного языка во французской спецшколе в Арбатских переулках, которую Сергей и закончил. По межкультурному обмену в составе группы соучеников он неоднократно посещал Францию, что объясняло эксклюзивный прикид, наградивший его прозвищем. В изделия известной фирмы «Levis» Сережка был упакован с головы до ног.
* * *Мой бывший одноклассник и дружок Вован со второй попытки поступил в МИСИС. На первых курсах учебой не перегружали, и два-три раза в неделю после занятий мы с ним встречались на станции Метро «Арбатская». А оттуда следовали в модный «Новоарбатский» Гастроном, где закупались вином «Рымникское», длинным батоном за 22 копейки и майонезной банкой соуса «Южный». Далее переулками на Суворовский бульвар к дореволюционной доходной многоэтажке, в подъезде которой я случайно обнаружил30 огромные подоконники у высоких окон.
Удобно разместившись на прохладном граните тускло освещенной площадки между четвертым и пятым этажами, мы с Вованом с удовольствием употребляли сладковатый десертный напиток, закусывая макаемым в соус батоном, и взахлеб делились новыми институтскими впечатлениями, вспоминали школьные годы и обсуждали всевозможные интересующие темы. Однажды наши посиделки нарушила веселая троица два мальчугана и девушка. Самый резвый предложил немедленно покинуть полюбившееся местечко, заявив, что этот «парадняк» их вотчина, ибо проживают они по соседству. Я долго не раздумывал. В начале третьего семестра как раз выиграл факультетский турнир по боксу и чувствовал себя весьма уверенно. Обоих кавалеров девушка увела под руки с разбитыми в кровь носами и бурчащими о неотвратимом возмездии. В тот вечер мы не стали засиживаться во избежание возможного матча-реванша с превосходящими силами.