А где книга? ничего не понимая, спросил вурдалак.
Книги нет! пролепетал упырь.
Его лицо поменяло цвет с багрового на пепельно-серый. Он приподнял ларец, перевернул днищем вверх и потряс с такой яростью, будто собирался вытрясти из него тридесятое пекло. Несколько грязных волокон драного лыка вылетели и понеслись на траву, вертясь в воздухе, как осенние листья.
Сперли! гулко выдохнул Вахлак.
Как такое возможно? Мы же все мы братва! возмутился маленький злыдень Игоня.
Ты чего ошивался рядом с пещерой? вперил упырь острый взгляд в вурдалака.
Как же? Я тут живу. И охрана поляны мое дело, заплетающимся языком объяснил Горихвост.
Что же ты главного не уберег? Кроме тебя никто тут не рыскал. Признавайся, твоих поганых лап дело? насел на него упырь.
Как ты только подумал? вышел из себя Горихвост. Я за Дерево глотку порву!
Ты чужой. Приблудился к нам невесть откуда. Из всех лесовиков в тебе одном теплая кровь. Люди тебе роднее, чем наш брат.
Я давно стал своим, обиделся вурдалак. Ты, Вахлак, сам с этим ларцом и возился. Нечего с больной головы на здоровую валить.
Ах, так ты на меня бочку катишь? разъярился упырь. Братцы, вяжите его! Спиной к Дереву! Я допытаюсь до правды.
Горихвоста со всех сторон облепили цепкие лапы. Он попробовал вырваться, но его сжали так, что перехватило дыхание. Несколько мгновений и его распластали по стволу Древа, опутав с ног до макушки такими толстыми веревками, что даже в волчьем обличье он не смог бы их перегрызть.
Братцы, это же наш вурдалаша! несмело подал голос Игоня. Неужели вы думаете
Но упырь грубо двинул мальца по затылку и жестко велел:
Обшмонать волчье логово! Нам без книги капец. Все на поиски, живо!
Водяной, леший, русалка в сопровождении мелких тварей и живности бросились к землянке. Игоня уныло поплелся следом. Беспокойно заграял в ветвях Мироствола ворон, негодующий на такое бесчинство. Упырь запалил давно подготовленный костер, щипцами выудил горящую головешку и с угрозой направился к Горихвосту, приговаривая:
Признавайся по-хорошему, иначе придется с тобой по-плохому
Нашли! дурным голосом завопила русалка, высовываясь из землянки.
Она подняла в бледных руках драгоценный книжный оклад, сверкающий золотом и самоцветами, и затрясла копной спутанных волос, заходясь в приступе хохота.
А ты еще отпирался! скаля зубы, прошипел упырь. Тащите книгу сюда!
Однако под драгоценным окладом книги не оказалось. В просветах, сквозь которые раньше виднелся кожаный переплет, теперь зияла пустота.
Куда книгу дел? Винись, пока цел! полез к вурдалаку упырь.
Но Горихвост лишь ошалело вращал глазами и бормотал:
Не мое это. Клянусь, не мое!
Ну, ты сам напросился! потерял терпенье упырь. Берегись, сейчас на твоей вшивой шкуре одной подпалиной станет больше!
И Вахлак подступил к нему с щипцами и пылающей головешкой. Вурдалак судорожно забился в путах и заголосил:
Братцы, да вы что, в самом деле? Это же я, ваш вурдик, ваш серый Горюня! Сколько уж лет прошло, как мы снюхались. Вспомните, сколько соли мы вместе слизали, сколько вина вместе вылакали!
Так почто ты нас предал, изменник? заорал на него упырь.
Не предавал я!
А вот отведай-ка огоньку! Как паленым запахнет сразу сознаешься!
И Вахлак начал тыкать головней в распахнутый кафтан, опутанный веревками.
Постойте! послышался тонкий голос.
Злыдень Игоня раскинул в стороны по-шутовски пестрые рукава и загородил Горихвоста своим телом. Его макушка едва доходила упырю до колена, но тучный демон все же остановился и с удивлением уставился на малыша. Игоня уперся сапожками в землю и принялся оттирать упыря подальше от дуба, заклиная:
Послушайте, что грает ворон! Вы будто оглохли!
Ворон и в самом деле каркал, не переставая, и подпрыгивал на ветвях, отчего на голову вурдалаку сыпалась прошлогодняя шелуха. Упырь озадаченно поднял морду с тупым сплющенным носом, прислушался и перевел:
Вот ведь лихо! Мужики взяли путь прямо сюда. Они знают дорогу. Видно, кто-то им подсказал.
Он с ненавистью сверкнул зенками на Горихвоста и зловеще прибавил:
Мы с тобой еще разберемся. Повиси тут пока. А вы, братья-лесовики, обратился он к лесному народу, живо все по местам! Пугните людишек, как вы это умеете.
Собравшихся на поляне как ветром сдуло. Русалка полезла на дерево, водяной пополз к болоту, а леший помчался в дебри, что отделяли лесную глубинку от опушки. Упырь взмахнул перепончатыми крыльями, покрутил длинным крысиным хвостом и оторвал от земли копыта.
Собравшихся на поляне как ветром сдуло. Русалка полезла на дерево, водяной пополз к болоту, а леший помчался в дебри, что отделяли лесную глубинку от опушки. Упырь взмахнул перепончатыми крыльями, покрутил длинным крысиным хвостом и оторвал от земли копыта.
Облечу лес, может, подмогу найду, сообщил он. Ждите, скоро вернусь!
Его тяжеловесная туша взмыла ввысь и скрылась среди деревьев. Игоня набросился на веревки, прижавшие вурдалака к стволу, и принялся изо всех сил кромсать их ножом. Ему пришлось попыхтеть, прежде чем путы спали. Горихвост сполз на траву, вздохнул полной грудью и растер затекшие руки.
Уматывать надо, Серый, суматошно запричитал злыдень. Тащи свой хвост в чащу, пока братва не вернулась.
Без хвоста я остался, мрачно ощупал полы кафтана Горихвост. Длаку у меня отобрали.
Эх, что бы ты без меня делал? с укоризной бросил Игоня, подтаскивая переметную суму. Я твою длаку из логова стырил и сохранил. Вот она, надевай.
Горихвост сжал маленького злыдня в объятьях, едва не придушив, и проговорил:
Игоня, лучше друга, чем ты, у меня еще не было!
Ладно, ладно, ты только лизаться не вздумай, отмахнулся Игоня, хотя по его довольной роже было заметно, что ему приятно.
Ты-то хоть веришь, что я не крал книги?
Я-то верю. Да что толку?
Как могла наша братва решить, будто я тать? Такая тоска аж выть хочется. Прямо как в полнолуние. В лепешку разобьюсь, а пропажу найду.
Куда тебе? Прячься в яругах и не выползай.
Нет, ты деревенских жадюг лучше моего знаешь. Они и впрямь дуб подкопают, и конец тогда нашему лесу.
Горихвост поднял голову к ворону и с почтением спросил:
Ворон Воронович, тебе с высоты все видать. Не заметил ли, кто вынес книгу?
Черная птица горделиво приподняла клюв и выпятила грудь.
Ой, прям раздулся от собственной важности, неодобрительно буркнул Игоня.
Не обращая на злыдня внимания, ворон прокаркал несколько обрывистых фраз.
Чего? Чего он сказал-то? запрыгал от нетерпенья Игоня.
А то ты не знаешь?
Откуда? Я ж деревенский, я к тутошним лесным повадкам не приноровился.
Говорит, будто никто книги не выносил, с досадой сказал Горихвост. Эх, ворон, хоть ты и глазастый, а самого важного не углядел.
Он подобрал драный лапоть, валяющийся перед входом в пещеру, и внимательно осмотрел его.
Кто спер книгу тот его и подбросил, глубокомысленно заявил Горихвост, воздев кверху палец с нестриженым ногтем. Найду хозяина этой рванины найду и татя. Подскажи-ка мне, кто у нас носит лапти?
Знамо кто: Распут-леший, отозвался Игоня. Он с утра до ночи только и делает, что плетет лыко. Если, конечно, в лесу не плутает и мужиков за нос не водит.
Вот-вот, просиял Горихвост. Когда чужаки забираются в чащу, леший их первым встречает. Если кто с селянами и знается так именно он. Ты, дружище, сиди тут, сторожи вход в пещеру, чтоб еще что-нибудь не уволокли. Ну а я побегу за Распутом и заставлю во всем повиниться!
Игоня расправил серую, в бурых подпалинах волчью шкуру, и заботливо набросил ее на плечи приятелю. Едва тертый кафтан вурдалака коснулся шерстяного покрова, как Горихвост преобразился. Миг и он уже стоит на четырех лапах, скалит клыкастую пасть и помахивает хвостом.
Не попадись мужикам! крикнул ему на прощанье Игоня. Вертаться не торопись, тут тебя хлебом-солью не встретят!
Добраться до лешего оказалось не так-то просто. В дебрях, где он обитает, сам черт ногу сломит. А уж волчья лапа то и дело попадает то в яму, то в лужу талого снега, то скользит по сырому глиняному склону, то натыкается на бурелом. А колючки-то, колючки так и виснут на шкуре со всех сторон, и попробуй их счисти, когда вместо рук лишняя пара ног, а вместо пальцев когти.
Деревянная изба лешего выглядела жалко даже по сравнению с логовом вурдалака. Она пряталась в самой чащобе, и только едкий дымок над дырой в крыше давал знать, что тут кто-то есть. Самого лешего не застать где его только носит?
Горихвост сел на задние лапы и принюхался к ветру. Дикий лес жил своей жизнью: скрипели старые древесные стволы, колыхались засохшие сучья, голосили ошалевшие от предвкушения весны птицы, шумели заросли густого кустарника. Кряжистые стволы лесных старожилов угрюмо взирали на гостя, забравшегося в чужие владения.
Вурдалак подозрительно уставился на одну из осин, тщательно обнюхал ее и гавкнул: